Собрание сочинений. Том I

Остаток пути к дому они шли молча.

Как и каждый отец, Виктор Парамонович мечтал о том, что его сын обязательно добьётся в жизни чего-то значительного. Например, защитит кандидатскую диссертацию и будет успешно продолжать свою научную работу. «Но главное сейчас для Димы – не распыляться и не повторять моих ошибок… Уж если заниматься наукой, то самозабвенно и с максимальной отдачей. Не так, как я, – упустил лучшие годы, хватаясь то за одно, то за другое. И когда перевалило за сорок, то начал понимать, что растратил свои основные силы по мелочам. Да и страстное увлечение литературой пришло ко мне всё-таки слишком поздно. Ведь для того, чтобы по-настоящему заниматься наукой или профессионально писать, нужна как минимум солидная база и многолетняя самоотверженная работа в одном каком-то направлении. У меня же не было ни того ни другого… Не исключено, конечно, что и способностей к этим занятиям у меня было маловато, а прямо сказать об этом никто или не хотел, или не решался. Пусть, мол, растрачивает силы на что только заблагорассудится… Пусть ставит перед собой непосильные задачи. И чем больше, тем лучше… С годами энтузиазм иссякнет, здоровье пошатнётся, и он скиснет. Так было с подавляющим большинством, так будет и с ним. Именно так и случилось…»

А Дмитрий Викторович, внимательно слушая отца, находился сейчас в приподнятом настроении. Ему казалось, что он вышел наконец-то на свою главную заветную магистраль и что ему теперь всё по плечу. Осталось лишь окончательно определиться в науке так же, как он нашёл своё место на производстве и сделал удачный выбор подруги… И тогда он с полным основанием сможет считать себя по-настоящему счастливым человеком!

57. В ожидании

Вот уже больше месяца Ольга Дмитриевна караулит по утрам почтальона и, дождавшись, когда он разложит корреспонденцию, с замиранием сердца открывает свой почтовый ящик. Она терпеливо ждёт ответа из редакции журнала на свою небольшую подборку детских стишков.

Теперь она снова может ходить по средам в литкружок, так как Леночка уже подросла. И на первом же после длительного перерыва занятии она прочитает кружковцам не только свои новые стихи, но и небольшой рассказ. Однако её заветной мечтой будет с этого дня надежда, что она в недалёком будущем сможет поделиться с читателями своими впечатлениями о заводской жизни. Право, люди, о которых она собирается писать, заслуживают этого!..

* * *

Время летит стремительно. Ольга Дмитриевна сидит за своим рабочим столом в глубокой задумчивости: «Ну вот и закончились мои мучения! От замысла повести о моих заводчанах до её воплощения прошло без малого полгода упорного труда», – вспоминает она.

Вчера Алексей Акимович положил рукопись на ладонь и, как бы взвешивая её, с пафосом произнёс:

– Теперь, друзья мои, эти пять авторских листов станут, как говорится, достоянием истории. Ведь в самое ближайшее время несколько тысяч читателей нашей районной газеты познакомятся с новым молодым прозаиком. И мне тем более приятно об этом говорить, так как это первая повесть, которая стрелой вылетит из стен нашего одноимённого кружка. Первая, но очень хочется верить, что не последняя.

– Алексей Акимович, но ведь не исключено, что снова потребуются какие-то серьёзные доработки по требованию редактора? – вырвалось тогда у Ольги Дмитриевны.

– Да, конечно. Но этого, дорогой наш автор, уже не надо бояться. Ведь произведение состоялось! Это я вам гарантирую, а остальное, как говорится, уже дело техники.

В этот памятный вечер Ольга Дмитриевна была по-настоящему счастлива и с благодарностью принимала поздравления товарищей.

58. Цена успеха

По дороге домой Ольга Дмитриевна снова и снова вспоминала, какой ценой досталась ей повесть…

Начало было многообещающим. Принимая отдел, Копылов разбирался в сейфе покойного Юрия Петровича. Его внимание сразу же привлекла пачка еженедельников. Оказалось, что Симагин вёл своего рода досье на каждого сотрудника.

Юрий Степанович уже знал о замыслах Ольги Дмитриевны и потому в тот же день передал ей все эти материалы. А вскоре она получила несколько незавершённых рассказов от Виктора Парамоновича, которые он, как правило, посвящал своим сослуживцам. И кроме того, он обещал оказать ей посильную помощь в работе над повестью. У неё самой также набралось немало набросков о товарищах.

Таким образом, ей оставалось скомпоновать и литературно обработать все эти сырьевые материалы, после чего основную работу над повестью можно будет считать законченной. Правда, необходимо было, конечно, подчинить всё это общей идее… Ну теперь вроде бы ничего не забыла? Так ей казалось в самом начале…

И Ольга Дмитриевна начала работать с остервенением. Что бы она ни делала, где бы ни находилась, думала о повести. Лишь ей и Леночке отдавала она теперь каждую свободную минуту.

Она написала примерно треть задуманного, но совершенно неожиданно у неё открылся сильнейший аллергический насморк, от которого она до сих пор полностью не излечилась. В поисках аллергена убрали из дома рыбок, попугая и кошку. Однако насморк продолжался. Вынесли из её комнаты все цветы. Это тоже не дало результата…

Каково же было её удивление, если не сказать, отчаяние, когда в одной из центральных клиник было установлено, что на неё действует… книжная пыль.

И действительно, как только она подходила к стеллажам с книгами и начинала их перелистывать, то сразу же начинала чихать. Затем – через минуту-другую – обязательно лило из носа… Она не успевала менять носовые платки. А ещё через неделю сильный приступ насморка начинался уже и просто от лежащих на столе нескольких листов писчей бумаги. Вроде бы напрашивался выход из положения – надо просто бросить писать. Но это было выше её сил.

«Всё равно не сдамся! – то и дело повторяла про себя Ольга Дмитриевна. – Пусть в больнице, на койке, но закончу свою повесть…»

Она исхудала до предела. Казалось, что внутри её организма угнездился какой-то страшный и коварный зверь, который безжалостно высасывает из неё все жизненные соки.

И муж, и Виктор Парамонович, и Людмила Леонидовна неимоверно страдали, глядя на неё. Но они хорошо понимали, что если будут уговаривать её бросить писать, то принесут ей ещё большие страдания. И они молча ожидали, когда она закончит работу над своей многострадальной повестью.

Теперь уже трудно вспомнить, кто первым предложил записывать фрагменты повести на магнитофон. Однако эта новая дополнительная возможность прямо-таки окрылила Ольгу Дмитриевну, придала ей свежие силы…