Вариант для криминала

относилась к тем женщинам, которые бесятся от половой недостаточности из-за

отсутствия потенциального мужчины?

Мона в растерянности обыскала все вокруг, а в результате взяла свои старые часы и

надела другой бюстгальтер – время подгоняло, и раздумывать было некогда.

На работу все же она опоздала. Шеф, не поднимая головы от бумаг, кинул исподлобья

недовольный взгляд и пробурчал себе под нос:

– Как только Джон успевает одновременно ловить преступников и ублажать женщину

настолько, что ей не хватает времени явиться на работу вовремя! – при этом он не скрывал

10

своей благосклонности к любимой секретарше. В ней он ценил трезвый ум, умение

толково вести дела. Кроме того, Мона часто, участвуя в каком-нибудь разбирательстве,

неожиданно проявляла свое уникальное женское чутье…

– Простите, шеф… – спокойно с достоинством проговорила она.

– Конечно, милая, – сказал он, отрываясь от чтения, – что у тебя?

– Даже неловко вам это рассказывать.

– Ничего, мы люди свои. Что, может, Джон на этот раз подвел? Или ситуация приняла

затяжной характер?

Мона признательно улыбнулась.

– Браслет свой не смогла найти.

Гроунд изучающее посмотрел на Мону:

– Ты меня, милая, вдруг сочла за идиота. Что с тобой?

Мона слегка покраснела:

– Да нет. Я правду говорю – и еще a brassiere куда-то делся.

Гроунд неудержимо покатился со смеху.

– Постой, ты, наверное, сегодня не в себе и решила все свести к шутке, да? Хорошо.

Прощаю. Ты же знаешь, я тебе всегда прощаю. И даже не ревную, – заметил он, – не

только потому, что Джон мой приятель, нет…

– Да, шеф, черт возьми! Я говорю правду, – перебила она Гроунда.

Но продолжить ей не удалось. Гроунд снова грохнул в неудержимом смехе, обеими

руками отмахиваясь от Моны, и старое расшатанное кресло своим скрипом преданно

отвечало его резким движениям.

– Ну почему же, верю, милая, – подавив смех, успокоил он Мону, – я понял, что вы с

Джоном в этом деле дошли до ручки. Но ничего. Ты не волнуйся. Все придет в норму.

Пусть он только явится! Я ему сделаю вливание за такое отношение к моей любимой

секретарше. Я ему!.. Прикажу одну-две недели принимать сельдерей или женьшень, все

равно, можно и то, и другое одновременно. Так что, работай без проблем… – добавил он,

заметив наплыв слез на глазах у Моны.

– Билли, – овладев собой, сказала она серьезно после маленькой паузы, – странно, но

мне кажется все это очень подозрительным. Вы только послушайте. Вчера, когда ложилась

спать, я закрыла входную дверь не только на замок, но и на цепочку. А утром обнаружила,

что цепочка отброшена. Такое впечатление, будто ее открыли изнутри и, уходя, не смогли

вложить в паз, понимаете? И потом – пропажа…

– Успокойся. Это Джон. Это его штучки. Тут все просто: он не хотел будить свою

любимую женщину. Поняла?

Мона задумалась, молча достала из сейфа отчеты, начала печатать.

Конечно, у Джона были ключи, и он, несомненно, мог прийти среди ночи, когда она

спала. Но уж точно не смог бы удержаться от соблазна разбудить ее, по меньшей мере, для

любовных ласк. Не может быть, чтобы он овладел ею, и она этого не заметила бы. Вот

почему Гроунд так смеялся. Не только потому, что часами сидит за бумагами, отчего

поневоле будешь смеяться. Да потому, что это действительно смешно! Получается, что она