Путешествие юного домового

А секунду спустя, спохватившись, напутствовал:

– Лёгкой тебе дороги!

– Спасибо, отец!

Углёнок рванул по квартире, прошмыгнув между ногой ругавшего всяких хулиганов мужчины, который никого не обнаружил за открытой им дверью и оказался за пределами квартиры.

В подъезде он замер, прижавшись к стене, как учил отец, и огляделся. Подъезд был пуст и опрятен. Под потолком светил плафон, и лампа в нём нечасто мигала, доживая свой электрический век. Углёнку даже показалось, что лампа ему подмигивает, приободряя перед дальней дорогой, и он прошептал ей тихое "спасибо" заметно приободрившись. В нём на самом деле появилась уверенность. Он вдохнул полной грудью и расправил плечи. Затем поглядел вниз и, представив, сколько времени ему предстоит потратить, чтобы спуститься на первый этаж, почесал в затылке. Но тут же вспомнил, что кто-то позвонил в дверь. Огляделся ещё раз и тихо позвал:

– Анчутки! Вы где?

Этих анчуток он не видел ни разу, но ясно представлял их неприглядную внешность по описаниям родителей.

– П-с-с-с! – позвал его кто-то, и Углёнок закрутил головой в поисках источника звука. То, что звали именно его, он даже не сомневался.

– Не кипешуй, как кухонный таракан, когда включают свет. Иди сюда.

Из-за угла лифта высовывалась физиономия соседского домового, дядьки по имени Щучий Хвост. Озорные глазёнки поблёскивали из-под густых красных бровей, а аккуратно расчёсанная на два ряда борода такого же ярко-рыжего цвета скрывала его внешность до самых колен.

"Типичный, старой закалки. Настоящий хозяйственник", – осматривая соседа, подумал Углёнок, который видел Щучьего Хвоста раньше лишь в раннем возрасте. Отец рассказывал, что когда они въехали в этот дом и стали подыскивать себе жильё, меняя квартиру за квартирой и не находя достойного приюта, это он, Щучий Хвост, неожиданно нарисовался перед грустными кутниками с двумя детьми, одиноко сидящими за тёплой батареей в прохладном подъезде, и посоветовал им больше не искать понапрасну, а вселяться в квартиру, из которой Углёнок впоследствии уйдёт бродить по свету. Там не держали кошек, не приглашали попов с кадилом, и жили душа в душу молодые парень и девушка. После этого авторитет краснобородого соседа стал неоспорим в глазах Горюни и Пужанны настолько, что Пужанна отпускала супруга по большим праздникам в гости к Щучьему Хвосту, где они могли пображничать вволю, и Горюне за это ничего не было.

– И чего ты застыл, ровно цыплёнок в морозилке? Ходь сюды! Сейчас на первый этаж тебя сопроводим.

С этими словами рыжий сосед умело вскарабкался на перила подъездной лестницы, а с них прыгнул на кнопку лифта, которую на излёте ударил кулаком и завершил свой полёт ловким кульбитом, приземлившись в паре шагов от Углёнка. Двери лифта гостеприимно распахнулись перед домовыми, а Щучий Хвост цепко ухватил слегка опешившего от подобного напора юного кутника и потащил в лифт:

– Идём! Лифт нас ждать не будет!

– А ну-ка, подсоби старому соседушке! – даже не попросил, а скорее скомандовал соседский кутник домовёнку. – Вставай на карачки по середь пола. Опорой мне будешь. А я с твоей спины уж и до нужной кнопки допрыгну без труда. Не то вызовет кто из жильцов наш лифт вперёд нас, и будем с ним на пару по этажам кататься, пока он не соизволит на своём выйти. Да только внизу нас долго ждать не любят.

Кто их ждёт внизу, Углёнок расспрашивать не стал, зато молча нагнул спину как можно ниже, а Щучий Хвост, только этого и ждавший, коротко разбежался и с удивительным проворством запрыгнул на спину домовёнку. Больно оттолкнувшись от неё, сосед подлетел к ряду кнопок, на мгновенье зависнув воздухе на уровне верхнего ряда, быстро свалился на пол, по пути нажав-таки кнопку первого этажа едва заметным движением крепкого кулака. Нисколько не потерявший удалого вида, словно проделывает подобный трюк ежедневно в качестве утренней зарядки, дядька Щучий Хвост извлёк, невесть откуда, костяной гребешок и бережно расчёсывая свою бороду, будто бы невзначай поинтересовался:

– Стало быть, надумал в чужие края податься?

– Не насовсем, дядя. Только гляну, как там и обратно вернусь.

Красные усы соседа скрыли саркастическую усмешку, но глаза выдали, как он отнёсся к поспешному ответу молодого домового, отчего Углёнок ещё больше смутился и стоял, теребя пальцами край своей рубашки.

– Не скорое это дело – по миру мотаться. Быстро только мухи родятся. А тебе, сосед, путь долгий предстоит. Ну, а что вернёшься, так в том не сомневайся. Тебе на роду написано дома быть. Да и паренёк ты хоть куда, а хорошему домовому всякий хороший домовой завсегда помочь рад.

