Воспоминания. Несколько дней той войны

Воспоминания. Несколько дней той войны
Вадим Органов

Страницы его книги нашлись уже после его смерти, когда ни подробно расспросить, ни получить какие-либо комментарии по тому, что им было уже написано, а ещё больше о том, чего там нет, было уже нельзя. Воспоминания даже спустя почти целую эпоху не утратили ни актуальности, ни смысла, и имеют полное право быть прочитанными своим читателем. Простая история про то, как война из мальчиков делает солдат, но как важно вернуться домой и просто быть.

Воспоминания

Несколько дней той войны

Вадим Органов

Редактор Владимир Органов

© Вадим Органов, 2018

ISBN 978-5-4493-7033-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вадим Анатольевич Органов (1925—1996)

У порога дома

Война началась / 1

– Война, война началась!

Услышал я, рыбача в дальнем углу пруда. Так кричали мальчишки, спускавшиейся по крутому склону на другом его конце.

Редкие облака, гулявшие по небу, закрыли солнце, и как-то всё вокруг сразу вдруг потемнело, и даже отражение облаков на воде приняло странный фантастический вид.

Те, немногие отдыхающие, что были у пруда, стали поспешно собираться. И я последовал их примеру, смотал свои снасти и поспешил домой.

Сразу стала мучить одна лишь мысль. С кем война? С кем будем воевать? И вдруг, вспомнил и лишь сейчас смог сопоставить с тем, что кричали те зенитчики, которых я видел ещё ранним утром.

Я выходил из дома, а по шоссе в сторону поселка Хлебниково двигалась колонна, тяжело нагруженных «Язов»[1 - Такое название дает им автор, но скорее всего это – ЯГ-6 или ЯГ-4. Автомобили грузоподъёмностью 5 тонн, выпускавшийся на Ярославском государственном автозаводе до войны.] с прицепленными орудиями. Бойцы, что сидели в них, пытались перекричать грохот машин и махали мне руками. Тогда мне всего лишь показалось, что они, увидев меня с удочками, просто желали мне удачной рыбалки. Но я расслышал совершенно четко, долетевшее до меня – «немцы». Не понимая тогда, какое отношение услышанное слово, имеет ко мне и к моей рыбалке, я почти забыл об этом, но сейчас все сложилось. Я пустился бежать домой. Там мой младший братишка, что-то пытался мне объяснить.

– Выступал Молотов по радио. На нас немцы напали ве-ррро-лллом-но.

Он не мог выговорить это слово – «вероломно». Получалась смешно. Родителей еще не было, они еще не вернулись из Москвы. Не зная, что предпринимать в этой ситуации, я пошел в школу.

Все мысли уже крутились вокруг событий последней недели, при этом вспомнился разговор Владимира Петровича с отцом об обстановке на на границе. Он убыл позавчера к месту службы в Брест, но тогда их разговор шел о заявлении ТАСС.

Я ещё подумал, что теперь уже решенный вопрос на совместный отпуск с дядей Володей, с маминым старшим братом, обещавшим взять меня с собой, теперь неминуемо зависнет до лучших времен. И все, что я напридумывал по этому поводу, рыбалку и охоту, всё это потеряло всякий смысл. Еще бы неделю, ну чуть больше. И с первого июля должно было начаться наше спланированное приключение, а теперь всё это с этой войной рушиться, и неизвестно на какой срок.

Я вошел во двор школы, где уже собрались мои одноклассники и другие ученики нашей школы. Они окружили нашего школьного директора Иван Федоровича с вопросами, главный который, звучал почти по школьной программе «что делать?».

Поскольку наверно никто ещё совсем ничего не понимал, всё это сложившиеся нынешнее положение вещей, он тоже ничего не понимал, но как мог успокаивал всех нас, за кого он должен был отвечать по долгу своей совести и обязанностей.

– Отдыхайте. Первого сентября в школу.

В его словах звучала практическая уверенность в скорую победу.

– Фашистов, конечно, разобьем малой кровью, великой нашей силой, непобедимой Красной армии.

Потихоньку мы стали группироваться по классам, и уже там давали выход своим эмоциям. Обсуждали расположение армий, превосходства техники и оружия, мужество и отвагу наших доблестных красноармейцев. Строили планы на сколько затянется эта война и что будем делать, когда всё закончиться, а до нас дело так и не дойдет. Это было ясно и совершенно точно, что никому из нас не удастся попасть туда, и никакого фашистского гада мы не сможем убить из винтовки. Одним словом, мы не успеем совершить ни одно своё геройство.

Солнце клонилось к закату, и длинный, и в тоже время такой быстрый день, похоже неожиданно заканчивался ничем особым. Все разбежались по домам. Наверно все, как и я, почувствовали своё вечное желание перекусить чего-нибудь.

Дома царила вполне спокойная обстановка, мать с отцам разбирали покупки, но чувствовалась какая-то скованность и не высказанная тревога, Нервное лишнее движение по дому, или наоборот – излишняя суета по ерунде. Куда, что класть? Раньше такого, я не замечал. Отец посмотрел на меня.

