Простая история

Простая история
Вадим Зиновьевич Кудрявцев

Аннотация к рассказу – странная вещь. Отсутствие эпатажа гарантируется!

Елена Никитична Голубева зашла в кафе, держа в руке, судя по всему, только что сложенный зонт, с которого непрерывно капала вода. Осмотрев мокрые, не укрывшиеся под зонтом, ставшие бордовыми рукава своего красного плаща, Елена Никитична стала отряхивать их, словно пытаясь сбросить капли с промокшей ткани, и что-то неслышно, но довольно эмоционально говорила сама себе. Затем она подняла голову, прищурилась и стала обводить взглядом помещение, кого-то или что-то ища.

Кафе «УездЪ» представляло собой нечто среднее между кафе в привычном смысле слова и рестораном. От ресторана оно взяло, пожалуй, только размеры, размах, но именно этот фактор не позволял однозначно причислять «УездЪ» к множеству остальных городских кафе. Видимо, это принимали во внимание и хозяева заведения, потому как цены здесь были существенно выше, чем в других подобных заведениях города. И поэтому «УездЪ» в основном пустовал, и лишь в пятничные вечера или праздники наполовину заполнялся молодежью «при папиных деньгах» или семейными парами, празднующими знаменательные события, не подразумевающие приглашение множества гостей. Одним словом, предложение посетить «УездЪ» вызывало у большинства местных жителей лишь недоумение, граничащее с любопытством.

Елена Никитична обводила взглядом практически пустующее помещение «Уезда» и, вероятно, никак не могла найти то, что привело ее сюда. Сидящий за столиком у дальней стены мужчина поднял руку и приглашающе помахал ей. Заметив знак, женщина что-то снова буркнула про себя и решительно пошла к ожидающему ее человеку.

Мужчина, сидевший за столиком, – Дмитрий Васильевич Голубев, некогда муж Елены Никитичны, сильно полысевший, но пытающийся максимально скрыть это остатками растущих на голове волос. Одет он был в серый костюм-тройку, строгость которого довершали и подчеркивали голубая рубашка и серо-черный с геометрическим рисунком галстук. По тому, как Дмитрий Васильевич постоянно проверял наличие запонок на рукавах и поправлял заколку на галстуке, было видно, что он нервничает.

– Только ты мог такое придумать, – сказала Елена Никитична, едва успев подойти к столу.

– Здравствуй. Рад, что ты пришла, – сказал Голубев, поднимаясь и помогая ей снять плащ. – Я пойду, повешу. И зонтик тоже давай.

Дмитрий Васильевич повесил пальто и зонт на прикрепленную к стене вешалку неподалеку от их столика. После чего вернулся за стол.

– Только ты мог такое придумать, – снова сказала Елена Никитична, словно напоминая собеседнику реплику, на которой был прерван разговор. – Кроме тебя такое никому бы и в голову не пришло. Пригласить в дождь, да еще и в «Уезд». Да, это твой почерк…

– Я тебя пригласил, когда о дожде еще и синоптики не догадывались…

– О, это неважно… Просто, это твой почерк. Еще и, смотри-ка, костюм надел… – Елена Никитична ухмыльнулась, оценивающе, но с изначальным скепсисом разглядывая костюм Голубева. – Франт! Ты можешь объяснить, к чему этот маскарад?!

Дмитрий Васильевич молчал, смотрел на бывшую супругу и улыбался.

– Лен, что ты будешь? Вот меню – выбирай.

– Ничего я не буду. Объясни, зачем ты меня сюда позвал, и я пойду. А то по телефону всё загадками сыпал…

– Давай сначала поедим. Чего ты хочешь? Я серьезно, пока не поедим – я не стану разговаривать о делах.

– Ой, с чего это?! – едко, и будто передразнивая, произнесла Елена Никитична.

– С того, что надо твой яд чем-то растворять. Попробуем едой… – Дмитрий Васильевич протянул меню. – Выбирай.

– Ничего я не буду есть, Голубев. Не хочешь говорить – я пошла.

– Там дождь идет. Может хоть это тебя остановит? Пережди – потом пойдешь. Тем более, что…

– Ничего, не растаю. Как сюда пришла – так и уйду…

– Лен, ты можешь хоть раз в жизни сделать что-нибудь не наперекор мне? Почему у тебя всё, буквально всё, что исходит от меня, порождает отторжение? А? Объясни мне? Я попросил прийти, так ты приходишь и демонстративно, сразу же пытаешься уйти. Это тебе доставляет удовольствие?

– Чего ты на меня набросился? – женщина повысила голос. – Я тебя попросила объяснить, зачем ты меня сюда позвал. А ты что? В Штирлица играешь: молчаливый и загадочный? Я не люблю, когда меня за нос водят. Или ты не успел это освоить за столько лет?

