Врача вызывали?

– Почему? – спросила Лора.

– Честно сказать, утратил последнюю надежду на взаимность… А я решил попытать счастья…

– Что же ты сразу… не сообщил? – поинтересовалась Лаура.

– Хотел присмотреться поближе, – сказал Валера. – Красивая упаковка – это только красивая упаковка…

Лаура сильно разозлилась – о ней говорили как о вещи, пускай и дорогой. Первым её желанием было развернуться и убежать. Но что-то удерживало её от этого импульсивного поступка. И она поняла, что именно: она хотела знать, прошла ли экзамен и есть ли в ней что-то, достойное внимания кроме внешности. И Лора, пересилив боль ущемлённого эго, постаралась как можно спокойней и равнодушней спросить:

– Ну и как, присмотрелся?

Валера засмеялся и сказал:

– Я знаю, о чём ты думаешь… Ты хочешь знать, прошла ли тест…

Огромным усилием воли Лора заставила себя улыбнуться и остаться на месте.

– Не беспокойся, ты замечательная девушка, – сказал Бродяга просто и естественно.

Лора вздохнула с облегчением. Валера больше не казался ей строгим экзаменатором, но добрым наставником, который может поставить пятёрку не за глубокие знания, а просто за старание.

– И что теперь? – спросила Лора. Она была счастлива как никогда.

– Теперь твой ход, – сказал Бродяга. – Я ведь тоже был на экзамене. Если прошел – сообщи. Я живу на пятом этаже, в пятьсот тридцать второй… – он уже собирался уйти, как Лора окликнула его:

– Валера! – Он вернулся и подошёл к ней близко, близко. – Валера, – тихо повторила Лора, – ты тоже успешно прошёл экзамен.

Потом быстро поцеловала его и тут же вбежала в свою комнату. Она видела в кино, что так поступают добрые, порядочные девушки. Таким образом, думала Лаура, они показывают, что парень им нравится и, так сказать, выдают небольшой аванс. Валера вырос на тех же самых фильмах, поэтому немного постоял под дверью. Улыбнулся чему-то и тихо постучал. Дверь тут же отворилась. Значит, он не ошибся, и Лорка стояла возле двери под впечатлением сегодняшнего вечера.

– Я забыл сказать тебе «спокойной ночи», – сказал Бродяга.

Потом неожиданно привлёк Лорку к себе и поцеловал по-настоящему. До сих пор всё было как в кино. И по сценарию Валера должен был спокойно уйти, а не возвращаться, да ещё так целовать… Лаура была в замешательстве. На всякий случай, она решила надуться. Но не сильно, так как была не совсем уверена, что это правильное решение.

– Тебе неприятно? – с деланным беспокойством спросил Бродяга.

Она не выдержала и рассмеялась.

– Пошли в читалке посидим. Там уже никого нет, – предложил Валера.

Лора вздохнула и, проклиная свои комплексы и строгое воспитание, отрицательно покачала головой. «Сейчас скажет, что я буду жалеть всю оставшуюся жизнь о том, что сегодня не пошла с ним читалку», – подумала Лорка и снова вздохнула. Но Валера, поблагодарив за чудесный вечер, нежно поцеловал её где-то возле уха и не спеша пошёл по коридору. Больше всего на свете Лорке хотелось побежать за ним и сказать: «Ну, предложи ещё раз – я соглашусь…» Но она знала, что никогда не побежит и тем более не скажет… Как глупо. Девушка постояла немного в лёгкой задумчивости и вернулась в комнату. Посидела на кровати, потом, повинуясь какому-то неясному чувству, неожиданно для себя решила сходить и посмотреть на эту читалку. К её удивлению, там горел свет. Лорке стало любопытно, и она заглянула внутрь:

– Валера! Что ты здесь делаешь? – удивлённо воскликнула она.

– Чудесная ночь… Безумно жаль проспать её…

– Но ведь завтра на занятия… – осторожно возразила Лора.

Валера пожал плечами:

– Помнишь мультик «Паровозик из Ромашкова»: «…если мы не увидим рассвет, то опоздаем на всю жизнь!..» Но ведь так же не хочется пропустить и эту чудесную ночь…

Действительно, из окна веяло свежестью, ярко светили звёзды, и, странное дело, спать совершенно не хотелось. Тут она заметила открытую общую тетрадь, взяла её и, видя, что Валера не против, начала читать:

И лучший стих я ночью сотворю…

Я расскажу, за что люблю я ночь:
За тишь её, что дарит нас покоем,
Заботы, дрязги – все уходят прочь.
Вдруг понимаешь, как наш мир устроен…

Ты вдруг увидишь города красу,
Что в суете дневной не мог отметить.
При свете мы словно в густом лесу,
А ночью удивляемся, как дети…

Нас ошарашит взгляд иной на мир.
Всё вроде так, но не совсем, однако.
И чувства празднуют блаженства чудо-пир,
Хоть нету блеска и дневного лака…

И в этой дивной магии ночи
Вдруг пробудится то, что спало годы.
То детства эхо, юности лучи
Тебя согреют в холод непогоды…

И улыбнёшься ты, не зная сам,
Чему, зачем – для счастья нет причины.
А просто ночь снимает с души хлам,
И потому уходит прочь кручина…

Вот почему я ночь боготворю,
В ней обретя надежду и опору.
И лучший стих я ночью сотворю,
И как пушинку сворочу я гору…

Бродяга заметил, что стих произвёл на Лауру большое впечатление. Она была задумчива и молча смотрела куда-то вдаль. Однако он не знал, понравился ли стих или сам факт (дескать, Валера пишет стихи) удивил подружку. Стараясь не спугнуть бдительную девушку, Бродяга выключил свет и ненавязчиво перешёл к поцелуйной части программы. Дальше дело не продвинулось. Но Валера не строил иллюзий, и хотя по природе своей был нетерпелив, не стал форсировать события. Так в лобзаньях и объятьях прошло две недели. Валера чувствовал, что начинает нервничать, а самое нехорошее, он неожиданно обнаружил у себя симптомы лёгкой влюблённости. Такие, как беспричинная радость, рассеянность и, самое главное, постоянно растущая потребность видеть Лорку каждый день. Проницательный Поручик сразу заметил перемену в друге и подколол:

– От своих не денешься – влюбишься и женишься!

Валера ничего не ответил, но лицо озарилось улыбкой влюблённого идиота. «Да, правду говорят, – сказал Поручик, – любовь и кашель не скроешь». – Он достал сигарету и угостил друга.

– Профессиональный риск… – развил тему Поручик. – Ты, как специалист, должен знать об этом. Когда охотишься на тигра, он, возможно, охотится на тебя. Когда хочешь влюбить в себя, можешь ненароком и сам… того…

Валера пожал плечами и сказал:

– А я не боюсь влюбиться…

– Меня всегда поражало, с какой легкостью, я бы сказал, безответственностью ты сближаешься с женщинами, – заметил Поручик. – Ты не боишься, скажем, что она может забеременеть. Или просто захочет женить на себе.