– Ты поел? Где ты был?

– В школе.

– Ты обедал?

То, что отец был настойчив, меня тоже смутило, раньше меня наверно про еду никогда не спрашивали, просто сажали за стол и давали, что было. Я конечно был чертовски голоден, как никогда наверно. Пообедали, вернее поужинали почти молча. Отец читал газету и ел, не глядя на нас, словно прятался за этот официальный листок от наших немых вопросов. Искал ответы, но ответов там ещё конечно не было.

Мать погладила меня по голове, я нервно вывернулся. Ко мне прижался Эрик, славный щенок. Он терся об мою ногу, требуя от меня положенной прогулки. Это была уже третья собака, которую я воспитывал для своего дяди. Тогда мысли вновь пошли по кругу – отпуск, собака. Стало грустно. Породистый охотничий пес палевой масти с длинными ушами глядел на меня своими очень умными глазами, что бы он мог сказать, если бы мог.

Мы с ним отправились гулять. Было тихо и безлюдно. Обычно в это время детвора во всю гоняла по дворам, слышался её вечный гомон и смех. Пес обычно носившийся и вечно убегавший от меня по своим делам, теперь жался у моих ног, и убежав, он тут же возвращался обратно. Наверно почувствовал тревогу во всём, и это передалось мне. А может наоборот от меня к нему. Гуляли пока не потемнело. Зажглись немногие фонари, и народу на улице прибавилось. Мы проходили мимо собравшихся групп. Все чего-то ждали. Но так и ничего больше не происходило. Потом все также незаметно разошлись по своим домам.

Первый день войны прошел. Никто тогда ещё не знал, сколько таких дней еще впереди и насколько к нам пришла война, сколько и каких приготовила она для нас испытаний. Никто не знал ничего про будущее, про лишения, потери, что кому предстоит выдержать из-за неё.

Придя домой, я прослушал сводку новостей по радио. Пока ничего такого. Пошел в ванну. Она мне служила отдельной спальней. Можно было зажечь свет и никому не мешая, читать пока не заснешь. Сон сначала не шёл. Я начал читать первое, что попалось под руку. Конечно, так уснул, не дочитав и страницы, так со мной порой бывает.

Военкомат / 2

Проснулся я уже тогда, когда родители были на работе. Готовя себе завтрак, слушал сводку по радио. Сообщений было немного и те были немногословны – идут бои в пограничных районах. Потом сколько потеряли немецкие войска, сколько противник потерял самолетов, сколько мы подбили его танков. О наших потерях тоже сообщалось.

Позавтракав на скорую, побежал на улицу. Там собралась уже почти вся наша компания. Разговоры шли лишь о том, чем бы нам заняться. Все вспомнили про нашего военрука, нашего любимца класса. Вспомнили про его наставления, его рассказы на уроках военной подготовки, про то, что он, как офицер запаса, должен был явиться в военный комиссариат по прописке на следующий день после объявления войны. Таков, он нам говорил, есть настоящий закон для военного времени.

Мы пошли к его дому, надеясь там дождаться его выхода, и расспросить обо всем, что в тот момент волновали наши мальчишечьи умы. Подошли и стали ждать. Время шло, а он не появлялся. Мы стали думать, что мы не успели и опоздали. Кто-должен пойти на разведку. Жребий пал на меня, я должен был подняться и узнать, дома он или уже ушел на войну.

Постучавшись, я услышал его голос спокойный, лишь немного сдавленный.

– Заходите!

Я зашел в комнату и увидел, сидящего на чемодане нашего Михаила Васильевича. Рядом на кровати на неубранной постели сидела его жена с заплаканными глазами. Похоже, она уже была совершенно безучастна к происходящему с ними сейчас. А он моему появлению был скорее рад, чем удивлен, резко поднялся и бодро произнес на всю комнату, что вот, и провожатые пожаловали. Потом он поцеловал её.

– Жди, моя любимая!

Взяв чемодан в руки, подхватил свой вещмешок, ловко закинул его за плечи. Посмотрел на меня.

– Пошли!

Наш военкомат находился в поселке Лобня, туда нужно было ехать поездом. Почти вся компания, кто мог, пошли с ним на станцию. Минут через десять подошел поезд. Сели в поезд, Вагон был полон мужчин, женщин почти не было видно. Все говорили про повестки из военкомата, что их еще никому их не прислали, и вообще ничего еще не прислали. С каждой остановкой мужчин становилось всё больше и больше. В вагон, который наполнился почти до предела, продолжали заходить лишь одни мужчины. Вот и станция Лобня. Народ дружно высыпал на перрон и направился в одну сторону, в сторону военкомата.

Ближе к военкомату стали попадаться шедшие уже обратно, навстречу нам, мужчины, они шли уже поодиночке. Их останавливали расспрашивали, но те, кто распрашивал. затем всё равно шли дальше, продолжая двигаться в сторону военкомата. Что было в их ответах, мы пока не знали, Мы просто шли за нашим военруком.