– Хорошо, я объясню. Мне надо с тобой поговорить. Серьезно. Но, зная, как ты любишь со мной разговаривать… Короче, этот дурацкий «Уезд» я выбрал только для того, чтобы тебе изначально стало ясно: разговор не на пять минут. Не знаю, поняла ли ты это. Хотя, судя по твоему поведению, – не поняла. Костюм… Сам не знаю, зачем я его надел. Хотелось выглядеть… – Дмитрий Васильевич некоторое время подбирал в уме эпитеты. – Хотелось выглядеть. Но вот дождь – это, клянусь, не моя работа…

– Тебе бы все хихоньки. «Дождь – не моя работа». – передразнивала Елена Никитична, – Шутник. Так о чем же тебе, шутник, понадобилось со мной говорить? Вроде не так давно виделись… Молчал. А теперь – на тебе…

– Ты успокоилась? Давай теперь поедим, и я тебе расскажу, чего я тебя, собственно, позвал. – Дмитрий Васильевич сделал знак официанту. – Предлагаю съесть по мясу на гриле. Мне сказали, они здесь его вполне прилично готовят. Что будешь пить?

– Ничего я не буду ни пить, ни есть.

Подошел официант.

– Вы готовы сделать заказ? – спросил официант, доставая из нагрудного кармана блокнот и карандаш.

– Да. Будьте добры. Нам пару порций вот этого мяса на гриле, – Голубев показал строчку с выбранным им блюдом в меню.

– Хорошо, что-нибудь еще? – официант записал в свой блокнот, не глядя на то, куда показывал посетитель.

– Да, и вот это вино. – Дмитрий Васильевич снова показал выбранную строчку в меню. Официант в данном случае посмотрел на то, куда показывал посетитель, кивнул и записал что-то в свой блокнот. – Пару бокалов, пожалуйста.

– Это всё? – спросил бесстрастным голосом официант.

– Пока всё. Но оставьте меню, пожалуй. Может, мы на что-то еще созреем.

Официант кивнул и удалился.

– Ты всегда всё делаешь, как тебе вздумается, – прошипела Елена Никитична.

– Ты не против, если я покурю?

– Ты же знаешь, что против!

– Я-то знаю, но на улице дождь – неохота мокнуть…

– Так потерпи! Давно уже пора бросить! Да что тебе говорить – как об стенку горох! Ты ж ничего не слушаешь… Ладно, это всё в пустой след. Раз не хочешь о каких-то там «важных» делах говорить до того, как ни набьешь утробу – расскажи хоть, как дела. Как работа, как твои больные?

– Больные – болеют. Работа? Все то же, все там же. Зовут в частную клинику по совместительству. Аппаратуры дорогущей накупили, измерений уйма, ворохи бумажек по каждому пациенту, а расшифровать полученные результаты никто не может. Смотрят, как бараны на новые ворота, ничего понять не могут. Врачи, твою мать! Но это еще ничего… Вот как придет поколение, которое мединститут только за деньги заканчивало, вот тогда мы все попляшем…

– Ты, надеюсь, согласился?

– Нет, я отказался. Предложение, конечно, заманчивое, но сейчас смысла…

– Голубев, я знала, что ты дурак, но чтобы такой… Слушай, ты в своем уме? В кои-то веке тебе предложили… Или ты опять будешь мне говорить, что тебе этих твоих больничных крох хватает?

– Дело не в том: хватает или не хватает. Сейчас просто смысла нет… Ладно, это теперь неважно. Как у тебя на работе?

– Нет, постой. Что значит, неважно? Оно, с одной стороны, для меня, конечно, не важно. Но с другой стороны… Сколько можно в этой занюханной больнице горбатиться за копейки? Ты мне можешь объяснить?

– Я тебя спросил, как у тебя на работе! – перебил ее Голубев. Он вытащил пачку и зажигалку из внутреннего кармана пиджака. – И я все-таки, с твоего позволения, закурю…

– Я тебе закурю. Ну-ка дай сюда, – Елена Никитична выхватила из рук бывшего супруга курительный набор, – Ты будешь вонять своими этими сигаретами, а я – сиди и дыши. Хочешь – иди на улицу. А вообще и потерпеть, я думаю, в состоянии.

– Н-да… – протянул Голубев.

– Знаю-знаю. Сначала я была заводная, потом – вздорная, а теперь – раздражительная. Все это я уже слышала, можешь не повторяться. Побереги свои остроты для какой-нибудь очередной своей медсестрички. На, спрячь, – она протянула пачку сигарет и зажигалку Голубеву. Дмитрий Васильевич послушно спрятал всё во внутренний карман.