Пограничники Эфы

У бандитов пальцы лежали на спусковых крючках, а автомат у пограничника находился за спиной, но офицер так ловко смахнул его с плеча, что все шесть стволов открыли огонь почти одновременно.

Бандиты расстреливали пограничника в упор. Очереди рубили, крошили ветки над его головой – только щепки летели во все стороны. Но и автомат отступающего под непрерывным огнем офицера не молчал. Короткими очередями он бил по бандитам, огрызался.

Стрелять на бегу у пограничника получалось ловчее. Расстояние между ним и нападавшими все увеличивалось, ведь бандитам приходилось все время следить за тем, чтобы не попасть под свои же пули. Впрочем, оторваться попавшему в засаду военному не удалось.

Наперерез из-за скалы появились еще пятеро бандитов и тут же открыли встречную пальбу. Очутившись под перекрестным огнем, офицер отступил к руслу, двинулся поперек каньона. Сходясь клином, две группы бандитов прижимали военного к отвесной стене каньона.

Странный бой разгорелся с удвоенной силой. Пограничник теперь уже стрелял почти непрерывно, а две атакующие пятерки, взяв его в огневые клещи, подступили почти вплотную. Свинцовый дождь летел в офицера из десяти стволов, но он по-прежнему не был даже ранен. Вот офицер уперся спиной в почти вертикальный в этом месте склон. Все. Отступать некуда. Сзади – крутая, в редких кустах скала, перед ним – бандиты. По стене над головой беспрерывно стучали пули. В ответ пограничник нажал на спуск, повел стволом. Пули затенькали по гальке, фонтанчиками отметились в пыли, рисуя пунктирную линию, через которую не стоило переступать.

Но смельчак нашелся. Когда очередь отвалила в сторону, красавчик в белой рубашке и черной шляпе с перьями перешагнул смертельную черту и ринулся вперед, чтобы тут же нарваться на выстрел в упор. Это офицер умудрился выхватить левой рукой пистолет и выстрелить в подбегавшего бандита.

На миг все замерли, словно окаменели, а бандит в черной шляпе с недоумением смотрел на свое плечо. По рубашке медленно расползалось кровавое, красное пятно. И тут же стрельба стихла, стволы опустились, будто здесь существовал негласный уговор вести эту странную пальбу до первой крови и не дольше.

И тогда задетый пулей красавчик чертыхнулся, затем отшвырнул автомат, выхватил черный пистолет и бросился к офицеру. Подскочив, он так ткнул тому дулом в лоб, что зеленая фуражка отлетела в сторону и покатилась, заковыляла по земле в сторону. А бандит, ввинчивая дуло в лоб пограничника, спросил:

– Ну что, лейтенант, хочешь стать дэвом?

Глава 2

Золотой клюв. Изумрудные глаза. Угольные перья в алмазной крошке. Самый обыкновенный ворон-падальщик сидел на засохшем дереве и наблюдал за своей скорой добычей.

За триста лет ворон порядком насмотрелся на людей, но такое странное черное оперенье на человеке видел впервые. В руке – черный прямоугольник, а где сучковатая стреляющая палка? Как он вообще собирался выживать? Думал, что здесь жизнь сладкая, как труп зебрянки? Чужак. Обреченный чужак.

Ворон перепрыгнул на короткий нижний сук.

Палило солнце, ноги человека вязли в песке, но он упрямо взбирался на пологий бархан. Может быть, там, за песчаной пирамидой, спасение: зеленая долина, речка, дома. И он брел из последних сил, которых в этом тщедушном и сутулом до горбатости человеке оставалось совсем не много.

Черный костюм клерка. Белая рубашка. Строгий галстук. В руке – кейс. Словно шел человек на совещание руководства фирмы, да открыл не ту дверь и вместо того, чтобы попасть в кабинет шефа, вдруг вывалился на другую планету. Впрочем, где-то так оно и было.

На вершине холма пришелец остановился и попытался проморгаться. Тщетно. Ничего не получалось. Взгляд упирался в огненную меланжевую пелену. И тогда от навернувшихся на глаза слез резь усилилась нестерпимо, пелена замутилась и внезапно сгинула. Зрение вернулось. Человек стал осматриваться.

Песчаное море желтело до горизонта. Ни клочка зелени, ни пятнышка воды. Куда ни повернись – застывшие волны барханов. Среди волнистых линий нашлась лишь одна прямая – полосатый столб на соседнем склоне. Человек побрел к нему.

С верхушки столба слепил глаза щит: прямоугольный лист металла, выкрашенный белой краской. На щите чернели четыре пока неразличимых слова. Человек брел на щит со слепым упрямством, будто надеялся на нем прочесть волшебное заклинание. Произнеси четыре заветные слова – и ты спасен.

Человек в черном костюме уже бредил.

Шаг. Еще шаг. Еще. Путь пошел вверх. Ноги чужака подкашивались, кейс выкручивал руку чугунной гирей, но пришелец упрямо тащился к щиту. Мазки слов разбегались отдельными буквами, те подпрыгивали, кувыркались и никак не желали становиться в строчный строй.

