Монолог человека, пожелавшего остаться

– Если Вы не сильно спешите, я хотела бы все-таки понять… – она немного помолчала, – только не обижайтесь, но я тоже не совсем поняла, к чему Вы это все так подробно рассказывали… Или может мы просто не дослушали?

– Я и сам не знаю, зачем я это в таких подробностях… – ухмыльнулся Борис, – это просто тот день… В общем, в тот день я впервые всерьез задумался об отъезде. О его возможности и, соответственно, неотвратимом выборе… И теперь, когда разговор заходит на эту тему, я всегда вспоминаю именно этот злосчастный день… С него все и началось…

– Что началось? – сказала Лена, – извините, я, наверно, лезу…

– Ничего… – Борис задумался не некоторое время, – Рая и Яша в скорости уехали, а у нас родилась дочь Лара. Точнее у нас родилась дочь, а потом они уехали… Отъезд, конечно, не мог не сказаться на Соне: она переживала, плакала, успокаивала, как могла, родителей, и в итоге у нее на нервной почве пропало молоко. Так что помимо обычных хлопот с ребенком у нас добавились еще походы на молочную кухню, очереди и так далее… Но это, возможно, и к лучшему: трудотерапия – великая вещь. Надо было как-то отвлекаться. Родители стали помогать, тем самым тоже перенесли точку приложения силы и эмоций от уехавших детей к внучке.

– Ну и как там Рая и Яша устроились? – видимо, не в силах дождаться сюжетной развязки перебила Бориса Лена, – Неужели они вас не вызвали?!

– Нет, не вызвали… Я и не знаю даже, как они там… Уехали и все: ни ответа, ни привета. Ни родителям не написали, ни нам. Как сквозь землю… Точнее, потом они, конечно, объявились, когда и Соня уехала, и их с Раей отец умер…

– В смысле, уехала?

– В прямом… Когда в начале девяностых стало туго, Соня начала все чаще и чаще устраивать скандалы, обвиняя меня в отсутствии денег в семье и призывая уезжать. Она отчасти была права, денег в семье тогда был мизер, но так жило большинство наших знакомых. Я, как мог, зарабатывал. Может и недостаточно, но тогда между «работал» и «зарабатывал», Вы же помните… А уезжать я все равно не хотел… Я читал письма оттуда, встречался со знакомыми, приехавшими погостить… Ну, не сахар там, понимаете. Ни тогда, ни сейчас. Есть, конечно, те, которым там очень хорошо, есть те, которым совсем плохо… Но в целом… не знаю… Не зря же многие сейчас стали возвращаться. Они ведь уезжают оттуда не потому, что здесь стало так хорошо – здесь хорошо не станет, судя по всему, никогда. Но там им не дали сесть на ветку, понимаете? Все места уже заняты. И к тому же, они – люди из этого понятного им «хреново»…

– Так что, Соня… простите, ваша жена, уехала сама? – не выдержала Лена, перебив Бориса. Она говорила взволнованно и заинтересованно, желая как можно скорее узнать развязку сюжета. Так читатели детектива, не в силах сдержать любопытство, открывают последнюю страницу, чтобы узнать, кто убийца.

– Да, уехала… Нашла через какое-то агентство, так сказать, «вариант» в Австралии, тогда это было сплошь и рядом… Однажды она сказала мне, мол, будь мужчиной: если не можешь сам содержать нас здесь, так хоть дай мне развод и отпусти, чтобы твою жену и дочь кормил и одевал кто-то другой…

– И Вы отпустили?

– А я мог не отпустить? – тяжело выдохнул Борис, и почувствовал, что к горлу подступили слезы.

– Я пойду, узнаю, как там Павлик, – сказала Лена, почувствовав, что стоит Бориса оставить на некоторое время наедине с воспоминаниями, – Но Вы не уходите, пожалуйста…

Лена ушла, а Борис привычным движением потянулся за сигаретами, достал пачку и вспомнил, что курить в этом баре запрещено. На улицу выходить не хотелось, и он положил пачку и зажигалку на стол. Лена вернулась довольно скоро.

