Подумаешь, попал – 2

Тот все же обернулся и, глядя на уходившего солдатика спросил:

– А кто он такой? Ну, пацан, пацаном, а уже при медали.

– А, это наш Серега, действительно по годам еще пацан, но фору даст любому, а награду в бою заслужил. Мы втроем – я, он и его отец майор Телепин целый полк немцев сдерживали, спасая раненого командира, пока наши не подоспели.

– Втроем, целый полк? – не поверил Рябинин.

– Да у кого хочешь спроси! – возмутился Федорчук, – Награды просто так не дают, – сказав, он потрогал висящий на груди орден Красной звезды. Не один десяток немцев уложили. Ну, ладно! Хватит лясы точить, пошли! И ты, это, Семен, – Федорчук сделал паузу, – блатные замашки свои не выставляй, подумаешь, год по малолетке сидел, с кем не бывает. Ты себя сперва покажи, достоин быть ординарцем, али нет. Тебя, как самого расторопного старшина рекомендовал, из нескольких сотен новоприбывших. И, самое главное, не воруй, даже по мелочам. У нас этого не любят.

– Не беспокойтесь, товарищ сержант! Все в прошлом, а тем более у своего брата солдата крысятничать – последнее дело! Тут мы в маршевой роте одного такого поймали. – В общем, до фронта он не дошел – руку случайно сломал, споткнувшись, ну и синяков при падении получил.

Федорчук, подтолкнул солдата, в широкую спину.

– Иди, потом поговорим.

И они, наконец-то вошли в штаб.

Я смотрел на своего будущего ординарца, решая, брать, не брать. Всем, вроде, детинушка хорош. И ростом бог не обидел, на полголовы выше меня. Подобрать ординарца поручил Федорчуку, ему я в этом деле доверял. Самому некогда, да и не мое это дело. Тем более Алексею машины хватает, хотя он и за ординарца успевал управляться. Натура такая, не был бы водителем, лучшего «денщика» и желать не надо.

– Семен Евграфович Рябинин, – представился боец. – И добавил: – лучше просто, Семен.

– Понятно, что же ты, просто Семен, на себя наговариваешь?

Я взял листок, переданный мне Капраловым, в обязанность которого до сих пор входило оберегать меня, а значит знать о людях, которые меня окружают, почти все. Вот и на Рябинина успел в короткий срок собрать досье. И там значилось: «Почему-то рядовой Рябинин стал выдавать себя за мелкого уркагана, отсидевшего год по малолетке. В разговорной речи стали появляться незнакомые слова, похожие на сленг, выдаваемый Семеном за феню. Но, со слов земляка, попавшего в ту же маршевую роту, Рябинин никогда к уголовной ответственности не

привлекался, а словечек нахватался у бывших сидельцев с которыми целую неделю ехал в одном вагоне на сборный пункт».

Семен молчал. И это мне стало надоедать.

– Так почему? – вновь спросил я. – Даже, если бы и сидел, но

исправился, ничего такого тут нет зазорного, но вранья я не потерплю.

Сказав это, я посмотрел на Федорчука, мол, кого ты ко мне привел.

Заговорил первым Федорчук:

– Чего молчишь, башка стоеросовая? Отвечай, когда командир спрашивает! – и сам же за него ответил: – Он, товарищ генерал, еще молодой, глупый. Сказали ему уголовники, что на фронте ихней братве живется получше, вот он и решил под них подделаться, чтоб авторитета нажить. А того, глупая башка, не знает, что авторитет на войне зависит от того, как в бою себя покажешь. И уголовники это поняли и потому воюют неплохо, сам видел.

Семен, заговорил:

– Вы правы, товарищ сержант, думал, уважать больше будут, если блатным прикинусь. Извиняюсь, товарищ генерал- майор, больше такого не повторится.

– Хорошо, на первый раз прощаю, но у меня к тебе еще один вопрос. Почему в ординарцы пойти согласился? Это же, как бы в услужение. Многое я и сам успеваю делать, но сапоги чистить придется, там чай, еще многое по мелочам делать.

– Честно, товарищ генерал-майор, жить хочу. Но, а на дядю я

привык работать и ничего в этом постыдного не вижу.