Тут только Углёнок начал понимать, что без помощи рыжего не жить им в той уютной квартире, да не спуститься ему на лифте вниз одному. А по лестнице ковылять сколько? Успел бы он ко времени к тем, кто внизу долго ждать не будет? Да и кто там ждёт? Уж не анчутки ли? Отец с ними договаривался, а явился Щучий Хвост. Как-то всё странно поворачивается в пути, который даже не успел толком начаться. Но вслух домовёнок произнёс то, что должны говорить все вежливые домовые, когда получают помощь:

– Спасибо тебе, дядька Щучий Хвост! Чем мне тебя отблагодарить?

– Да полно тебе, соседушка, – услыхал домовёнок скромный ответ. – Не о том сейчас думать надобно.

На этих словах соседского дядьки лифт тряханул своих пассажиров, дав знать, что они уже приехали, и вальяжно раскрыл перед ними двери в сумрак подъезда. Стоящим напротив двери семейной паре на какой-то миг показалось, что две короткие тени, стелясь по полу, выскользнули из освещённого нутра подъехавшего лифта. Но они улыбнулись друг другу, списав видение на свою усталость, а заняв место домовых на узкой площадке подъёмника, нажали нужную кнопку и, не дожидаясь закрытия дверей, увлеклись друг дружкой.

Подъездная дверь отказалась подчиняться Углёнку, а сосед, с улыбкой глядя на потуги домовёнка, наконец, мягко его отодвинул и зашептал что-то неслышное в левую ладонь, а правою ладонью провёл трижды от усов по бороде до самого её низа. Углёнок не поверил глазам: борода, пусть неярко, но засветилась! Щучий Хвост, не переставая шептать, схватил левой рукой бороду, приложил её к двери и надавил. Дверь щёлкнула магнитным замком и сама распахнулась на нужное для домовых расстояние. В эту щель два кутника и просочились на улицу. Вечерняя прохлада с первым вздохом влилась в домовёнка и приободрила его. Ещё не успел он осмотреться вокруг, а в голове пронеслась ещё одна мыслишка относительно соседа:

"Ох, и не простой это дядька. Не только лишь анчутки так умеют".

После этого умозаключения Углёнку следовало бы насторожиться, но его сбила с панталыка чья-то странная речь, больше всего напоминающая треск сухого дерева. Тем не менее, слова различить было не трудно, и домовёнок повернул голову в сторону говоривших существ.

Два высоких субъекта, что были на голову выше немаленького дядьки Щучьего Хвоста, несмотря на сутулость, выделялись своей инородностью на фоне опрятных домовых и чисто прибранного двора с ухоженными высотными домами вокруг него. Одетые в самодельные телогрейки, ниспадающие с тощих плеч до самой земли, эти существа имели лица и четырёхпалые кисти рук, подозрительно напоминающие сухое дерево, с которого неаккуратно содрали кору и приклеили её на место волос, бороды и усов. На глазах оба анчутки, а это были, несомненно, анчутки собственными персонами, носили тёмно-серые завязки, нарезанные из не первой свежести тряпок. Но, несмотря на это, держались они весьма уверенно, неизвестно как ориентируясь в пространстве.

"Всё понятно, – догадался, изучив внешность своих новых визави, Углёнок. – Глаза специально они себе завязали, чтобы не сглазить невзначай или бесов не вселить в меня и в соседа. Уважают, стало быть. Ну, или боятся".

Один из подвальных держал на поводу крепкого и местами подбитого в жестоких драках у помойки местного дворового кота. Углёнок не редко наблюдал из своего окна, как дымчатый, с белой манишкой и лапами кот противостоял двум, а то и трём псам одновременно. Так же не стоило и пришлым котам выходить против своего собрата, вздумав претендовать на его исконную территорию. Дымчатый тут же показывал незваным гостям, кто во дворе хозяин. И эти неудачники, даже не утруждая себя хотя бы приличия ради вздыбить спину и распушить хвост, улепётывали восвояси.

– Так вот, милые мои, – ласково обратился к анчуткам Щучий Хвост, – ежели ваш котяра не доставит моего паренька на вокзал, я в ваш подвал собак напущу. Боитесь?

Анчуток протрясло, словно от озноба.

– То-то! И помните, вы не столько Горюне должны, сколько мне. А свои долги я всегда забираю. Время коту до рассвета. Если я не увижу его к восходу солнца на этом самом месте да с этой вот лентой, привязанной к хвосту, – Щучий Хвост поднёс к носу одного из подвальных отрезок белой шёлковой ткани, – берегитесь у меня оба!

– А что? Мы завсегда к хорошим соседям с добром. Да-а! А мы же знаем – понимаем, кто здесь по дому главный и перед кем ответ держать! – говоривший подвальный на пару секунд прервался, поковырял в носу и, вытерши корявый палец о подол своей хламиды, продолжил:

– Нас хоть и кличут нечистью, словами нехорошими поминают, да только мы ведаем, где и кому можно, а с кем и когда нельзя! – очень непонятно закончил свою речь анчутка, державший кота. Было очевидно, что они очень боятся Щучьего Хвоста и пытаются перед ним оправдаться заранее, хотя ничего плохого ещё не успели совершить.

