Собрание сочинений. Том I

– Хорошо, Дмитрий Викторович, – ответила девушка и взяла с подоконника коробочку с ключами. – Я закрою…

42. Первое настоящее чувство

Оля и Дмитрий Викторович вместе вышли через заводскую проходную на улицу.

– Оля, можно вас проводить? – голос Дмитрия предательски дрожал, и горло перехватило от внезапного волнения.

– Да, спасибо. Проводите, пожалуйста. Я как раз очень хотела с вами поговорить. Мне нужен ваш совет.

Некоторое время они шли молча. Оля не знала, как начать разговор. С некоторых пор она всё чаще думала о выборе профессии; вернее, о своей специализации. Сначала она считала, что во что бы то ни стало должна стать разработчиком. Но ведь они очень разнятся. Взять, к примеру, Юрия Степановича. Он разрабатывает электросхемы. «У меня к этому, безусловно, склонности нет. Правда, я могла бы с некоторым трудом разобраться в схеме работы лифта или в пусковом устройстве турбогенератора… Но о том, чтобы самой разработать какую-то электросхему, не может быть и речи. А если подойти к чертежу Людмилы Леонидовны, то можно с ума сойти от такого количества видов, разрезов… Опять же надо очень хорошо разбираться в допусках и посадках! А какое у меня должно быть пространственное воображение, чтобы представить всю конструкцию сначала в голове, а затем перенести этот замысел на бумагу? Да и потом эта схема или чертёж пойдут в цех: сначала к технологам, потом на сборку. А вдруг в них найдут мою ошибку?

Нет, это мне точно не по силам! Что же мне остаётся? Пожалуй, у меня два пути: экспериментальная отработка изделий, то есть их испытание или разработка на них технической документации, стандартов, нормалей… Вот и получается, что я должна идти в отдел стандартизации. Благо, что там сейчас идёт укомплектовка кадрами. Ведь отдел совсем недавно выделился из службы главного технолога…

После окончания вуза буду разрабатывать стандарты или проводить нормативный контроль чертежей. Правда, злые языки поговаривают, что стандартизатор – это несостоявшийся конструктор. Но постараюсь быть выше этих разговорчиков и своим трудом доказать, что стандартизаторы не только числятся инженерами-конструкторами, но и приносят огромную пользу производству. А так как я буду вкладывать в это дело свою душу, то результат не замедлит сказаться. Кроме того, и это главное, я буду уверена, что выполняю важную и творческую работу…

Интересно, одобрит ли мой выбор Дмитрий Викторович?»

Оля чувствовала, что молчание затянулось, но она видела, что ему хорошо идти молча с ней рядом. Может быть, потому что не так уж часто он провожал девушек. А может, просто не знает, о чём с ней можно сейчас говорить?

43. Неожиданное признание

Наконец Оля решилась нарушить затянувшееся молчание:

– Дмитрий Викторович, я давно уже жду случая поговорить с вами наедине. Дело в том, что скоро исполнится пять лет, как мы вместе с Виктором Парамоновичем занимаемся в литкружке. Правда, меня больше интересовала поэзия, а вашего отца – проза. Очень жаль, что он перестал ходить на занятия. Наш руководитель, Алексей Акимович, возлагал на него большие надежды… Теперь о главном. С некоторых пор Юрий Петрович попросил меня следить за успехами и неудачами Виктора Парамоновича на литературном поприще и регулярно докладывать ему об этом. Он всегда опасался, что ваш отец может и защитить диссертацию, и добиться успехов в литературе… И потому делал всё, чтобы завуалировано помешать ему и в том, и в другом. Он также до самого последнего момента возражал и против назначения Виктора Парамоновича главным инженером. Но, к счастью, руководство завода и партком к его мнению не прислушались… Я решилась рассказать вам об этом потому, что перехожу в другой отдел. Буду заниматься разработкой стандартов – это мне ближе, чем работа с чертёжной доской. Да и Копылов не случайно уходил из нашего отдела – не сработался с шефом. И сейчас Юрий Петрович продолжает на него коситься, хорошо понимая, что как только ему исполнится шестьдесят, Юрия Степановича вполне могут поставить на его место… Я всё говорю, говорю и даже совсем не поинтересовалась, хотите ли вы это слушать. Может быть, вам это и не интересно?

– Ну, что вы, Оленька! Вы прямо-таки потрясли меня своим рассказом. Теперь я должен как-то переосмыслить всё это…

– А можно задать вам вопрос, вернее, два вопроса?

– Конечно! Но почему вы спрашиваете?

