Черноголовка

Снег был повсюду.

Голые деревья теперь были украшены белыми праздничными шапками, весь мусор и грязь от московских шакалов как будто куда-то испарились, исчезли, оставив после себя лишь белоснежный блестящий покров. Воздух отдавал свежестью, прохладой, чистотой.

Было донельзя хорошо. И совершенно не холодно. Как будто жаркий поцелуй моей прекрасной богини согревал меня изнутри, не давая холоду подобраться ко мне, не давая ему и шанса одержать надо мной верх.

Она уже надевала свои белые коньки, призывая меня поторопиться. Я отложил в сторону мои неуклюжие, казавшиеся теперь абсолютно не к месту кроссовки, и переобулся в легкие, практически невесомые коньки, сотканные из какого-то неведомого мне материала.

– Пойдем, – она взяла меня за руку и первая ступила на лед.

И мы катались, мы развлекались, мы танцевали на призрачном голубом льду, чувствуя себя детьми, чувствуя себя молодыми. И почему мы должны быть старыми? Почему мы должны быть серьезными? Почему мы должны быть грустными? Что хорошего все это привнесло в нашу странную жизнь?

Ее поцелуи теперь обжигали меня, ее взгляд заставлял остаться с ней навсегда.

В один из этих прекрасных чудесных моментов она спросила меня:

– Ты правда думал, что я умерла?

Я прижал ее голову к своей груди.

– Да. Прости, – только и мог ответить ей я.

– Этот символ. Это дерево, – прошептала она мне на ухо. – Это все действительно важно.

Она нежно провела рукой по моей небритой щеке.

– Но важнее то, что у тебя в душе. Это не может умереть. Пока ты сам это не убьешь.

Я глупо кивнул, очарованный ее словами, но все еще не понимая. Она грустно вздохнула.

– Смотри, – и она показала рукой на центр замерзшего озера.

Я ахнул от неожиданности и удивления.

Совершенно диковинная, с виду немного неказистая, но одновременно добрая, родная, чудесная трехглавая сосна возвышалась надо мной, махая своими зелеными лапами, словно приветствуя меня, как старого друга. Ее корни глубоко ушли под прочный голубоватый лед, а ее кора блестела от покрывавшего ее снега.

Но это была она. Совершенно точно. Без всяких сомнений.

– Надеюсь, ты не будешь спрашивать меня, как это возможно? – спросила богиня, прислоняясь своей головой к моему плечу.

– Нет, – ответил я, обнимая ее стройную талию. – Нет. Не буду. Я понял.

Это правда. Никто, кроме нас самих, не может убить то, что содержится в нашей душе. Наши взгляды, наше мировоззрение, наши принципы. Нашу любовь. Нашу Родину.

Да, город умирает. Но мы пока живы.

– Мы ненадолго расстанемся, – грустно произнесла она. – Но перед этим ответь мне на один вопрос, Вадим.

Я почему-то знал, что это будет за вопрос. И первый раз в жизни я четко знал на него ответ.

– Ты меня любишь? – спросила она, смотря на меня своими большими грустными глазами.

– Да, – не мешкая, сказал я. – Люблю. Я очень тебя люблю, моя милая Черноголовка.

В этот раз ее страстный жаркий поцелуй сжег меня дотла. Оставил после меня лишь воспоминания.

Но эти воспоминания, эти моменты я навечно сохранил у себя в душе.

А она… она украдкой утерла свои божественные слезы и сделала несколько кругов вокруг диковинного дерева. Вокруг Символа, который никогда не умрет.

А потом тоже исчезла. Растворилась в плане мироздания. Чтобы потом снова вернуться и напомнить нам о вечном, о хорошем.

О Любви. И Преданности своим идеалам.

Потому что как бы мы не хотели стать тем, кем хотят видеть нас другие люди или Общество… как бы мы не хотели обратиться, пусть и ненадолго, в хороших добрых простых котов…

Внутри мы все равно остаемся людьми. Сложными, непонятными даже сами себе. И жизненный выбор чаще всего приходится делать нам самим.

Так давайте делать свои выборы.

А там уже как будет.

Ведь город умирает…

А мы пока живы. И это в чем-то прекрасно.