От любви не умирают

После занятий Виктор попросил Порченко остаться:

– Лена, вот Людмила Петровна хочет с тобой поговорить. Она психолог. Ты расскажешь ей то, что рассказывала мне, и мы вместе тебе поможем.

– Нет-нет, спасибо! Ничего не надо! – воскликнула Порченко и заторопилась к выходу.

– Но ты ведь сама просила тебе помочь. Вот Людмила Петровна специально и приехала. Или ты действительно замуж собралась?

Порченко уставилась на Людмилу немигающим взглядом дегтярно-чёрных глаз:

– И Вам спасибо, конечно, но… про замуж мама просто пошутила. Можно я пойду, а то мне ещё уроки надо делать?

«А ведь девочка очень близорука, – отметила про себя Людмила. – Вот откуда у неё этот “гиперболоидный” взгляд, который так смущал Виктора! Близорукие обычно или щурятся, или, наоборот, вот так широко распахивают глаза, стараясь скрыть свой недостаток. Вот уж действительно бедолага! Неужели и вправду какой-то негодяй польстился на этого ребёнка? Да, с виду Елена – ребёнок. Только вот голос у неё… Это голос не девочки-подростка, а зрелой, много пожившей и много пережившей женщины». И всё-таки не голос (Людмила ведь только сейчас его услышала), а что-то другое, неприятное, с самого первого мгновения насторожило Людмилу в Лене Порченко. Но что? Как ни старалась она это понять, так и не смогла. На память приходило только одно: странная, очень странная девочка…

Когда Порченко ушла, Людмила укоризненно взглянула на мужа:

– Ну представляешь, как бы ты выглядел, если бы пошёл в милицию? Ведь, скорее всего, твоя Лена всё выдумала.

– Но зачем ей это? – недоуменно пожал плечами Виктор.

– Ты плохо разбираешься в женской психологии, друг мой. А ведь Елена Порченко уже не ребёнок, несмотря на свой полудетский внешний вид. В этом возрасте каждая девочка любой ценой хочет привлечь внимание окружающих, выделиться из массы. Так что давай-ка не будем лезть в это сомнительное дело. Ты и так вечно попадаешь в какие-то нелепые ситуации. К тебе пришли учиться игре на гитаре, вот и учи. А всё остальное тебя не должно касаться. Витя, ты, пожалуйста, не обижайся, но порой твоя наивность удивляет меня. Вот хотя бы твои последние стихи. Сколько раз я просила тебя больше никогда не трогать эту тему, а ты снова за своё! Ты мне напоминаешь Дон Кихота, воюющего с ветряными мельницами. Тебе ещё мало того, что с тобой тогда сделали? Разве здесь бы ты сидел, если бы не твоё «сомнительное прошлое»?

– Ну, хватит! Мне надоел твой менторский тон! А особенно надоело то, что ты пытаешься указывать, о чём мне можно писать, а о чём нельзя! И без тебя цензоров хватает!

Тогда они серьёзно поссорились. Людмила назвала мужа инфантилом и размазнёй. А он её – бревном бесчувственным. Почти неделю друг с другом не разговаривали. Потом помирились, конечно, но про Елену Порченко разговора больше не заводили. Правда, пару раз Людмила видела её сидящей на первых рядах во время творческих встреч Виктора, а на его сольном концерте в ДК она даже угостила конфетами эту чем-то сильно расстроенную «серую мышку».

* * *

Елене было всего тринадцать лет, когда в очередной раз «заболевшая» мать отправила её к «одному хорошему человеку»:

– Ты только слушайся дядю Петю и делай всё, что он попросит, – пряча глаза, сказала она. – Если дядя Петя будет доволен, я куплю тебе… что скажешь, то и куплю.

Елену удивила абсолютно несвойственная мамаше щедрость. Удивила и насторожила. «Наверное, этот дядя Петя живёт один, а убираться ленится, вот и придётся мне чистить заросшую грязью квартиру, – с неудовольствием думала Елена. – Если так, то уж заставлю мамашу раскошелиться».

