Пограничники Эфы

Стреляли горожане в воздух, кто-то на радостях так вопил, будто они уже сому нашли, а не всего-то одну из указанных на карте башен, темный контур которой четко прорисовывался на фоне заходящего рубинового солнца.

Не обманула древняя карта – башня стояла в положенном месте. Ровно семь этажей, по числу богов в древнеэфанском пантеоне. Мощные колонны у входа. Они разительно отличались от ажурных, изящных, резных колонн традиционно украшающих почти все сооружения Восточного Гиркангара. Сложена башня из грубо обтесанного темно-серого камня. В замысле – никаких потуг на эстетику, а одна грубая мощь еще не преодоленной первобытности. Архитектура эпохи уже нашедшей богов, но еще не распрощавшейся с идолами. Пройдут тысячелетия, сменятся эры, поднимутся новые цивилизации, и только тогда в Восточном Гиркангаре научатся строить башни совсем в другом стиле – изящном, орнаментальном, с щедрым применением декоративных элементов.

– Понятно, почему о северных башнях ничего не знали? – Инженер торжествующе показал разведчику на крышу, густо заросшую кустарником и приличной высоты деревьями. – Моя карта не врет!

Федор не возразил, да и о чем спорить – серые камни прямо перед тобой. Когда на фотографиях пограничья искали древние сооружения, то ориентировались на башни Восточного Гиркангара, у которых крыши, служившие дозорными площадками, были выстланы идеально подогнанными каменными плитами. На таких плитах растительности не расшалиться, поэтому башни из космоса хорошо видны, и на всех спутниковых фотографиях они легко различимы. А эту башню и со ста метров можно не заметить. Присел отдохнуть древний богатырь и задремал ненароком. Лес тут же придвинулся, затянул его мхом да лишайником, обвил лианами, зашумел рощей на крыше и превратил в зеленый холм. Надвинул богатырь на брови зеленую шапку и заснул навеки. Недаром, когда отряд очутился перед башней, народ так сразу и не понял, что он видит перед собой.

Бандит в шляпе достал пистолет:

– Похоже, тебя не повесят, гала.

В ответ пограничник снял с плеча автомат, прицелился и запустил короткой очередью по верхушке ближней скалы. С деревьев снялась стая черных птиц и улетела в сторону рубинового солнца.

– В чем дело, Федор Тимурович? – подозрительно спросил командир отряда. – Неужели опять демы?

Пограничник кивнул.

– Да врет он все… – возмутился было красавчик и замолчал.

Все увидели, что на самой вершине скалы стоит человек. Никого не было – и вдруг появился. Пограничник рубанул второй очередью, и он исчез.

– Кто это? – озаботился Инженер.

– Дем.

– Опасен?

– Нет. Демовской силы в них прибавляется, но пока что хилые демы за нами идут, такие не нападут.

Инженер посмотрел на темную махину башни, на закат, заливающий небо кровью, и повернулся к отряду:

– Завтра идем к Раме. Дорога к соме опасна, придется шагать рядом с киселем, сражаться с демами, но иначе сому не получить. Путь в дэвы не может быть легким, зато в конце его мы все станем самыми настоящими планетными богами.

К полуночи трезвых в отряде почти не осталось. Только Инженер и разведчик опрокинули по пятьдесят грамм для согрева и на том остановились, а народ приложился к заветной канистрочке со спиртом изрядно. Дальше – Рама, возле киселя особо не выпьешь, начеку надо быть, а сейчас почему бы не обмыть первую победу. Башня найдена. Карта реальная. Осталось сому найти, а уж там и стать всемогущим дэвом – всех-то дел.

Отряд собрался вокруг костра, говорили громко, а все разговоры крутились вокруг вина Рамы. Федор прилег чуток в сторонке, в общем трепе не участвовал, а поглядывал в сторону ближних скал. Думал о внуке, о шастающих в ночи демах; пьяная компания его интересовала сейчас меньше всего. Знал он цену таким компаниям. Сейчас обнимаются, целуются, клянутся, кричат, грозятся чуд-вино найти и не догадываются, что самое страшное для черных искателей начинается тогда, когда они заветный чуд находят.

– А, знаменитый искатель, как ты лажанулся с башней! – к разведчику подошел Мельник. Его пошатывало, хотя он и ухватился за плечи Артура. – Теперь я точно своих двадцать девок получу. Правда, Малец? Федя-то здорово нас напугал этой картой. Но я зла не держу. Ты хороший мужик, Федя. За это тебя Чамп и грохнет. Ха! – и довольный своим остроумием Мельник отошел к кустам. Мощно, не хуже Геркулеса, справил свое дело, после чего ветки страшно затрещали, послышался плотный удар о землю и донесся богатырский храп.

– Что загрустил, Тимурыч? – Малец подсел к разведчику. – Плюнь. Скоро все дэвами станем!

– Бог в помощь.

– А я стану! – парень пьяно прищурился, погрозил пальцем. – Я знаю, что ты обо мне думаешь. Вроде Мельника он. Мечтает двадцать баб поиметь. Как все, в общем. Что молчишь? Угадал? Скажи! Угадал. А я не такой как все!

Парень рванул на груди рубаху так, что чуть ее не сорвал. Стали хорошо видны накачанные бицепсы, рельефные плечи, да вот беда: роскошная мускулатура Мальцу абсолютно не шла. Имея тело атлета, говорил-то он как всегда с хнычущими, плаксивыми интонациями. Так часто бывает. Щуплый пацан накачает мышцы, чтобы его больше не обижали, а голос остается от прежнего задохлика.

