Покаяние разбившегося насмерть

Повторюсь, я собирался лишь пройти мимо, что называется, бросить любопытный взгляд, но неласковая погода внесла свои четкие коррективы: изрядно продрогнув пусть и за кратчайшую пробежку, я поспешил заскочить в центр, чтобы хоть немного согреться после пронизывающего ветра. И вот тут выяснилось, что не зря канун рождественских праздников во всем мире почитается волшебным временем – произошло самое настоящее маленькое чудо.

Только шагнув на порог центра, я в буквальном смысле слова столкнулся лоб – в – лоб с парнем богемного вида: длинные светлые волосы, прихваченные в хвост, двухдневная щетина, черный китель и шарф, небрежно накрученный вокруг шеи. Пару секунд мы молча пялились друг на друга, пока, наконец, волосатик не воскликнул на безупречном русском:

– Кого я вижу! Вот так встреча…

Тут и до меня дошло, кто стоял передо мной – Андрей Бессонов, окончивший режиссерский факультет всероссийского института кинематографии, единственный из кинодеятелей умудрившийся заснять меня в десятиминутном ролике в мой первый год учебы на актерском факультете того же вуза. Хочу отметить, что во ВГИКе я проучился только один курс, быстро осознав, что лавры киногероя – не моя стезя, а потому тот самый мини-фильм на сегодняшний день – мое единственное явление народу в актерском амплуа.

Сами понимаете, встреча обрадовала нас обоих: мы крепко обнялись, расхохотались, после чего направились прямиком в ближайшее кафе, чтобы отметить встречу согревающим глинтвейном. Вот тут, после второго бокала классического рождественского напитка, я и услышал историю убитых волхвов глазами русского режиссера, творящего в Париже.

Глава 5. Откровения Андре Бессона

Уютно устроившись за столиком у окна и заказав глинтвейн, под первый бокал мы ностальгически вспоминали нашу юность вольную во ВГИКе, счастливые ночные бессонницы и дерзкие мечты. Отведя душу, переключились на криминал сегодняшнего дня.

– Елы-палы, вот это был подарочек, когда сегодня утром ко мне явились ажаны, чтобы сообщить ужасное известие: вчера за какие-то считанные минуты кто-то отправил на небеса троих моих практически гениальных актеров!

Андрей стукнул кулаком по столу, картинно откинув назад прядь волос, высвободившуюся из буйного хвоста на затылке. Свирепо прищурившись, он погрозил кому-то невидимому крепким кулаком.

– Знал бы, кто их убил – лично свернул бы кретину шею! Интересно, что они кому не так сделали? Клянусь: и Пьеро, и Мишель, и даже паршивец Ник, обладавший на редкость пакостным характером, были так влюблены в театр, что на репетициях и выступлениях забывали обо всем на свете! Я лично написал сценарий рождественского спектакля «Визит трех волхвов», и, честно скажу, был чертовски доволен тем, как ребята отыграли свои роли!

Он немедленно поднялся во весь свой немалый рост, распрямив широченные плечи и патетически вытянув перед собой руку.

Как влюбленных ведет мечта,

Одиноких зовет тоска,

Так нас во тьме кромешных ночей

За собою вела звезда!

Он продекламировал это приятным баритоном на французском с легким акцентом. И тут же, в считанные секунды, сменил позу: с умиленной улыбкой молитвенно сложил у груди ладони, чуть наклонившись вперед – именно так мудрый старец склоняется над младенцем:

Малыш – начало новой жизни,

Тот чистый лист, что старт дает

Любви, надеждам, думам чистым,

Тот свет, что нас ведет вперед!..

Следующая поза – Андрей развел руки в стороны, с просветленной улыбкой глядя прямо перед собой.

Любовь – тот стимул каждой веры,

Что силы смертным всем дает

Творить и жить, и верить в счастье,

В мечты волнующий полет…

Скромно откланявшись в ответ на мои аплодисменты, Андрей вновь бухнулся на свое место, отхлебнув добрый глоток глинтвейна.

– Хочу особо отметить, что гениальнее всех отыграл свою роль малыш Нико: он произнес свой – к вашему сведению, самый патетический, монолог и… И заплакал с такой, знаешь ли, практически ангельской улыбкой на лице! Ты не представляешь, какой это имело эффект! Парень стоял и плакал над младенцем в купели, по его лицу беззвучно катились крупные слезы, а вместе с ним плакал и рыдал весь зрительный зал! Это было потрясающе.

Я неторопливо потягивал согревающий напиток, от души наслаждаясь теплом, дружеской беседой, вкусом глинтвейна.

– Ты знаешь, Андрюха, до сих пор не могу поверить в то, что встретил тебя… Ну, скажем так: встретил во всей этой обстановке, – усмехнулся я, наблюдая, как взволнованный собственным рассказом приятель блаженно улыбается, откинувшись на спинку стула. – Не удивился бы, если бы столкнулся с тобой где-нибудь в волшебном Голливуде, ну или, на худой конец, на парижской студии Люка Бессона Cite du Cinema. Но встретить Андрея Бессонова в скромном театральном кружке центра социальной реабилитации! – я выразительно покачал головой. – Признавайся, каким лешим тебя сюда занесло?

