Занимательная механика

На какое-то время их пути разошлись, Очкарик остался на месте, Альбина выпорхнула из старого гнезда, улетела. Но через несколько лет вернулась.

Примерно через полтора года после того, как умерла Маша Волкова.

Они увиделись во дворе, остановились, поболтали ни о чем, как старые, но не близкие знакомые, которым суждено со временем стать старыми, но не близкими соседями. «Как дела?» – «Нормально». – «Видела твоего сына, вылитый папа». – «Я старался…» Потом случайно пересеклись в недорогом баре в центре города. Волков встречался с осведомителем, Альбина болтала с подругой. Заметили друг друга, но даже не кивнули: Альбина уже знала, чем занимается Очкарик, и поняла, что лишние знаки сейчас ни к чему. Федору это понравилось, весь разговор он бросал на Альбину взгляды, а когда клиент ушел, остался в баре. Уселся неподалеку от болтающих женщин и достал газету. Альбина заметила маневр, однако прерывать разговор не стала, заставив Волкова ждать почти час, зато, попрощавшись на улице с подругой, вернулась в бар.

Федор узнал, что ей нравится «Текила Санрайз».

Альбина нашла хорошего, заботливого и целеустремленного мужа, сумевшего сделать прекрасную карьеру на дипломатическом поприще. Несколько лет ее жизнь была похожа на сказку: Франция, Бельгия, опять Франция. Потом возвращение в Москву, где муж занял ответственный пост в министерстве, планы на будущее, но… Как раз в то время среди чиновников высокого ранга возникла мода на молодых жен. Они разошлись мирно, можно сказать – интеллигентно. Альбина с девятилетней дочерью вернулась в старую, оставшуюся от родителей, квартиру и начала жизнь заново.

Она не жаловалась, просто рассказывала. А Волков, так уж получилось, рассказал о себе.

Встретились посреди шумного города старые знакомые, улучили минутку и поделились историями. Ведь должен же был найтись кто-то, кто увидит за скупыми предложениями целую жизнь. И почему этим кем-то не может оказаться человек, который вырос по соседству?

Сначала они не видели в своей встрече ничего романтического. Или не хотели видеть. Или боялись видеть. Даже после третьего коктейля продолжали разговаривать в прежнем ключе, не пьянели и не делали вид, что пьянеют, не склоняли головы ближе друг к другу. Она не клала руку ему на плечо. Он не пытался погладить ее колено. Просто говорили.

А потом слова закончились. Они выплеснули друг на друга свои жизни и некоторое время молчали, наслаждаясь появившимся в душах умиротворением. А потом, когда должно было прозвучать стандартное: «Кажется, нам пора по домам…» – Волков выбрал другой вариант. Он впервые прикоснулся к Альбине: взял ее узкую кисть и поцеловал тонкие пальцы.

И никто из них не подумал, что причиной стало вино.

И как-то сразу в их отношениях появилось невысказанное, но железное правило: не рассказывать детям о связи. Словно и Федор, и Альбина в глубине души думали, что их встречи не продлятся долго, что пережитые драмы, вызвавшие в их душах смятение, забудутся, а наладившаяся жизнь сотрет то, что привлекло их друг к другу. Волков мог найти более молодую женщину: нестарый, небедный, интересный мужчина. Альбина могла надолго, а то и навсегда покинуть Москву: знание языков и нужные знакомства позволили ей получить отличную работу в представительстве крупной французской компании.

Но он не находил, а она не уезжала. А связь все не рвалась и не рвалась.

Зато мимолетные, ни к чему не обязывающие романы, которыми Волков перебивался до этого, прекратились. Он больше не чувствовал в них необходимости. А Альбина, ничего не сказав Федору, перестала выстраивать свою карьеру с прицелом на получение должности в Париже. Она не хотела уезжать.

Московская августовская ночь, теоретически летняя, оказалась весьма прохладной, заставляя Травника с тоской вспоминать душный Мадрид. Включенный обогреватель мог исправить положение, но Испанка по-прежнему запрещала закрывать окна, и здоровяк медленно коченел. Несколько раз он выходил из машины и энергично разминался, но положение это не спасало, а вот блондинка ночную свежесть переживала спокойно, нахохлилась на переднем сиденье, став похожей на недовольную птичку, и почти не шевелилась. Не спала. Но разговаривать отказывалась. И лишь под утро Травник нашел тему, заинтересовавшую Испанку.

– Мне показалось, ты здорово недолюбливаешь Неваду.

– Тебе не показалось, – коротко ответила женщина.

– Могу я узнать почему?

– А за что его любить?

Здоровяк обиженно засопел:

– Терри, обещаю, завтра я угоню другую машину…

– В этом нет необходимости, – улыбнулась Испанка. – Лучше пропитай салон чем-нибудь ароматным.

– Ты согласна?

– Да.

«Я прощен!» – Травник расцвел в улыбке:

– Обязательно!

Мир был восстановлен, и здоровяк ощущал себя совершенно счастливым. Он даже выбросил из головы Неваду, однако Испанка решила развить тему:

– Я забыла, что ты с ним не работал.

– А ты? – удивился Травник.

– Приходилось.

– И не рассказала!

– Не тот человек, чтобы… – Женщина вздохнула. – Впрочем, раз уж мы оказались с ним в одной команде, ты должен знать о Вонючке правду. Возможно, это нам поможет.

Здоровяк насторожился:

– Я слышал, он большой подлец.

– Не без этого.

– Так все мы грешны, – осторожно улыбнулся Травник.

– К сожалению, Невада не просто подлец. Он недоделка.

– Уверена? – недоверчиво спросил здоровяк.

– Абсолютно.

– Я слышал, он играет как бог.

– Но не так, как должен играть искусник, – уточнила Испанка. – У Невады были потрясающие способности к игре в карты, но ему не повезло – он встретил Гончара.

– Каждый из нас встретил Гончара.

– Но к моменту встречи мы уже были искусниками.

– Я – нет, – парировал Травник.

– Интересно… – Женщина прищурилась. – Я не знала об этом.

– Просто… – Здоровяк выглядел смущенным, – просто мы никогда не говорили… В смысле… я не говорил… Не было подходящего случая…

– Гончар предлагал тебе помощь?

– В чем?

– Чтобы стать искусником?

– Ну… – Травник почесал затылок. – Что-то такое прозвучало, но я…

– Ты отказался, – помогла Испанка.