– Я решилась задать их, Дмитрий Викторович, только потому, что мы теперь будем работать в разных отделах и видеться будем гораздо реже. Итак, первый – слышали ли вы наш спор с Олегом? И второй – могла бы я вам когда-нибудь понравиться, если бы была более привлекательной?

После этих слов Дмитрий вздрогнул, остановился и, взяв девушку за руки, повернул к себе.

– На первый вопрос я отвечать не буду. Ведь слышал я ваш разговор или нет, мне кажется, никакого значения не имеет. Не стану же я сводить счёты с этим сопляком! А на второй вопрос отвечу с искренним удовольствием… Мне с вами, Оленька, всегда было хорошо, а сейчас – особенно. И я благодарю судьбу за то, что вы стоите сейчас передо мной, причём такая, какая есть! И другой мне не надо…

Они стояли друг против друга, взявшись за руки. И всё время, пока Дмитрий говорил, Оля не поднимала головы. Но после этих слов она вскинула на него счастливые, полные беспредельной нежности глаза и тихо сказала:

– Мне кажется, что всё это – сон…

44. Юбилей

Своё пятидесятилетие Виктор Парамонович намечал отметить скромно, в семейном кругу. Но из этого ничего не получилось. На заводе в день юбилея ему устроили такое торжественное и вместе с тем трогательное чествование, что у него пересохло в горле от волнения, и он не мог ничего сказать в ответ, пока не отпил немного воды.

Это было перед обедом. А около двух часов он позвонил домой и сказал, что вечер переносится в ресторан «Нева» у Северного речного вокзала. Стол заказан на пятьдесят персон, в связи с чем просил срочно подготовить пригласительные билеты.

Кроме того, просил помочь ему обзвонить всех, кто будет приглашён на субботний юбилей.

Итак, львиная доля забот по подготовке банкета легла на жену и сына. А ведь у них именно в эти дни было много и других забот. Людмила Леонидовна не могла отойти от новорождённой Верочки и пятилетней Светы, а Дмитрию предстояло послезавтра сдавать последний экзамен в аспирантуру. И через какие-то две недели у него свадьба…

Они с Олей долго обсуждали, где будут жить. Оба твёрдо стояли на своём. При этом каждый считал, что лучшие условия, конечно же, у него. В результате решили бросить жребий. Случай был на стороне Оли. Так что Дмитрию предстояло вскоре перебираться в её квартиру.

Когда вечером Виктор Парамонович пришёл домой, то увидел, что большой обеденный стол весь устлан пригласительными билетами, а жена и сын скрупулёзно вписывают в них фамилии приглашённых и ставят очередную галочку в списке.

– Да, задал я вам работку, друзья мои! Бог свидетель – не хотел я никакого банкета, но так и не удалось отвертеться. Сам начальник главка обещал быть…

– Вот завалю кандидатский экзамен по специальности! Ты, отец, будешь виноват, – с улыбкой откликнулся Дмитрий.

– Не прибедняйся, пожалуйста, Димок. Ты успеешь хорошо подготовиться, – вступилась Людмила Леонидовна. А если и завалишь – не заплачем. Злее будешь – быстрее защитишься! Эту осечку мы тебе простим и с лихвой компенсируем твоей свадьбой. На ней ты быстро обо всех своих неудачах забудешь!

Все громко и весело рассмеялись.

45. Собеседование

На своей свадьбе Дмитрий познакомился с двоюродным братом Оли – Романом Захаровичем Шатковым.

Это был худощавый черноволосый мужчина лет сорока. Говорили, он пишет диссертацию по автоматизации тепличного производства и имеет несколько десятков изобретений по этой тематике. Кроме того, он так же, как и Оля, увлекается поэзией и посещает вместе с ней литературный кружок.

Одно время Роман совсем было собрался переходить из НИИ на завод, в отдел Юрия Петровича, но собеседование с будущим начальником оставило у него в душе горький осадок. Романа прямо-таки шокировало тогда поведение Симагина. Он, кипя от негодования, всё пытал сестру – как же могло получиться, что такой бездарь уже много лет возглавляет большой коллектив. Оля отмахнулась тогда от него дежурной фразой, что, мол, пути Господни неисповедимы. И больше он от неё ничего не добился…

И лишь спустя полгода Роман случайно узнал, что Симагин, оказывается, очень гордится своей «новой системой» подбора кадров. И более того, предрекает ей большое будущее. Суть этой системы весьма проста. Не забывая ни на минуту, что кадры куют успех, Юрий Петрович скрупулёзно отрабатывал процедуру собеседования с новичками. А с некоторых пор она даже приобрела форму тестов. При этом вопросы задавались самые различные. Однако где-то в середине беседы обязательно задавался, казалось бы, самый естественный и невинный вопрос: «А как вы проводите своё свободное время?» Если испытуемый говорил, что он много читает; что-то коллекционирует, например, этикетки спичечных коробок или составляет гербарии засушенных бабочек и тому подобное, то он, как правило, не принимался на работу. И наоборот, если претендент, к примеру, водит машину и умеет её ремонтировать; оформляет заявки на изобретения, имеет связи в сфере торговли, то при условии наличия других необходимых (в том числе, конечно, и деловых качеств) обязательно принимался на работу в отдел.