– Ну, смотрите мне! – поддерживая свою манеру общения с нечистью, погрозил им пальцем сосед. – Если ваш кот через триста метров превратится в комок грязи или в пути вороном обернётся и заклюёт моего соседушку, вам несдобровать! Знаем мы ваши проделки и всем домом ведаем, как вы в подвале с бомжами да горькими пьяницами чудите.

– Мы ни-ни! Мы знаем кто! А вы знаете, где нас! – не договаривая до конца фразы, испугано затараторили анчутки. – Усаживайте своего, да пусть покрепче держится и в путь. А то вдруг до восхода не. Тогда нам всё!

Щучий Хвост медленно отвернулся от испуганных подвальных и, заложив большие пальцы рук за поясной ремень, неспешно сделал пару шагов к Углёнку, до сих пор стоявшему чуть в сторонке. Взгляд соседа потерял озорной блеск, и он пристально посмотрел домовёнку в глаза, а потом назидательным тоном произнёс:

– Кот привезёт тебя на вокзал и ссадит. Привяжешь ему на хвост эту белую ленту, – он сунул Углёнку за пазуху полоску ткани. – Потом ты обойдёшь кота трижды справа налево и иди вокзальных искать, далее уже они тебе помогут.

Домовёнок с опаской оглядел кота, а сосед, заметив тень сомнения, скользнувшую по лицу Углёнка, поспешил его успокоить:

– Кот настоящий, я уверен. Довезёт тебя до места и вернётся. Я анчуток так застращал, что они побоятся лишний раз напакостить. Потому ехать можешь спокойно, в этот раз не обманут. Но как будут тебе подарки в дорогу насылать, то хочешь – бери, хочешь – не бери, дело твоё. Да только знай, как такой подарок раскроешь, оттуда несчастье или хвороба, какая выскочит, а может и просто в помёт мышиный тот подарок обратится, хоть и по виду изначальному был драгоценностью. Решать тебе. Но в дороге дальней может всё сгодиться, даже помёт, – с видом бывалого путешественника завершил своё наставление всезнающий сосед.

– Спасибо тебе ещё раз, дядя! За то, что с анчутками подвальными речь за меня держал! Кабы не ты, то чтобы я делал? Как бы договаривался с ними, окаянными? Батя мой, видать, опять что-то напутал. Чем тебя отблагодарить взамен?

– Задумано так было, – глаза соседа вновь залукавились. – Тятька твой, Горюня, хозяин справный, да на соображалку малость туговат. Недотумкал он, что с подвальными просто так договориться за старый должок – Это полдела. Добро они помнят, но отвечают на него со свойственной им небрежностью и подвальным юмором. Эти обладатели бомжовой харизмы запросто могли тебе подкинуть оборотную тварь заместо живого, настоящего, слегка одурманенного до послушного состояния котейки. И поехал бы ты на нём, перепрыгивая с крыши на крышу, а где-нибудь в прыжке над улицей превратился бы он под тобой в соплю зелёную, и рухнул бы ты с высоты оземь. Но есть у Горюни одна добродетель: он язык за зубами держать не способен, что в ухо ему влетит, тут же другим растрезвонит да приукрасит малость. Вот и о тебе много интересного разболтал.

Щучий Хвост осёкся на полуслове, глубоко вдохнул вечернюю прохладу и продолжил:

– Рассказал, будто ты собрался на мир собственными глазами посмотреть. Вот тут я и подсуетился – анчуток напряг да припугнул малость.

– Спасибо тебе, сосед, за доброе дело! Я даже не знаю, чем смог бы тебя выручить, случись такая необходимость.

– Ну, как знаешь. Ты сам трижды мне спасибо сказал. Кроме того, опять же сам, никто тебя за язык не тянул, отблагодарить меня напросился. По нашим законам троекратное спасибо к просьбе услугу ответную оказать приравнивается, и кутник не может отказать в такой настойчивой просьбе другому кутному. А посему вот тебе моя просьба, которую если не выполнишь, ходу домой тебе не будет!

Щучий Хвост явно пытался себя сдержать, но радость его, что он всё-таки добился своего, умело сплетя паутину интриги, так рвалась наружу, что, казалось, его раздуло изнутри.

– Всякая причина будет тебя от дома отваживать, коль не добудешь то, что надобно мне!

– А как же "на роду написано домой вернуться"? – не на шутку испугавшись, дрожащим голосом задал вопрос Углёнок, непроизвольно оглядывая свой дом и ища глазами окно, из которого он любил наблюдать за жизнью, царящей во дворе и которая уже начала учить без оглядки на его наивность. Там, за его окном сейчас наверняка сидели отец, мать и сестрёнка Слезинка, провожая его в путь "туда" чтобы он только посмотрел и вернулся. Комок горечи подкатился к горлу, но домовёнок сглотнул его обратно, стойко встречая первые превратности судьбы.