– К себе не пустил, слышно, как у него там вода льется… Его еще рвет, кажется, – словно отчиталась она о совершенном походе, – я постояла перед туалетами, люди косятся. В общем, решила не стоять там… В конце концов, он не маленький мальчик… Тем более, как водку пить, так… – вздохнула Лена.

– Да… – протянул Борис. Он все еще был погружен в омут воспоминаний, так что его последняя реплика относилась скорее к ним, нежели к тому, что сказала Лена.

– Борис, Вы сказали, что потом Раиса и Яков объявились, так?

– Так.

– И что они рассказывали? Неужели вы не затрагивали этот вопрос?

– А я с ними и не общался…

– Как не общался? – по выражению лица было видно, что Лена потрясена последней фразой чуть ли не больше, чем всем рассказанным к тому моменту Борисом.

– Да вот так, – Лена невольно вытянула Бориса из пут тяжелых воспоминаний, – Рая спустя много лет позвонила матери. Она, засранка, не знала даже, что отец умер… Простите… Мне об этом звонке рассказала мать Сони и Раи – Алла Моисеевна. Мы с ней поддерживаем хорошие отношения… Так вот Алла Моисеевна сказала, что звонила Рая, передавала привет, спрашивала, кто где, оставила свой телефон в Штатах.

– И Вы не позвонили?

– Нет… И, честно говоря, такого желания не возникло…

– Странно… Я бы позвонила…

– Конечно… Это потому, что, во-первых, это не ваши знакомые, а во-вторых, вам абстрактно любопытно…

В это время к столу подошел растрепанный и сильно бледный Павел.

– Как ты, Павлик? – Лена отодвинула стул, – Садись. Заказать тебе чаю?

– Лен, пошли домой, – сказал Павел тихо.

– Конечно, пойдем…

– Давай пойдем сейчас, – так же тихо сказал Павел.

– Все, уже идем… Скажите, а как вашей дочери там? Или Вы с ней тоже не общаетесь? – обратилась Лена к Борису.

– Можно сказать и так… Она мне присылает открытки на праздники на английском языке. Она по-русски не пишет совсем. Говорить? Плохо, но говорит… А писать так и не умеет. Они уехали, когда ей было четыре года… А открытки? А что открытки… Стандартные поздравления стандартными словами… Иногда фотографии, кстати, присылает, и я, смотря на них, понимаю, что девушку на фото я совершенно не знаю…

– Лен, ну пойдем уже… – тихо нудил Павел.

Лена встала из-за стола и взяла мужа под локоть, чтобы поддерживать обессиленного супруга.

– И что, с тех пор не сложилось? – спросила Лена уже стоя.

– Почему не сложилось? Все сложилось! У меня замечательная жена и двое детей…

– Ну, слава богу, – с облегчением сказала Лена. Они повернулись и пошли к выходу. Лена обернулась, – Всего вам наилучшего. Очень была рада познакомиться и очень рада, что у вас все хорошо. До свидания…

– Всего хорошего, – отозвался Борис, поднял руку и показал раскрытую ладонь.

– Все хорошо, не беспокойтесь за меня… – бормотал Борис, словно вслед уже ушедшим из бара Павлу и Лене, – все у меня просто замечательно… У меня замечательная жена… И дети замечательные… Если у нее не получится этот номер с Германией – я буду совсем счастлив… Развод я ей не дам… Эта меня «на мужика» не возьмет… Так что может и не получиться… Будем надеяться… И тогда все будет совсем хорошо…

К столику подошел официант.

– Простите, можно забирать? – спросил он, показывая на кожаный футляр с деньгами.

– Да-да, конечно… – Борис вздрогнул, словно его разбудили.

Официант забрал кожаный футляр и пошел в сторону бара. Борис встал из-за стола, взял сигареты и зажигалку. По пути он раскланялся с официантом и барменом, вытащил сигарету из пачки, сунул ее в рот. Так с незажженной сигаретой во рту Борис дошел до двери бара, что-то бормоча себе под нос, отчего сигарета прыгала в его губах, и вышел на улицу.