Пограничники Эфы

Командир осмотрел отряд, убедился, что все готово, и скомандовал движение. Народ двинулся, малиновые ботинки замелькали в сторону авангарда, и тут же поход за чудами закончился едва начавшись.

Заартачился Геркулес. То ли тяжелая поклажа ослу не понравилась, то ли чего еще, но он сделал два шага и уперся как вкопанный. Как ни уговаривал его Артур, как ни тянул за узду, ни толкал сзади, как заглохшую машину, – все зря. Осел не двигался с места.

Первыми на помощь подлетели Чамп с Сурабом. Красавчик, не долго думая, с разбега пнул ногой животное в зад, на что осел нервно отлягнулся, попав копытом прямо Сурабу в колено. Другой от такого удара взвыл бы, по земле принялся бы кататься, как футболист, а бандит даже не поморщился.

– Малец, что тебе можно поручить? – залепил он парню подзатыльник. – С ослом не справишься!

– Скотина, что с нее взять.

Пока Чамп препирался с неудачливым погонщиком, Инженер задумчиво рассматривал серого. Видимо, размышлял, какую такую шестерню надо поправить этому заклинившему ушастому агрегату. Ну не лекцию же ему читать, мол, люди за чудами отправились, дэвами, планетными богами решили стать, а ты, серая скотина, рушишь великие планы.

Арнольд Григорьевич, наверное, уже собирался открыть совещание по проблеме осла, когда к Геркулесу подошел Федор. В первую очередь он снял со спины животного верхний рюкзак, показал его серому, после чего забросил рюкзак на плечо. Затем наклонился к длинному уху и принялся что-то нашептывать. Вдруг осел кивнул, словно согласился с чем-то, и двинулся в подъем.

– Тимурыч, а что ты сказал Геркулесу? – не утерпел, спросил чернявый парень.

– Секрет.

– Скажи, Тимурыч, вдруг опять упрется.

– Хорошо, но только между нами.

– Мамой клянусь – никому.

– Я шепнул Геркулесу, что он настоящий герой, самый крутой осел в галактике. На ослов такие слова действует безотказно.

– Шутишь?

На этот раз пограничник не ответил, лишь жестом показал, мол понимай как знаешь.

За очередным холмом отряд втянулся в ущелье, и картина мира резко переменилась. Ласковой зелени не осталось и в помине, вокруг громоздились в изломах и разводах скалы. Внизу клокотала, гремела по камням река, высоко вверху, в стальных небесах парили стервятники – добычу высматривали. С гор налетел ледяной ветер, нагнал тучи. Зарядил дождь, а следом лупанул и град. Надавал искателям чудов подзатыльников и снова сменился дождем.

От утреннего оживления на лицах не осталось и следа. Приходится пробираться через грозное ущелье, горизонт перекрыли высоченные горы, карта сомнительна, холодная вода лезет за шиворот, да и вообще неизвестно, доберется ли хоть кто-нибудь до заветной чуд-цели, и существует ли в реальности эта цель.

Понемногу дождь стих. Выкатилось из-за туч рубиновое солнце и припекло так, что пар повалил от промокшей одежды. Народ повеселел, и пограничник решил: сейчас самое время поговорить с Инженером, тем более что малиновые ботинки мелькали совсем рядом. Разговор имел для Федора особую важность.

Вчера должна была рожать старшая из четырех дочерей Федора, пол ребенка она заранее не выясняла, – против местной приметы не пошла – вот Федор и хотел узнать, появится наконец-то у них в семье еще один мужик, или по-прежнему жить ему в бабьем царстве. У пограничника с Инженером был уговор, что тот обязательно позвонит в Дварику и все разузнает, так что Федор имел полное право напомнить о своем интересе. Что Федор мечтал о внуке, в отряде уже хорошо знали – лишь на эту тему пограничник беседовал с удовольствием, и поэтому все были в курсе его семейных обстоятельств. Две дочки у Федора были от первой жены, две от второй, а вот дедушкой он должен был стать только вчера.

Когда пограничник напомнил все эти обстоятельства Инженеру, тот поспешил его успокоить:

– Обязательно позвоню и выясню.

– Имя не забудьте спросить, должен быть мальчик.

– И имя спрошу, не беспокойтесь.

– Звонить когда будете?

