На наших глазах

– Эй, ничего не ладно! – я протестующе топнула ногой и улыбнулась. – Нам всем нужны парни.

– С этим никто не спорит. Просто странно как-то, что ты одна.

– Была одна, – помолчав поправила я.

– Была одна, – согласно улыбнулась Николь. – Теперь всё изменится.

Мы вышли прямо на берег, незаметно покинув красивый сосновый лес, и невольно замерли. Солнце, уже начинавшее клониться к горизонту, оставляло золотистую дорожку на воде, и в длинных косых лучах шерсть Салли сверкала янтарём и медью, а тёмная фигура Ромы казалась тенью какого-то волшебника. Полы его пальто развивались, пока он кружился на месте, что-то радостно нам крича. Ветер относил его слова вдоль берега, и я слышала только какие-то обрывки фраз. Николь рядом со мной восхищённо вздохнула, а я, повинуясь какому-то сумасшедшему порыву, побежала по песку прямо к смеющемуся парню. Кажется, я хотела толкнуть его на землю, но он поймал меня и поднял в воздух. Почувствовав непередаваемое ощущение невесомости, я сдавленно вскрикнула и вцепилась в его плечи изо всех сил. Рома не отпускал меня, кажется, очень долго: так, что голова закружилась. Наконец он бережно поставил меня на песок, и я попыталась красиво уйти, но ноги подкосились сами собой, и мы вместе свалились. Я не могла перестать смеяться, а парень приподнялся на локте и с улыбкой следил за моей истерикой.

– Ты смерти моей хочешь! – успокоившись немного, воскликнула я. – Я же не космонавт!

– Я тоже, – Рома улыбнулся ещё шире и вдруг потянулся ко мне. Бережно коснулся щеки рукой, заправил за ухо прядь волос, как-то пронзительно-долго посмотрел в глаза. Потом опомнился, улыбнулся и подмигнул. Помявшись, спросил: – Ты как?

– Отлично, – честно ответила я, ложась на спину. Осеннее небо, оказывается, такое высокое, что можно смотреть в него, как в воду. Облака казались мне незнакомыми рыбами, медленно плывущими прочь. Слева надомной показалась улыбающаяся Николь, и я поняла, что надо вставать и возвращаться к друзьям и их загадкам.

– Ну что, – девушка наклонилась и потрепала Салли по холке. – Набегались?

Мы с Ромой согласно закивали, а овчарка радостно вскочила на ноги, то и дело порываясь повалить хозяйку в песок.

– Салли, прекрати, – смеясь просила Николь. Солнце ласково грело нам лица, и я, зажмурившись, сидела рядом с Ромой. В голове было удивительно пусто, и только смешные и трогательные фразы приходили всё время на память. Что-то про бесценные моменты счастья, которых бывает так мало, и которые мы помним всю жизнь. Глупости? Да, наверное.

Домой мы вернулись уже в сумерках. Фонари на участке Николь не могли разогнать сгущавшуюся темноту, и за каждым деревом мне мерещились какие-то монстры. Салли настороженно поднимала уши и скалилась, а Николь крепко вцепилась в поводок и старалась не смотреть по сторонам. Мы шли молча, торопясь попасть в дом, как вдруг Рома, который шёл немного позади, совсем отстал. Я повернулась и застыла в ужасе: парня нигде не было видно.

– Ром?! Николь, погоди, Рома пропал!

– Что?! – испуганно выдохнула девушка, останавливаясь и в панике осматривая окрестности.

Мы срывающимися голосами звали его. Когда мы проходили мимо каких-то кустов, Салли остановилась и залаяла. От страха Николь вцепилась в меня обеими руками. Я, не чувствуя никакой смелости, дрожащей рукой откинула ветки. Из темноты на меня пристально посмотрели, а потом схватили и закинули на плечо. Уже понимая, что это глупая шутка, я колотила парня по плечам и сердито верещала какую-то ерунду. Николь, тоже не оценившая розыгрыша, возмущённо отчитывала Рому. Парень только смеялся и вяло отнекивался. А потом заявил: "Скучные вы…", чем вызвал новый шквал упрёков в свой адрес.

Когда он поставил меня на ноги, я обиженно на него посмотрела. Зачем так издеваться над чужими чувствами?.. Рома обнял меня и примирительно улыбнулся.

– Прости. Я не должен был этого делать.

Я снисходительно фыркнула "да уж!". Но парень вдруг рассмеялся.

– Вы бы видели свои лица!..

На ужин мы с Николь решили приготовить человеческие отбивные. Угадайте из кого?