Великий режиссер лишь усмехнулся.

– Во-первых, спешу напомнить, что мы с тобой находимся в Париже, столице Франции. К вашему сведению, здесь я никакой не Андрюха Бессонов, но Андре Бессон – почти что Люк Бессон! Так что я не теряю надежды на удачу и успех.

Мы торжественно чокнулись нашими бокалами, и непринужденный монолог Андре Бессонна продолжился.

– Что касается твоего удивления, что я до сих пор не тружусь в поте лица на студии братца Люка, то здесь все предельно просто, мой милый друг: практически гениальные фильмы режиссера Андрея Бессонова совершенно не известны широкой парижской общественности, включая Люка Бессона.

В его улыбке появилась нотка горечи. Чтобы поддержать приятеля, я дружески похлопал его по плечу, и его монолог продолжался.

– Вообще-то я попал в Париж по счастливой случайности: моя дражайшая супруга оказалась талантливейшим хирургом, так что ее пригласили работать в одну из парижских клиник. Светлана подписала контракт на пять лет. Я, сам понимаешь, терпеть ненавижу жить на халяву, так что первые полгода трудился санитаром, пока супруга, утомившись наблюдать мои труды тяжкие, использовала свои связи в реабилитационном центре, предложив руководству открыть театр со мной в качестве режиссера. Тут весьма кстати оказалось то, что я, к счастью, окончил французский лицей, свободно болтаю и даже сочиняю на великом и могучем французском. И вот, когда руководство центра согласилось на наше предложение…

Тут он выразительно закатил глаза, в очередной раз торжественно чокнувшись со мной своим бокалом.

– Поверь мне на слово, Ален, в тот момент я был счастлив, словно уже вознесся на небеса обетованные. После выноса экскрементов клошаров в городской клинике вдруг репетировать – положим, почти что с теми же клошарами, но зато свои собственные пьески и миниатюры, сочиненные на досуге, в мыслях замахиваясь уже на творения великого Чехова…

Я усмехнулся. Что ни говори, то был наглядный пример того, что у каждого из нас – воз и маленькая тележка собственных проблем, которые зачастую остаются «за кадром» для окружающих. К примеру, для меня Андрей Бессонов всегда был наглядным образцом удачливого парня, у которого все его самые амбициозные мечты всегда сбываются без особых проблем.

Он с блеском окончил режиссерский факультет ВГИКа, снял пару-тройку фильмов, имевших успех на кинофестивалях, а вот теперь оказался в Париже. Не открой он мне сейчас тет-а-тет все свои тайны, я был бы уверен, что работа в самодеятельном театре – его каприз, желание внести личную лепту в миссию благотворительности и гуманного перевоспитания изгоев общества. Как говорится, век учись…

– Итак, мсье Бессон, – проговорил я, почтительно склонив голову, – стало быть, ты начал работать в театре… Кстати, когда конкретно?

– Да совсем недавно. Этот спектакль – наш дебют, и, сам видишь, кровавый: после премьеры зарезаны три главных героя пьесы. Очень надеюсь, что после этого наш театр не поспешат прикрыть.

– Будем надеяться на лучшее, – я бодро кивнул. – Насколько я в курсе, сегодня утром тебя допросил с пристрастием доблестный комиссар Анжело. Колись: что интересного ты ему сообщил?

– То есть? – Андрей весело хмыкнул, выразительно вздернув брови. – Не хочешь ли ты сказать, что желаешь провести прямо сейчас свой собственный допрос в довесок к полицейскому?

Я лениво усмехнулся.

– Да как сказать. Согласись, если перед тобой вдруг возникает некая загадка, ты желаешь ее разгадать. Разве не странно: для чего кому-то захотелось прирезать трех волхвов? Давай попробуем рассмотреть, как примерно все происходило. Итак, ваш спектакль завершился вчера примерно…

– Ровно в семь-сорок-пять вечера.

Я кивнул.

– Стало быть, практически сразу после завершения спектакля, спустя считанные минуты были убиты трое актеров; причем все трое – по соседству: в сквере и у дверей офиса «Сады Семирамиды», куда наш Пьеро попросту рванул, пытаясь спастись от убийцы. Все трое – в костюмах и в гриме. По всему выходит, что они вместе вышли и куда-то направились – возможно, в тот самый сквер. Но зачем? Кто и чем их туда завлек? Ведь если, не переодевшись и не разгримировавшись, они оказались на улице, то, согласись, похоже, им предложили провести некую фотосессию.

Андрей смотрел на меня с ленивой улыбкой.

– Мой милый, ты полностью повторяешь версию моей любимой газеты «Время» – в сегодняшнем выпуске журналист Пьер Лебланк излагает примерно ту же версию… А сегодня с утра пораньше комиссар Анжело измучил меня вопросами на ту же самую тему – не слышал ли я разговора своих доморощенных артистов по поводу фотосессий и прочего, и прочего, где находился я сам каждую минуту после завершения спектакля – то бишь, есть ли у меня алиби…