Покаяние разбившегося насмерть

Глава 3. Три волхва

Для посторонних глаз я – суперуспешный москвич, живущий не вылезающий из Парижа; между тем я – самый обычный человек, в общем и целом довольный своей жизнью и с особой ностальгией вспоминающий волшебные годы детства, связанные со счастливо-бесконечными летними каникулами в деревне.

Почти каждое лето мы с младшей сестрой Ольгой проводили в деревне у бабушки Вари и были бесконечно счастливы, ежедневно купаясь на речке, объедаясь бабулиной щедрой выпечкой и с восторгом слушая ее присказки да рассуждения за жизнь.

«Мы живем, как будто сочиняем свою чудесную сказку – сами себе выдумщики! – говорила она, энергично вымешивая на столе белоснежный ком упругого теста. – Потому и жить надо с радостью и верой в лучшее, не хмуриться да не злобиться. Во что веришь, то и получаешь! Говорю вам: мы сами притягиваем к себе все чудеса да диковины нашей жизни!»

Эти слова припомнились мне, как только я проснулся в сумраке утра следующего дня. На календаре было восемнадцатое декабря, на часах – семь «с копейками»; в спальне номера царили тишина и легкий полумрак, мебель и обстановка слабо прорисовывались от чуть посветлевшего квадрата окна. Я лежал на спине и, не торопясь открыть глаза, улыбался, вновь слыша лукавый голос бабули и обещая самому себе строго следовать ее наказам.

«Да разве мало вокруг нас разного дивного да хорошего? Какие пироги вкусные и душистые, а на лесной поляне цветы глаз радуют, а земляника какая сладкая! А как славно пить крепкий чай или по горячему песочку бродить босичком или ледяной снежок с ладони слизывать… Всего хорошего и не перечислишь! Главное – замечать все это да не забывать благодарить небеса»

Тепло и шелковистость невесомого одеяла, уютная тишина, плавно светлеющее окно, перспектива нового дня с его хлопотами и приятными перерывчиками на ароматное кофепитие – все это я заранее ощущал и предвкушал, блаженно улыбаясь с закрытыми глазами.

В итоге к тому времени, как нужно было подниматься и отправляться в офис, все во мне было настроено на позитив, а после дивного завтрака в ближайшем кафе, где, кажется, сами стены были пропитаны чудесными ароматами, я улыбался улыбкой вполне счастливого человека. Вот почему, пройдя в приемную офиса и завидев миниатюрную негритянку рядом со столом мадам Лево, я и не подумал вспомнить про вчерашние трагические события.

Между тем мадам Лево поспешила представить гостью, с широкой улыбкой протянувшую мне руку для пожатия:

– Мсье Ален, это мадмуазель Алиса Лимбо. Она ждет вас в связи со вчерашним…Ну вы же помните – в связи со всем тем ужасом.

Я еще вежливо улыбался в ответ на ослепительную белозубую улыбку девицы, в то время как смысл слов секретарши медленно, но верно доходил до меня, давая возможность сложить все вместе: полицейская форма гостьи плюс то, как она поторопилась вставить свой полицейский чин, мягко поправив мадам Лево: «Не мадмуазель – инспектор Лимбо!».

В конце концов, я благополучно припомнил все мрачные события и глубоко вздохнул, учтиво склонив голову перед гостьей.

– Очень приятно. Мсье Муар…

Скажу честно: никогда не имел слабости к представительницам жаркой Африки, влюбляясь исключительно в европеек. Главное же – не люблю барышень-полицейских. Так что, сами понимаете, я тут же вспомнил обо всех суперважных делах, запланированных на сегодня, весьма выразительно бросил взгляд на часы и, мимолетно нахмурившись, сделал пригласительный жест инспектору в направлении двери моего кабинета:

– Вы хотели побеседовать, инспектор Лимбо? Пожалуй, я могу выделить вам несколько минут. Пройдемте…

Как только за нами закрылась дверь, я принялся хлопотать, заряжая свой кофейный аппарат и вполглаза наблюдая, как, заложив руки за спину, инспекторша осматривает картины на кофейные темы, развешенные у меня по стенам, под финиш опустившись в мое любимое кресло у окна, заставив меня стоически поджать губы.

