На наших глазах

– Кажется, врать не имеет смысла? – усмехается Рома, как-то странно нагнув голову. – Ты меня вычислила?

– Зачем ты пришёл? – каждое слово – лезвие в глотке. Мой голос будто пропустили сквозь мясорубку и, сжалившись, выплюнули. Как и меня саму.

– Решил, что нужно попрощаться.

Он встаёт рядом со мной, наклоняясь через ограждение и глядя на пустую и всё ещё тёмную улицу внизу. Я дрожу. Понятия не имею, почему, и это злит меня сейчас больше всего на свете: он видит, какая я слабая, и знает наверняка, почему я чувствую себя такой беззащитной.

– Ты не поверишь, если я скажу, что передумал? – тихо спрашивает он, не поднимая глаз. – Если скажу, что больше всего на свете хотел бы никогда не соглашаться на это?

Не хочу слышать его оправдания! Больше – не хочу!!

Но ничего не могу поделать.

– Соглашаться на что? – кто это спросил? Неужели я? Неужели я всё ещё на что-то надеюсь? Неужели во мне осталось что-то кроме ненависти к этому человеку?!

Кажется, Рома тоже не думал, что я спрошу. Он удивлённо и недоверчиво смотрит на меня, как будто что-то ищет в моем лице. Но я даже не смотрю на него, изо всех сил вцепившись в поручень.

– Не думай, что я стану оправдываться, – вдруг зло произносит он. – Я не хочу. Не хочу, потому что знаю, что виноват и признаю, что вёл себя как подонок. Я только хочу, чтобы ты знала… Да, всё с самого начала было подстроено. Я, Арина, Генрих… Всё было просто до невозможности: Арина охмуряет Сашу, я и Генрих прикрываем её от всяческих подозрений, мы снимаем деньги и исчезаем навсегда. Мы с тобой даже не должны были встретиться, понимаешь? Но Арина не знала, что твой брат по уши влюблён в тебя. Вот тогда-то я и понадобился. Втереться в доверие, поссорить, разбить всё, что может биться и снова исчезнуть. То, что у меня лучше всего получается.

Солнце ощущается тёплой и мягкой стеной сквозь закрытые веки. Я стою, закрыв глаза, потому что так сложнее плакать.

– Но я не справился. Я не смог… Остаться безразличным. Я солгу, если скажу, что сказал правду тогда, в лифте, но теперь, сейчас… Я правда люблю тебя, Алён.

– Замолчи, – выдавливаю сквозь зубы, но он не слушается.

– Нет, я не буду молчать, – он порывисто придвигается ближе и крепко сжимает моё плечо. – Я знаю, что ты никогда меня не простишь, но я прошу, поверь мне! В последний раз – поверь. Ещё можно всё исправить, веришь? Ты веришь мне?!

Он кричит прямо в уши, кричит точно так же, как тогда, на стоянке. Как будто между нами пропасть.

– Прошу тебя, давай просто уедем! Ну что тебя здесь держит? Школу ты ненавидишь, друзьям не нужна, о стране и вспоминать не станешь. Мы начнём всё с начала, мы больше никогда не расстанемся. Веришь?..

Я медленно отхожу от него, со смесью ужаса и отвращения глядя на него сквозь слёзы. Он приехал сюда чтобы унижаться? Чтобы уговорить меня стать одной из их шайки?!

– Что ты несёшь?!

– Я… Я не знаю, – Рома опускает голову, морщится, снова смотрит на меня. В его глазах тоже слёзы. – Но я сделаю всё ради нас. Всё что угодно. Пожалуйста…

Поздно. Я не поверю даже его слезам.

– Поздно, – холодно и чётко произношу я. – Никаких "нас" больше нет, и ты сделал всё, чтобы этого добиться. Не приближайся ко мне. Скоро здесь будет Саша и целая туча полицейских.

– Да, я знаю, – с внезапным энтузиазмом произносит Рома и делает ещё один шаг ко мне. – Я сам их вызвал. Я сказал им, что похищение было подстроено, что ты с нами, и что именно ты отдала нам код. Ведь кроме Саши его знаешь только ты, правда?

От удивления и страха у меня холодеют кончики пальцев.