«Мы живём в такую эпоху, – любил повторять Юрий Петрович, – когда и хобби сотрудника должно приносить начальнику какую-то выгоду. Я уже не говорю о необходимости максимальной отдачи на работе – это само собой разумеется. Если бы у нас была такая же интенсификация труда, как, например, в Японии, то мы бы с вами как сыр в масле катались. При этом нужно правильно загружать людей. Один может тянуть за двоих-троих, а другой – хоть и из кожи вылезет – но не выдаёт и половины нормы. Третий всё время сидит на больничном, четвёртый просто сидит в отделе для моих спецзаданий. Ибо в технике он ноль… Но если сотрудник не может как следует проявить себя на работе – серого вещества в мозгу не хватает, – то пусть хотя бы компенсирует этот свой недостаток каким-то полезным (для меня лично, конечно) хобби и на работе, и после работы. Главное же в том, чтобы каждый работник понимал, что он должен приносить какую-то пользу и обществу, и начальнику. Вот тогда у нас в отделе будет полная гармония…»

Такими или примерно такими мыслями и высказываниями постоянно тренировал свой мозг Юрий Петрович Симагин. И при этом всемерно и весьма энергично проводил их в жизнь.

Дмитрию удалось уединиться и поговорить с Шатковым только тогда, когда гости уже начали расходиться. Роман Захарович обещал помочь своему новому знакомому в работе над диссертацией.

«Ведь как-никак уже около десятка лет корплю над своей сельскохозяйственной темой. Опыта сам поднабрался и смогу теперь предостеречь тебя от моих ошибок», – сказал он Дмитрию на прощание.

46. У машинистки дома

Роман вышел из дома и осмотрелся. По телефону ему подробно объяснили, как добраться до места. И вот сейчас он ищет глазами третью башню от дороги. Наконец он сориентировался и быстрым солдатским шагом направился к нужному дому. В последний раз вынул из кармана записку с адресом и внимательно прочёл её несколько раз, запоминая номер дома, корпуса и квартиры.

Выйдя из лифта, он сразу же увидел квартиру №54. С этой квартирой у него возникло сразу несколько ассоциаций. Первая – много лет он жил в доме с этим номером на старой квартире; вторая – почти два десятка лет проработал в отделе 54; третья – именно столько изобретений у него было на сегодняшний день.

Роман не сразу нажал кнопку звонка. Он стоял перед дверью и пытался предугадать, как выглядит женщина, согласившаяся печатать его диссертацию. «Хорошо бы, если она оказалась блондинкой с голубыми или ещё лучше – с зелёными глазами (люблю всё необычное). И была бы не старше тридцати – тридцати пяти лет, то есть несколько моложе меня. Если верить телефону, то голос у неё молодой и задорный. Однако вместе с тем и грудной, как у какой-то знаменитой певицы, фамилию которой он сейчас никак не мог вспомнить. Но главное – чтобы она не была высокой и сухопарой. Короче, чтобы не была похожа на тех долговязых девиц с мальчишеской фигурой, которые вроде бы считаются теперь модными, но на него всегда действовали отталкивающе. Желательно было бы также, чтобы она не содрала с меня слишком много. Правда, мой протеже говорил, что лишнего его знакомая не берёт. Весь вопрос в том, что под этим понимать… Ну да ладно, что будет, то будет», – подвёл он итог своим размышлениям и нажал кнопку звонка.

За дверью сразу же послышался собачий лай и торопливые шаги. Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы белый пудель мог прошмыгнуть в образовавшуюся щель. Он моментально завертелся у ног незнакомца.

– Эдиль, ко мне! – приказала хозяйка, открывая дверь настежь. – Проходите, пожалуйста, – обратилась она уже к гостю.

Роман поздоровался и вслед за хозяйкой пошёл по длинному полутёмному коридору.

«Кажется, мои надежды не оправдались, – делал он на ходу первые выводы. – Волосы и глаза неопределённого цвета, рост выше среднего, предельно худая, на вид можно дать лет сорок с хвостиком…»

– Давайте-ка я вам помогу, – сказала женщина своим грудным голосом, принимая из его рук пальто. – Обувь можно не снимать, – продолжала она, видя, что гость начинает развязывать шнурки ботинок.