– Полагаю, вы не против чашечки кофе?

Вместо ответа она кивнула все с той же ослепительной улыбкой.

– С сахаром?

– Без. Спасибо, мсье Муар…

– К сожалению, сегодня я без выпечки к кофе.

Очередная улыбка и кивок.

– Что вы, напротив, это прекрасно! От выпечки под кофе можно запросто потерять форму.

Приняв из моих рук чашечку ароматного кофе, она осушила ее несколькими глотками, все с той же ослепительной улыбкой поставила чашку на столик и тут же деловито скрестила руки на груди.

– Итак, мсье Муар, комиссар Анжело отправил меня с поручением показать фотографии трех волхвов вам, а также всем работникам вашего офиса с просьбой ответить на вопрос: знакомы ли они кому-то из вас? Встречались ли когда-либо, где-либо? Будем очень благодарны за честное сотрудничество.

Услышав эту реплику, я невольно нахмурился.

– Извините, я не ослышался – трех? Фотографии трех волхвов? Но вчера мы видели только одного – нашего Пьеро. Не хотите же вы сказать, что…

Она с важностью кивнула.

– Я хочу сказать, что вчера, как только комиссар Анжело вернулся в отделение, нам поступило еще одно известие: в маленьком сквере неподалеку от центра социальной реабилитации, где вчера вечером проходил рождественский спектакль, священник храма святого Павла, что при клинике центра, кюре Дидье, возвращаясь домой после вечерней службы, едва не лишился чувств, внезапно оказавшись перед двумя волхвами. По его словам, оба сидели на одной скамейке, откинувшись на спинку и уставившись в небо широко распахнутыми глазами…

Инспектор Лимбо на пару секунд «погасила» свою улыбку, пристально уставившись на меня.

– Что бы вы ощутили после подобной «находки»? Кстати, полагаю, вы в курсе: и центр, и сквер располагаются в двух шагах от вашего офиса.

Я кивнул.

– Да, разумеется, мне приходилось бывать на улице Мариетт, и мимо сквера я проходил много раз.

Так оно и было: если выйти из нашего офиса и пройти по улице Корве до ближайшего поворота, тут же попадешь на улицу Мариетт, где первым бросится в глаза ярко-оранжевый квадрат одноэтажного здания, в котором, насколько я был в курсе, и располагался центр социальной реабилитации. Если же от центра пройти буквально несколько шагов в направо, то сразу окажешься перед чугунными воротами крошечного сквера, выходящего другой своей стороной на госпиталь святого Павла с небольшим древним храмом при нем – и госпиталь, и храм также относятся к оному центру. Так что моя гостья была абсолютно права: наш офис, центр и сквер расположены в двух шагах друг от друга.

Между тем инспектор Лимбо достала из своей сумочки и, пройдя к моему столу, разложила на нем несколько снимков. С жизнерадостной улыбкой вернувшись в кресло, она вновь уставилась на меня блестящими черными глазищами, явно наблюдая за реакцией. Разумеется, я, склонившись над снимками, постарался выглядеть безупречно: умный, вдумчивый мачо.

На снимках кроме уже «известного» мне трупа Пьеро в разных ракурсах были зафиксированы два других: парни все в тех же костюмах волхвов сидели рядышком на скамье в сквере, откинувшись на спинку. Обнаруживший их священник выразился очень точно: оба уставились в чернильницу неба широко распахнутыми глазами. И первый – судя по гриму и общему виду, волхв №2, представитель среднего возраста Мельхиор, и второй – юный волхв по имени Бальтазар, никогда не встречались на моем жизненном пути; их последние по жизни посиделки на скамье были освещены ночными звездами и одиноким фонарем рядом со скамейкой.

Я поднял взгляд на инспекторшу.

– Увы! Никогда не встречал обоих. Полагаю, все трое участвовали в том самом любительском спектакле, о котором рассказывала мне мадам Лево… Насколько я понимаю, поскольку данный театральный кружок действовал на базе центра социальной реабилитации, стало быть эти двое парней, как и наш Пьеро – из категории неблагополучных?