Федор упрямо молчал, и тогда Малец рванул рубаху снова.

– Ни черта ты, Тимурыч, не понимаешь! Бездны у меня в душе, черные бездны. Как я всех ненавижу и презираю, этих людишек, ничтожеств, скотов. Твари они. Это вы, гала, их в мусор превратили. Народ в деревнях спивается, а вы чуды себе гребете. Скоты они. А я человек! Понял, зачем мне чуд-вино? Ну напряги свои солдафонские мозги, Тимурыч!

Парень попытался заглянуть в лицо Федора, но у него ничего не получилось. Тогда он рухнул на четвереньки, подобрался вплотную, и с прежними плаксивыми интонациями стал чуть ли не кричать:

– Справедливости я хочу, Тимурыч. Вы, гала, нам этого никогда не дадите. Мою невесту один гаденыш, сыночек нашего богатея, изнасиловал. И что? Да ничего. Милиция, суд – все куплено. Она с собой пыталась покончить. Инвалидом стала. Где вы были, хваленые гала? Защитнички… никого вы не защитили. А когда я хочу стать дэвом и отомстить, вы тут как тут. Нельзя! Это справедливо?

– Справедливо, – помощь пограничнику неожиданно пришла со стороны. Из темноты выбрался Мельник, с трудом застегнул все в темных пятнах штаны, рухнул рядом, спросил:

– Малец, у тебя руки есть?

– Ну.

– А пистолет?

– Еще бы.

– Так и пришил бы гаденыша. Для этого дэвом быть не нужно.

– Что я дурак? У этих богатеев – банда, они всю нашу семью вырежут и маму не пожалеют. У меня мать.

– Ах ты маменькин сынок, – Мельник обнял друга, звучно чмокнул, – хороший ты парень, Малец, но трус. Трус и слабак. Как друг тебе говорю. Трус, раз не отомстил, а слабак, раз девку бросил, не простил. Ты ее предал, Малец. Ты и Федю нам сдал. Слушай, Малец, да ты лучший предатель во вселенной! Дай я тебя поцелую. Ну не обижайся, мы все тут хороши… – и обняв парня, Мельник потащил его к костру.

Угомонился народ в лагере далеко за полночь. И когда чуд-искатели уже изо всех сил храпели, по вершине ближней скалы махнула тень и превратилась в фигуру человека. То одна, то другая луна прожектором ударит из быстро летящих туч, выбелит каменную вершину, но толком ничего не понять в ее неверном свете. Вроде стоит человек на самом краю скалы, а вроде уже и за краем. Видно, что он в черном длинном плаще с капюшоном, но как-то по-особому развевается плащ на ветру.

Вдруг обе луны вспыхнули разом, просветили фарами ночной мир и заглянули во мрак, затаившийся под черным капюшоном. Но там ничего не было.

Утро выдалось хмурым, искатели чудов выглядели помятыми. Настроение, как говорится, никакое. Все хорошее – радость от найденной башни, спирт – осталось во вчера, сегодня – похмелье, а впереди ждет Рама со всем своим хищным демовством. Не хуже командира понимал народ, что настоящий поход только начинается.

На башню отправились четверо: разведчик, Чамп, Инженер и Мельник. Дорогу расчищали ножами. Особенно усердно пришлось поработать на крыше, к центру которой и пробивалась четверка. Старались не зря, так как именно там нашли затянутый плющом холмик трехметровой высоты, ради которого Инженер и затеял подъем на башню.

Арнольд Григорьевич ткнул лезвием в зелень листьев – послышался скрежет. Сразу же засверкали, заработали все четыре ножа, и небольшая пирамиды была вмиг очищена от плюща. Одну из ее сторон украшал барельеф с изображением клыкастого смеющегося дэва.

– Вот я тебя и нашел, – командир открыл планшет, достал карту и прочитал: – В солнечный полдень клыки Смеющегося разверзнут путь к соме.

– А по-русски? – спросил Чернорукий.

– Мы на правильном пути. Вино Рамы спрятано в такой же башне, с таким же смеющимся дэвом на крыше. Осталось добраться до нее, а там уже ерунда: дождаться солнечного полдня, разобраться со всеми этими клыками, путями и забрать сому.

– Сможешь?

– Я роботов ремонтировал, а все эти древние ребусы – задачки для детей.

– Не нравится мне, как он ржет, – Чамп докурил черную сигарету и щелчком запустил окурок прямо в лоб барельефу.

Люди ушли. Пробившийся сквозь листву луч солнца осветил пирамиду с распластанным на ней дэвом. Но навеки распятый на камне бог не плакал. Каменное божество зловеще смеялось.

Отряд двигался на запад, шел в сторону Махатрамы. Иногда Инженер останавливался, сверялся с картой, после чего все снова торопились за своими тенями. До обеденного привала случилась всего одна заминка, когда путь вывел чуд-искателей к полуразрушенному храму. Сперва они заметили на ступенях разбитый комком, а когда очутились внутри, то, как по команде, задрали головы вверх, но архитектурные красоты здесь были ни при чем.

На фоне проваленного купола, голубевшего осколком неба, висело три скелета. Связанные лианами, замотанные в сети скелеты слегка раскачивались в вышине, а когда они сталкивались друг с другом раздавался характерный перестук костей. На ногах одного из скелетов светились яркой анилиновой краской розовые кроссовки. Судя по обуви и пестрым лохмотьям, молодежная компания черных искателей когда-то забрела в пограничье да и попала в недружелюбные лапы.