До столба оставалось метров десять. Человек сделал последний шаг. Сквозь хоровод темных пятен человек наконец-то прочитал заветные слова. И рухнул лицом вниз.

По песку скользнула тень. Заскрежетали когти по металлу, и на щит взгромоздился алмазнокрылый ворон. Сверкнул золотой клюв. Изумрудное око уставилось на добычу.

Рано. Еще жив, еще опасен. Надо ждать. Нахохлившаяся птица чучелом замерла на железном насесте. Падальщики умеют ждать.

Через полчаса ворон спрыгнул на песок и заковылял вокруг головы умирающего. То и дело птица ныряющим движением вытягивала шею, заглядывала жертве в лицо, примерялась, как ловчей добраться до самого лакомого, до глаз человечьих. Опытный падальщик всегда начинает трапезу с десерта, с самого вкусненького, ибо никому не дано знать, когда завершиться пиршество, уж больно велика конкуренция в этом жадном до падали мире.

Вдруг ворон вывернул клюв в зенит, завертел башкой. Надо было смываться. Громадный двуглавый орел со звездами на крыльях парил в небесах, а за века своей жизни ворон вызубрил твердо: ежели где объявилась эта диковинная двуглавая птица, падальщикам надо срочно давать деру. Ворон в два скока взлетел и сгинул в желтом мареве.

С тихим посвистом звездокрылый орел начал снижаться. Вскоре над пришельцем зазвучали голоса его спасителей, а можно сказать, и ангелов-хранителей, ведь еще пять минут назад у умирающего не было практически никаких шансов.

Первый ангел хрипло и разочарованно выматерился:

– Опоздали. Видишь – следы, ворон резвился здесь.

– Не торопись, он удачно упал. Голова целая. Погоди. Дышит. Давай, поднимаем и осторожненько в машину. Р-р-аз, – голос второго ангела был не в пример первому спокоен и кроток.

Характерный посвист вновь зазвучал в небесах, и двуглавый орел исчез в редких облаках. На песчаном склоне остались полосатый столб, да на нем чуток искореженный чьими-то гигантскими зубами металлический щит с четырьмя словами:

ПОГРАНЗАСТАВА ИМЕНИ АНТОНИО САЛЬЕРИ

– Получи, дем! Вот так – и башка отлетела! И ты получи! Я бесстрашный гала!

Максим рубил бурьян направо и налево. Бамбуковая палка, служащая мечом, позеленела от сока измочаленных верхушек.

Еще несколько ударов – и степь закончилась, уперлась в зеленую стену леса.

Мальчишка обернулся на далекие белые домики, на миг задумался и шагнул под кроны.

Он продирался сквозь чащу, рубил своим мечом загораживающие путь ветки и не замечал того, что уже не один в лесу. За кустами мелькали едва различимые рогатые тени. Они бесшумно появлялись то сбоку, то за спиной Макса, и их становилось все больше, а они – все ближе.

Рубанув последнюю ветку, подросток выбрался на широкую поляну. И только он очутился посредине солнечного пятна, как вздрогнули, зашумели кусты от пробиравшихся сквозь них теней, и громадные черные рогатые псы стали по радиусам сходиться к центру поляны.

Небольшой беспилотный дирижабль висел над городком пограничников серебряным яйцом. Белые здания казарм, отрабатывающие на плацу строевую подготовку солдаты, суслик в степи, замерший у своей норки, – все видели камеры, закрепленные на брюхе дирижабля.

Следил небесный наблюдатель и за мальчишкой в лесу. Нитяные микропередатчики, вшитые в одежду подростка, работали для видеокамер как маячки, а картинка с дирижабля поступала прямо на монитор, расположенный в кухне одной из квартир аккуратного двухэтажного домика для офицерских семей.

Бурлил на плите борщ, висевший над холодильником монитор слежения показывал, как мальчишка выходит на лесную поляну, а склонившаяся над портативным комкомом молодая женщина набирала слова «Махатрама и подсознание». Она напечатала название главы и задумалась. Первое предложение текста ну никак не хотело ложиться на экран.

Звали молодую женщину Наташей.

Разобравшись с десятком утренних дел, по которым не смог помочь как назло сломавшийся домашний робот, она сейчас оставила себе только три: следила за племянником мужа, варила борщ и пыталась писать диссертацию.

– Обед готов?

Наташа быстро поднялась, на лету подхватила капитанский китель и поторопилась за мужем в ванную.

– Горячую воду отключили, Алексей, но я пару кастрюль нагрела. Давай солью.

Капитан снял зеленую рубашку, майку. Торс, широкие плечи офицера походили на капитель коринфской колонны, увитую лозами крепких бицепсов.

Через пять минут капитан навалился на дымящийся на столе в широкой белой тарелке борщ. Когда муж закончил со вторым и принялся за чай, Наташа спросила:

– Что там у вас произошло?

– Ничего.

– Алексей, я ведь чувствую.