На самом деле мы хорошо провели время. Рома долго извинялся, готовил ужин, а потом запретил мне его есть, потому что нельзя много есть на ночь. Я хотела рассердиться, но он принёс откуда-то самую вкусную вещь на земле – красные апельсины, и я растаяла. Наелась ими до отвалу, и едва ли не мурчала от удовольствия следующие два часа, пока мы смотрели ужастик. Николь косилась на нас после каждого поцелуя героев на экране, и Рома, заметив это, крепче прижимал меня к себе, гладил по голове и вообще вёл себя безумно мило. Когда фильм закончился, я уже почти дремала на его плече. Николь, понимающе улыбнувшись, отвела нас в просторную гостевую комнату с… С большой двуспальной кроватью. И, не заметив подвоха, ушла спать.

Как только мы остались одни, я поняла, что, кажется, уснуть не смогу. Дремоту как рукой сняло. С самого детства место, где я сплю, было неприкосновенным. Любой нарушитель моего спокойствия, пусть даже кот, строго карался. Только одному человеку было позволено иногда лежать на моей кровати. Моему брату.

При мысли о Саше я внутренне сжалась. Очень не хотелось выяснять отношения вот так, не имея возможности даже посмотреть ему в глаза. Но я должна была это сделать. Потому что он мой единственный брат, и я безумно дорожу им и его добротой ко мне. Я должна позвонить.

Рома, заметив моё замешательство, смущённо провёл рукой по волосам.

– Я внизу посплю, – тихо пробормотал он, собираясь уйти, но я остановила его.

– Ничего, ты можешь остаться. Не хочется разрушать их мнение о нас. Тем более нам нужно поговорить.

– Ты уверена? – снова пристальный, пронзительный взгляд. Как они у него получаются?!

– Да, я уверена. Оставайся.

– Хорошо, – парень плюхнулся на кровать и широко зевнул. – Так о чём ты хотела поговорить?

Я села рядом, скрестив ноги и обхватив себя руками, как будто от холода.

– Я… Знаю, что ты соврал, – слова давались с трудом. – Вы с Сашей не играли в приставку, а говорили о чём-то.

Рома смотрел в потолок, избегая встречаться со мной взглядом.

– Я хочу знать, о чём?

Мы молчали. Где-то громко тикали часы, и я была благодарна им за то, что они не давали тишине сгуститься. Рома закрыл глаза и сцепил руки за головой. Наконец, Я не выдержала.

– Ну как мне вызвать тебя на откровенность? – чуть не плача воскликнула я. – Ты знаешь обо мне так много, а я о тебе ничего! Мне кажется, я заслуживаю капельки честности с твоей стороны. Тем более после твоих сегодняшних сегодняшних шуточек.

Рома открыл глаза и резко сел на кровати. Взъерошил волосы и встал.

– Ты даже представить себе не можешь, сколько я о тебе знаю, – его низкий, незнакомый голос заставил меня дёрнуться. – Любимая книга в начальной школе, любимая игрушка, любимый мультфильм. Школа, первая двойка по математике, злость на саму себя, ночи, проведённые над задачником и результат – отличница. Первая настоящая дружба, потом влюблённость, потом… Я знаю, во сколько ты встаёшь по утрам и во сколько ты бы хотела это делать. Я знаю, что ты любишь красные апельсины и ненавидишь, когда кто-то сидит на твоей постели. Я знаю, что ты боишься тишины. Я даже это знаю. Мне нужна твоя откровенность, потому что только так я смогу тебя уберечь. Но я не могу ответить тебе тем же. Я не буду откровенным с тобой, Алён. Не сейчас.

Он выходит из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, а я не знаю, удивляться мне или негодовать. Вот так. Впрочем, а что тут удивляться? Это его работа… Значит, решено. Будем негодовать.

Набираю Саше. Он, наверное, ещё не спит. Я должна поговорить с ним. Просто должна.

Пара гудков, и брат берёт трубку. Его голос чуть уставший, но такой знакомый и родной… Как всегда.

– Привет, Лёнка. Как ты там?

– Нормально… То есть, здорово! – маска появляется с запозданием. – Спать ложимся. А у тебя как дела?

– Тоже ничего. Завтра контрольная по алгебре, сижу зубрю. Как погуляли? Салли никого не загрызла?

– Нет, что ты, она просто чудо… – делаю крошечную паузу. – Саш… Прости, что лезу… Вы поссорились с Ромой, да?

Брат молчит. Я жду, кажется, забыв, что нужно дышать.

– Роман Антонович очень хороший человек, – произносит наконец Саша. – Просто… Мы слишком разные, наверное. А ещё, не знаю, заметила ты или нет, но он очень много знает. Слишком много.

– Слишком много – чего?

– Про нас. Про нашу жизнь. Ты не заметила?

– Да, он… Достаточно осведомлён в том, что касается меня, но это неудивительно. Он же мой телохранитель всё-таки, – я чуть-чуть приглушаю голос, чтобы не разбудить Николь. – Но что он может знать о… Тебе? И, главное, почему?

– Ну… – Саша мнётся, а потом хмыкает. – Я же твой брат. Наверное, узнавал сразу скопом про всю нашу семью.