– Ты лжёшь, – едва слышно шепчу я.

– Нет, нет же! – Рома радостно улыбается. – Я же сказал, что сделаю всё что угодно! Теперь тебе нечего делать здесь. Пойдём со мной!..

Он осторожно придерживает меня за предплечья.

– Саша знает, что это не правда! Он никогда этому не поверит!

– Да мне плевать, во что верит твой брат! В одиночку он никогда и ничего не докажет. Давай, тебе нечего терять! Если останешься – отправишься в тюрьму за всех нас. Я этого не хочу.

Из дома слышатся чьи-то крики, и незнакомый голос спокойно и громко произносит "откройте, это полиция!" Рома пытается притянуть меня к себе, но я вырываюсь. Отбежав на другую сторону, понимаю, что стою на самом краю. Ограждения больше нет, оно закончилось, потому что этот край крыши формально нам не принадлежит, не было смысла его огораживать. Как забавно… И почему я вспоминаю об этом сейчас?

– Алёна!!!..

Чей это голос?

Хах. Точно не мой. Я молчу и смотрю под ноги, пока ветер пытается отбросить меня назад, подальше от края. Но ему это не удастся. Наверное, Рома прав в одном: мне нечего терять. Я хотела довести начатое до конца, закончить то, чему помешал мой глупый страх. Что может быть глупее, чем боязнь боли? Разве что боязнь темноты и тишины. Но сейчас солнце светит прямо мне в лицо, изо всех сил шумит ветер и никакой боли не предвидится. Всё будто говорит мне: путь свободен! Шагай и ни о чём не думай.

Далеко внизу я замечаю крохотные, будто игрушечные полицейские машины и рядом с ними – фигурки людей. Кажется, они видят меня, потому что стоят, задрав головы посреди улицы. Как здорово, что они увидят, как я ухожу!

– Если ты прыгнешь, я прыгну тоже.

Голос Ромы звучит как будто сквозь вату, я едва могу разобрать слова. Улыбаюсь своим мыслям и внезапно понимаю, что он уже очень близко. Какого хрена?!

– Ты никогда этого не сделаешь.

Он смотрит прямо мне в глаза, и я вижу в них решимость. Сердце замирает на мгновение, а я делаю шаг назад, прочь от края, поддаваясь порывам ветра. Шум и стук в ушах, темнота перед глазами, далёкие звуки сирен и голос над самым ухом.

– Ты абсолютно права.

А в следующее мгновение я лечу. И это мгновение становится вечностью.

Эпилог

Эпилог

Николь, наконец, убирает от лица мокрый насквозь платок. В тишине осеннего кладбища, кажется, сами звуки умерли. Уже ушли убитые горем родители, ушёл к машине непривычно неразговорчивый Паша, позволив ей постоять одной ещё немного. Остались только крест, ограда, венки, свежий холм холодной земли и фотографии. А ещё остался Саша.

Девушка берёт его под руку, но он вряд ли это замечает. Его пустой, бессмысленный взгляд не сходит с фотографий. Это она принесла их, принесла их все, все моменты, когда они были счастливы, всё, что она хотела помнить вечно, но не могла заставить себя вспоминать, было сейчас перед ними, на сухой осенней земле, вперемешку с цветами. Саша прикрыл глаза и едва слышно что-то пробормотал.

– Что ты говоришь? – странным от недавних слёз голосом переспросила Николь.

– Я знаю, что он сделал, – чуть громче повторил Саша. – Я найду его. Найду и убью.

Блондинка испуганно отшатывается, но быстро берет себя в руки и разворачивает Сашу лицом к себе.

– Что ты такое говоришь?!

– Она не прыгала, Николь. Я видел, как она стояла на краю и как сделала шаг назад. Её кто-то толкнул.

Девушка ошарашено смотрит на него, кажется, потеряв дар речи. Саша вновь поворачивается к могиле и, не выдержав, опускается на колени. Николь стоит рядом, держась за его плечо, и всё никак не может придумать, что же сказать?

– Я помогу тебе, – наконец произносит она, сама удивляясь своим словам и решительности в своём голосе. – Я помогу тебе во что бы то ни стало.