Преломление. Путь к женской мечте

– Ну что ж, – вздохнула мама после некоторого раздумья и посмотрела на меня. – Значит, продавец или парикмахер.

Рядом с нашим домом стоял супермаркет «Евроспар». Когда я пришла туда устраиваться, самый главный дяденька (хоть и в возрасте, но приятной наружности) даже обрадовался. Я пока ещё не очень понимала причин такого воодушевления директора магазина, принимая это на счёт собственной неотразимой обаятельности.

– Будешь работать на полочном пространстве и в холодильнике, – сказал дядечка. – Униформу получишь на складе.

Я послушно отправилась в указанных направлениях. Но ещё не подозревала, что фактические мои действия на работе будут мало соответствовать задекларированным дядечкой определениям.

Потому что работа на полочном пространстве представляла собой перетаскивание с места на место тяжеленных коробок с алкоголем или другими нелёгкими по весу товарами. А само полочное пространство находилось преимущественно в том самом холодильнике, где температура поддерживалась сами понимаете какая. Я превратилась в замороженную, согбенную под тяжестью коробок девочку. Взять, перенести, поставить, поставить галочку. Взять, перенести, поставить, поставить «галочку». Найти тряпку, ведро, помыть за дальним стеллажом. Взять, перенести, поставить «галочку». Честно говоря, я немного по-другому представляла работу стажёра продавца.

Справедливости ради было два светлых момента в этой мрачной, холодной и грустной истории.

Первый – это главный дядечка, который на меня, что называется, «запал». Ничего такого, конечно, просто ему нравилось на меня смотреть и общаться, всё-таки молодая красивая девчонка. Догадаться о его неравнодушии не составило мне труда. Началось с того, что дядечка разрешил мне взять домой некондиционные тапочки. Дальше – больше. Почти каждый день я приносила из магазина хоть маленькую, но авоську с товарами или продуктами. Жалование-то на обучении оставалось просто мизерным!

Вторым положительным фактором стало разрешение от того же главного дядечки кушать, если замёрзну, несколько конфет из старых магазинных запасов. Тут уж я развернулась вовсю и грызла сладости по любому поводу. И когда замерзала, и когда нет.

Но эти два плюсика являлись настолько маленькими по сравнению с огроменным, жирнющим минусом остальной бездумной, тяжёлой физической работы, что никак не могли его перевесить. С каждым днём я становилась всё мрачнее и мрачнее, спина болела всё сильнее и сильнее, а нос шмыгал всё чаще и чаще. Когда я представила, что меня ждут годы «работы продавцом», мне стало дурно.

– Мама, – сказала я при случае, – продавцом я попробовала. Можно я попробую парикмахером?

Мама вздохнула, посмотрела на меня и сказала:

– Можно.

Я немедленно представила себе чистенький – тёплый! – салон красоты. Ухоженных людей, ароматный парфюм, и поняла, что, скорее всего, вот оно – моё призвание!

Тётенька, владелица салона, встретила меня точно так же, как и директор магазина. Очень радушно. Заверила, что я стану в будущем отличным парикмахером. Я радостно кивала.

– Но пока, – сказала тётенька, – чтобы научиться, мы начнём со вспомогательных заданий…

Как выяснилось, заключались они в подметании чужих волос, мытьё пола и протирании витрин.

– Эй, – говорили мне. – Не видишь, что ли, Марта закончила стрижку, убери волосы из-под кресла!

Или:

– Эй, не видишь, что ли, витрина запылилась и заляпана грязью? Протри!

Короче, вместо того чтобы постигать азы парикмахерского искусства, я работала обычной поломойкой и уборщицей.

На мои робкие попытки уточнить, когда же меня начнут обучать собственно стрижкам, я получала ответ:

– Скоро… А пока приведи-ка в надлежащий вид коврик для посетителей, не видишь, что ли, его забрызгали грязью!