Вместо ответа Арнольд Григорьевич энергично замахал руками, мол, «обязательно позвоню, не волнуйтесь!» и зачастил совсем на другую тему. Для начала он засыпал пограничника комплиментами, назвал его знаменитым искателем, известнейшим специалистом по чудам и особо подчеркнул, что высоко ценит Федора как отмеченого, а его необыкновенный дар чуять демов еще ох как пригодится возле киселя. Елей лился ведрами: «вы человек слова, а это так редко встречается в нашем гнилом двадцать четвертом веке», «для вас слово важнее денег, отсюда и репутация достойнейшего человека». Надо сказать, психологом Арнольд Григорьевич был не важным, собеседника не чувствовал вовсе, явно придерживаясь сочиненного плана разговора, и это в то время, когда пограничник давно заскучал от его коммивояжерского напора.

А Инженер продолжал разглагольствовать о том, что пусть он и не военный человек, но тоже не бандит, а гражданин Эфы, а настоящим патриотам Эфы надо держаться заодно и за Черноруким вместе следить. Чамп – бандит опасный, но и только, а вообще-то он пижон и шушера, такому не понять весь дурман искательства, такой не станет десять лет рыться по храмовым библиотекам в поисках заветной карты. Примитивный тип, которого кроме результата ничего не интересует.

– К примеру вы, Федор Тимурович, если отыщем чуд-вино, захотите стать дэвом?

– Нет.

– Вот видите! Для меня это тоже не главное. Да, представьте себе! Власть не самоцель, но это способны уразуметь только избранные. Мы, элита, это понимаем, а уголовникам сие не дано. И вообще, бандиты нам нужны только на определенном этапе искательства. Всего-то. А после определенного этапа… Ну, я уверен, вы меня правильно понимаете.

Инженер быстро ушел вперед, только ботинки замелькали, и он не услышал, как пограничник буркнул в ответ:

– Понимаю.

Судя по выражению лица, Федор окончательно понял, что его здесь, во-первых, принимают за дурака, а во-вторых, ни в какую Дварику Инженер звонить не собирается.

– Гала не такой уж идиот, зачем ты ему карту показал? – спросил Чамп догнавшего его командира.

– Идиот, иначе бы с нами не пошел, а сбежал бы давно. Обычный тупой служака, да и по клочку карты невозможно определить местоположение сомы. Не волнуйся, ему с крючка уже не сорваться! Он искатель, для него главное в жизни – сому найти. Смешно.

– Что?

– Один хочет стать дэвом, другой заявляет, что дэвом становиться не собирается, а в итоге все одной толпой бегут, вывесив языки, за чуд-вином, как кобели за течной сукой.

– Причем не понятно, кто в толпе командир, – слова эти Чамп произнес с нескрываемым сарказмом.

– Ты о чем?

– Какой-то лейтенантишко меняет нам маршрут, мы идем не туда, куда собирались, вот я и не пойму, кто у нас в отряде главный. Так и опомниться не успеешь, а тобой пограничник командует. Может, сразу его пристрелить все-таки?

– А сможешь?

– Ты сам говорил, что он вчера стал дедом. Чтобы я дедушку не пристрелил? Да запросто.

– Дедушка этот не с завалинки свалился. Двадцать пять лет в искательстве и разведке, а живой до сих пор. Сечешь? Его демы за четверть века не смогли сожрать, а ведь по краю ходит. Это же товарищ Березин. И еще неизвестно, кто из вас двоих лучше стреляет. У пограничников свои, особые методы стрелковой подготовки, недаром их стрелкам запрещено участвовать в дуэльных турнирах вместе со штатскими. Поосторожней с ним, не забывай, перед тобой отмеченный.

– Сураб тоже отмеченный, а идиот тот еще.

– Погоди ты, Чамп, имей терпение. Этот гала демов чует, а нам к киселю шагать. Получим сому, уйдем от Рамы, вот тогда и делай с ним что…

Договорить Инженеру не дали. Подбежал один из горожан и, указывая в сторону арьергарда, пожаловался:

– Забастовал, гад, идти не хочет.

Пришлось им поспешить к остановившемуся отряду. Осел к очередной заминке экспедиции отношения не имел. На этот раз роль Геркулеса взял на себя пограничник.

Рюкзак он бросил к ногам, руки скрестил на груди, взгляд направил куда-то на юг, в сторону дома. На подошедшего Арнольда Григорьевича пограничник не отреагировал вовсе, будто не видел его, зато Чернорукому ответил мгновенно. Когда подскочивший Чамп сунул ему пистолет в лицо со словами:

– А пулю?

– А в морду? – поднес разведчик кулак под нос бандита, после чего замолчал окончательно. На суету, закрутившуюся вокруг него, внимания не обращал.