Суженый? Ряженый?

Смотрю, а моя конкурентка слегка опешила, уставилась на меня вопросительным взглядом. Подвоха ждёт. Натягивая короткую юбку на обнажённые длинные ноги, девица то порывалась вскочить, то вновь опускалась на диван, будто никак не могла решить – что ей делать в таких обстоятельствах и куда бежать, если что…

Я тоже впервые оказалась в подобной ситуации. Наверное, нужно было кричать или плакать, но, внутри разлилось такое спокойствие, словно океан в штиль – краёв не видно. Не плачется отчего-то. Может это у меня реакция такая на стресс… Мысленно сравниваю себя с конкуренткой и понимаю, что та проигрывает по всем фронтам. Однако, победа почему-то совсем не радует, даже наоборот – обидно становится! До чего же должен был дойти мужик, чтобы этой разницы не заметить?

А муж-то в уголке дивана сидит, смотрит исподлобья, словно собака побитая. Первый раз его таким вижу. Только жалости во мне ни на грош. Одно разочарование.

– Эй, дорогой, – заявляю почти весело, подходя ближе, – А ты чего расселся-то? Твоя зазноба ждать не будет! Решился сообщить о своей измене, так умей и ответ держать. Чемодан в шкафу. Ноги в руки и бегом, вещи собирать! Сам найдёшь, или помочь?

Мой благоверный голову в плечи втянул, словно черепаха, от удивления глаза по паучьи выпучил, челюсть отвесил и поплёлся туда, куда послали, а сам за нами через высокое зеркало наблюдает.

Я быстро чаёк заварила. Столик журнальный к дивану придвинула. Тортик из холодильника достала. Сама на диван напротив конкурентки присела, чашку с чаем ей протянула и говорю ласковым голосом, чтобы уж совсем не напугать малышку:

– Ну, дорогуша, рассказывай – как тебя с ним связаться угораздило?

– Мы с Петрушей любим друг друга, – растерянно лепечет та, округлив глаза и всеми силами стараясь придать лицу независимый вид.

«Петрушей»? Этого мне только не хватало! Есть в этом имени что-то клоунское. Меня прямо смех разбирать начал. Вот ведь, жила с этим клоуном десять лет и ни разу его так не назвала… Оказывается, его истинная сущность была видна всем, кроме меня, глупой!

– Рада за вас, – сообщаю я, улыбаясь, стараясь сдержать рвущийся наружу смех. Внутри что-то мелко трепещется, словно сердце на лоскутки разорвалось. Только ни боли, ни страданий. Будто это и не я вовсе, а кто-то другой, с железными нервами и стальным характером…

«Красотка» эта мне про их отношения давай рассказывать, мужа моего нахваливает, соловьём разливается. Дифирамбы ему поёт. Да только я-то его как облупленного знаю! И всё-всё помню.

Помню, как в первый год после замужества бросил меня одну в чужом доме, а сам на несколько дней с друзьями в загул ушёл. Как назанимал кучу денег у всех соседей и скрылся на неделю, а мне расплачиваться пришлось. И про то, как ударил, когда я ребёнка годовалого на руках держала. И про картошку, которую мы с мамой копали, пока мой «дорогой» курил да лопаты точил. Помню, как хвастался всем на улице, какой он дом отгрохал, хотя дом-то этот мне в наследство от отца достался, а муж лишь сделал в нём небольшой ремонт.

Вспоминаю и сама не понимаю, как только я всё это десять лет выносила?

– Что ж, раз так – держать не стану, – спокойно сообщаю конкурентке, откидываясь на спинку дивана, – Он – весь твой! Можешь забирать прямо сейчас.

Наблюдаю в зеркале испуганно-поражённый взгляд мужа (теперь уже почти бывшего). Вижу – не ожидал. Не на это рассчитывал. А на что? Думал – плакать начну? Попытаюсь удержать? А смысл? Если бы любил, дорожил нашими отношениями – не стал бы изменять! А так… Получается, бороться-то не за что! Да и не с кем…

Отпускаю его с миром на все четыре стороны. Флаг в руки, пёрышко… (сами догадайтесь, куда…)

Девчонка эта от радости аж чашку на блюдце уронила, расплескав чай. А я свою и взять в руки боюсь – не удержу от смеха! Сердце в груди строчит, словно пулемёт по предполагаемому врагу. Всё-таки, приятный сюрприз мне Петруша на день рождения припас, ничего не скажешь…

– Ты даже не представляешь… – наивно пытается она меня уговаривать.

– Представляю, представляю, – улыбаюсь в ответ. – Как ни как, десять лет с ним прожила! Это для тебя, глупая, он в новинку. Ещё сюрприз будет! А я эту книгу уже до дыр зачитала. Все его достоинства и недостатки назубок знаю.

Девчонка подхватилась, сцапала в охапку недавно ещё моего мужа и, боясь, что передумаю, рванула с ним к двери. А он, словно телок на привязи, медленно и неуверенно поплёлся следом. Я и не держала. Пусть идёт. Разве удержишь ветер? Стоит ли? Слишком уж «дорогим» он оказался…

Обидно, конечно. Сначала думала, сердце не вынесет такой боли, разорвётся на части! Но – нет! Ничего! Постучало громко в рёбра, требуя свободы, несколько раз сжалось до критической массы чёрной дыры, а потом… Потом подпрыгнуло и радостно затанцевало! Вот именно – радостно! Будто заранее знало, что это не конец любви! Вовсе нет! Любви-то в наших отношениях и не пахло.

Свадьба была. Семья была. Сын был, точнее – есть, он то меня не предавал. Общий быт – тоже. А любви… Вот в ней-то как раз вся и загвоздка! Оказалось, жить без любви, всё равно, что греться у искусственного камина: вроде, и тепло, и светло, да всё – не то!