– Это где же ты на дядю работать привык? Тебе годков сколько? Восемнадцать? Советская власть давно батрачество отменила. Или в артели какой подрабатывал? – все это выпалил Федоррчук.

– Разное бывало, – ответил Рябинин.

– Так, хорошо, возьму тебя с испытательным сроком, – сказал я. – И да, насчет жить хочу. Это не на войне. Знаешь, что с моим предыдущим ординарцем случилось?

– Знаю, слышал, говорили так-то случайность, не каждый же раз под пули лезть. Вы не думайте, я не трус, но если есть возможность уменьшить риск погибнуть, зачем отказываться.

– На войне, Семен, случайностей не бывает. Бывает закономерность случаев и человеческий фактор, – сказал я и добавил уже Федорчуку: – Готовь машину, едем в штаб армии, обязанности ординарца, Рябинину потом расскажешь.

Отдав распоряжения своему начштаба Лисицыну, я вышел во двор и направился к ожидавшей меня машине. Подойдя к ней, я остановился. На переднем сидении, рядом с водителем сидел Рябинин. Передо мной стал вопрос, что с ним делать. Во-первых, я не собирался брать его собой, во-вторых, он занял мое место. Ну, с

первым ладно, пусть едет, привыкает – он ко мне, я к нему. Да и Федорчук, пока буду в штабе, проведет с ним в общих чертах беседу о том, что необходимо делать ординарцу. Жаль Павла, старой закалки был человек. Бывало, подумаешь, хорошо бы сейчас чай, или кофе попить, а он уже чашку несет. Впрочем, чего это я. Я стоял у машины.

– Ну…, – начал я, – и не закончил.

– Распоряжение подполковника Капралова, – отрапортовал Федорчук. Он сказал, что голову мне оторвет, если увидит, что я вас вожу на переднем сидении. Это после гибели полковника Ведерникова, – уточнил водитель.

– Понятно. Делать нечего, я умостился на заднее. Ко мне подбежал старший отделения сопровождения и уточнил путь следования.

– В штаб армии, – крикнул он мотоциклисту, рядом с которым в коляске сидел пулеметчик.

Мотоцикл рванул вперед, за ним тронулись мы, за нами такой же виллис с четырьмя автоматчиками охраны, с сержантом во главе.

Как только мы выехали из городка, Семен обернулся ко мне.

– Товарищ генерал-майор, вы бы фуражку сняли, а вот это бы надели, – он протянул мне свою пилотку.

Я озадачено, посмотрел на него, вот это да, Капралов и с ним провел беседу. Фуражку не снял, лишь только хмыкнув, произнес:

– Может, мне лучше каску надеть, так поспокойней кое-кому будет?

Семен, ничуть не смутившись, ответил:

– Желательно, товарищ генерал, но я так понял, вы этого делать не будете.

– Правильно мыслишь боец, – сказал я, отмахнувшись от его пилотки.

Я привык ездить в машине спереди, рядом с водителем, потому что всегда старался иметь перед собой полный обзор. Теперь, из-за широкой спины Рябинина, его не было.

– Что там? – вдруг спросил Семен у Федорчука.

Тот, полуобернувшись ответил:

– Пехота загорает, видать машина обломалась.

Я чуть приподнялся, чтобы увидеть, что там происходит. Впереди маячила полуторка, вокруг нее суетилось несколько человек. Следующий впереди мотоцикл, вильнув чуть в сторону, объехал её, тоже предстояло сделать и нам. Семен вдруг резким движением, дернул руль, на себя. Сработал и Федорчук, не понимая, что к чему, но инстинктивно нажимая на тормоз. Мы почти вылетели в кювет, но зато пулеметная очередь предназначавшаяся нам, прошла стороной. Раздался взрыв гранаты. Мы уже выскочили из машины и залегли в канаве. Вовсю разгоралась стрельба. Это наша охрана со второй машины завела перестрелку. Нам же невозможно было поднять голову. Левой рукой достав пистолет я пытался чуть ли не зубами передернуть затвор.

– Дайте мне! – Это был Семен, лежащий рядом. В руке у него уже был ТТ, принадлежащий раньше Павлу. Я протянул ему пистолет. Тот, схватив его, мгновенно передернул, так и не выпустив из огромной ладони свой.