Она только усмехнулась.

– Так точно, мсье Муар. Действительно, вчера в любительском театре под названием «Луна» при реабилитационном центре состоялась премьера спектакля «Визит трех волхвов», в котором три наших трупа играли свои роли. Сегодня с самого утра комиссар Анжело успел допросить режиссера театра и сделал первое сообщение для прессы, призвав к сотрудничеству. Все три жертвы были убиты на улице, значит, кто-то вполне мог что-то видеть.

Что ни говори, а у этой инспекторши была на редкость жизнерадостная улыбка. Признаюсь честно, если бы я наблюдал за ней издалека, не слыша то, что она мне говорила, то мог бы поспорить на что угодно, что барышня просто рассказывает забавные анекдоты.

– При этом хочу отметить, что, судя по рассказу охранника реабилитационного центра, спектакль завершился около восьми вечера. Поскольку все три жертвы не сняли ни костюмов, ни грима, значит, они были убиты практически сразу после спектакля. Стало быть, можно сделать простой вывод: скорей всего убийца присутствовал на премьере. Как вам это?

Я невольно усмехнулся: славно, что эта улыбчивая инспекторша разом вывалила все известные полиции сведения передо мной, простым смертным. Как говорится, мелочь, а приятно. Пришлось в ответ задумчиво кивнуть, одарив дивчину мудрым благодарным взглядом.

– Благодарю, инспектор, за доверие! Вы сообщили мне столько любопытных сведений! – я склонил голову. – Полагаю, сегодня вы будет проводить допросы всех тех, кто был на спектакле.

Она кивнула, одновременно весело рассмеявшись, беспечно махнув своей шоколадной ручкой.

– Никакого разглашения тайны следствия, мсье Муар! Все эти факты уж сегодня появятся во всех парижских газетах. Во-первых, потому что всех замешанных в этом деле мы не сможем принудить молчать, когда их начнут потрошить журналисты, а, во-вторых, потому что подобные публикации могут дать нам дополнительную полезную информацию: возможно, кто-то знает еще нечто интересное по данному делу и поспешит поделиться ценной информацией с нами. Ведь, как вы сами только что отметили, «актеры» любительского театра «Луна» – подопечные реабилитационного центра, то бишь бывшие наркоманы, алкоголики и отбывавшие уголовное наказание личности. Кстати, спешу отметить, что данные сведения также ни для кого не секрет, в том числе и для прессы…

Я сдержанно улыбнулся. Честно говоря, девушка могла бы и промолчать на счет того, что сообщила мне только общеизвестные факты, хотя, разумеется, это меня нисколько не задело. И вообще, вся эта история с убитыми волхвами совершенно меня не заинтересовала; кроме того, на сегодня у меня намечалось слишком много дел, чтобы продолжать беседу с улыбчивой инспекторшей.

В очередной раз бросив выразительный взгляд на часы, я взял все фотографии и, извинившись, вышел, попросив мадам Лево показать снимки всем нашим сотрудникам, после чего доложить о результатах нам. А пока, вернувшись в кабинет, я в очередной раз зарядил кофеварку и предложил гостье организовать круассаны. Вежливо отказавшись, она деловито скрестила руки на груди.

– Позвольте задать вам несколько вопросов, мсье Муар, – даже задавая вопрос, она продолжала жизнерадостно улыбаться, словно речь шла не об убийстве, а о чем-то милом и забавном. – Комиссар Анжело дал мне прочитать протокол ваших вчерашних показаний, но я кое-что хотела бы уточнить. Во-первых, как я поняла, вы встречались с покойным Пьером Солисю каждый день, обмениваясь лишь приветствием и самыми общими фразами. Между тем, вы сами сказали, что ваш отец рассказывал вам о его судьбе. Неужели вы ни разу не интересовались его жизнью, не спрашивали, к примеру, чем он занимается по вечерам, с кем общается, где бывает?

Я улыбнулся в свой черед.