Не любили мы с Петечкой друг друга. Так, от безнадёги сошлись. Время пришло гнездо вить! Инстинкт, будь он проклят! А ещё – родственнички постарались, постоянно намекая: – «не пора бы тебе… старой девой останешься… никто не позарится» …

Вам может быть и смешно… Нет?

А вот мне было! Смотрю я на эту идиллию, как сладкая парочка, взявшись за руки, удаляется по улице, временами с надеждой оглядываясь – вдруг, передумаю и позову, и такой смех меня разбирает! Смеюсь, словно сумасшедшая, а на душе так легко, точно гора с плеч. Душа крылья расправила и свободы захотела. Не могу объяснить, только меня эта новость не особо и расстроила. Больно, конечно. Всё-таки десять лет вместе… Однако, ощущала я себя так, словно впервые в жизни стала абсолютно свободной, балласт сбросила.

Развод для женщины, что трамплин. Если начнёшь копаться в прошлом, жалеть себя и обвинять окружающих – свалишься в пропасть, утонешь, сгинешь… Если ж с силами соберёшься, (не важно, что их осталось только на один рывок), – прыгнешь вперёд, а может и взлетишь, (тут уж у кого как…).

Горевать долго было некогда, да и не хотелось как-то. Вскоре стали собираться подруги. Цветы, подарки, поздравления… Немного красного для успокоения. Эйфория продолжала нарастать, придавая мне счастливый восторженный вид.

Под конец вечера решили погадать на суженного. Как оказалось, из всех подруг только я и была замужем (не стала им сообщать, что уже – была!). Огромное зеркало в спальне оказалось кстати. Поставили свечи, уселись кружком и принялись, смеясь, загадывать себе любимых.

– «Может и мой суженный где-то там меня ищет, – вздыхаю со смыслом, наблюдая за приготовлениями, – А вот, чем чёрт не шутит, увижу его, найду и стану счастливой, всем мужьям назло»!

Если бы я только знала, если бы могла предвидеть, к чему всё это приведёт…

глава 2 суженый

Вот так, дорогие читатели, и началась эта непростая история. Подруженьки мои весёлые, свечи где-то достали, заговор старинный раскопали, видимо, заранее готовились. Поднялись мы на второй этаж, туда где ещё совсем недавно была семейная спальня, сели кружком возле зеркала, помещённого в деревянную раму, словно картина, напротив него второе поставили, чтобы отражалось, и стали, смеясь, мужчину своей мечты описывать.

– Что бы вы не говорили, а мне всегда блондины нравились, а если он ещё и голубоглазый – вообще отпад! – Сообщила пышнотелая Алеся, которую девчонки за глаза называли гаубицей, то ли потому, что служила она по контракту сисадмином в военной части, то ли потому, что при входе в любое помещение первой появлялась её огромная грудь. Из-за выдающихся размеров переднего бампера она очень не любила странное слово «сисадмин», точно намёк на её габариты. А ещё, находясь на службе, старательно избегала строевой: когда в команде требовали увидеть грудь впередистоящего, подчинённые, (хоть и военные, а всё же – мужики…), открыто пялились именно на неё. Уж лучше, пусть гаубицей зовут… Так и прилипло к ней это прозвище, постепенно перейдя с военки на гражданку.

– Ну, нет! – по-детски выпятив нижнюю губу, взмолилась черноокая худенькая Ольга, – Блондины, они же все спесивые и глупые! Вспомните, хотя бы Иванушку-Дурочка! Типичный блондин.

– Нашла, что вспомнить, – усаживаясь на кровать, громко рассмеялась рыжеволосая Настасья, продавец в крупном супермаркете, – Сразу видно, что ты в детском садике работаешь! А тебе, Алёнка, вообще грех жаловаться. У тебя же в подчинении целая рота мужиков!

– Рота! А что толку! – разведя руки в стороны, хмыкнула гаубица, – Они же все дети ещё…

– Что, так прям ни одного взрослого? – не поверила её словам Ольга. Видимо, воспитательница как-то иначе представляла себе армию

– Ну, почему! Есть один. Лейтенант…, младшой…

Девчонки расхохотались, а потом принялись громко петь:

– Младший лейтенант, мальчик молодой, все хотят потанцевать с тобой…

– Ой, подружки, – покачиванием головы остановила их Алёнка, – только к нему другая песня подходит: – «Женщина, не танцую…»

Девушки попадали на кровать и смеялись так, что дом трясся. Я хохотала вместе с ними, тем более, что внутри до сих пор всё дрожало от пережитого волнения. Наконец, немного успокоившись, Алёнка удивлённо заявила:

– А твой-то сегодня где? Вроде с работы уже должен был заявиться?

По-видимому, подругам совсем не хотелось предстать перед моим муженьком в таком развесёлом виде, там более, во время гадания. Я, сделав серьёзное лицо, постаралась ответить так, чтобы больше не приставали: не хотелось портить настроение.

– А мой ушёл. Решил нам не мешать.

– Какой молодец, – радостно объявила доверчивая Ольга, – А-то я при нём себя не в своей тарелке чувствую.

От её слов подружки вновь впали в безудержное веселье.

– Так ты тарелку-то поменять можешь, – вытирая выступившие слёзы, прошептала Алёнка, присаживаясь на кровать рядом с остальными.

– А я ещё одного блондина вспомнила, причём – натурального! – неожиданно сообщила Настя, указывая на станицу в журнале, где был изображён известный певец.

Все снова захихикали, на этот раз совершенно не сдерживаясь.