Но «хороший человек» дядя Петя пригласил Елену вовсе не для того, чтобы она убрала в квартире, кстати, ничуть и не запущенной. Сначала он угостил её чаем с конфетами, а потом стал делать то, что делал когда-то с ней, тогда девятилетней, дядя Лёня, мамин старший брат…

* * *

Прошло, наверное, с полгода, прежде чем она смирилась со своей «работой». Но скоро этой работе конец. У неё начнётся новая жизнь. Как же всё-таки хорошо, что она сумела сохранить свою невинность. Истинную цену этой «невинности» знает только сама она, а другим знать незачем. Да, как это ни удивительно в её положении, Елена физиологически девственница! Конечно, спасибо мамаше, но это вовсе не значит, что в знак благодарности Елена позволит ей распоряжаться принадлежащим Елене сокровищем. Мать собралась продать это «сокровище» Сергирьяну, тому самому, который, как сказала Елена Виктору Павловичу, хочет жениться на ней. Какое там «жениться»! Он просто зажрался, и ему в его пятьдесят с хвостом захотелось девственницу. Елена нужна ему для одноразового пользования. Интересно, неужели он не мог через интернет найти девственницу? Там же сплошь и рядом объявления о продаже этой самой ценности… Хотя, наверное, боится засветиться как-либо. Ведь он тоже какой-то «крутой». Этот сытый кот уже два месяца захаживает к ним домой и не перестаёт выставлять напоказ свою щедрость. Когда он пришёл в первый раз, Лена подумала, что это очередной мамашин кавалер, хотя слегка удивилась: он не был похож на обычных её ухажёров – полупьяных и вечно небритых. Этот был не только чисто выбрит и хорошо одет, но и благоухал каким-то, наверное, очень дорогим парфюмом. Он выложил на стол богатое угощение, потом достал из барсетки толстый бумажник, раскрыл его так, чтобы видны были не только белорусские деньги, но и доллары, покопался в нём и, протянув Елене стотысячную купюру, сказал: «Сходи за мороженым и немного погуляй, а нам с мамой надо поговорить». Елена понимающе улыбнулась: мол, знаем мы эти «разговоры». И мамаша знает, что Елена знает. Но с неё как с гуся вода. Ей, похоже, никогда стыдно не бывает.

Елена ушла, не догадываясь, что между матерью и Сергирьяном в самом деле произойдёт разговор, а вернее, будет заключён договор о продаже Елениного «сокровища». Такое вот «замужество» светило Елене. А Виктору Павловичу она соврала. На ней не только Сергирьян, но и вообще никто не собирался жениться. Да и липнуть никто не липнул. Просто ей хотелось цену себе набить.

Но нет, не видать Сергирьяну желанного! Теперь-то Елена знает, что каждому мужчине хочется быть первым. И Виктору Павловичу, конечно, тоже этого хочется. У своей-то он вряд ли первым был. Ведь это её он увёл у «серьёзного человека». А вдруг он ни у одной из своих женщин первым не был?! И если это так, то ему обязательно захочется! Ведь он тоже мужчина. И какие удивительные у него глаза! Наверное, про такие говорят «миндалевидные». И цвет очень интересный: по медовой радужке россыпь мелких чёрных точек. Он такой смешной: верит всему, что Елена ему говорит. Нет, всей правды о ней он никогда не узнает. И вообще никто не узнает. Не станут же те, кто пользовался ею, распространяться. Они же не дураки: знают прекрасно, что бывает за совращение несовершеннолетних.

* * *

Однажды Виктор забыл дома свой «Сименс». Людмила никогда не имела привычки заглядывать в телефон мужа. Наверное, не изменила бы этой привычке и сейчас. Но как прикажете поступить, если в течение какого-то получаса она услышала пять… нет, шесть сигналов о поступивших сообщениях. На седьмом Людмила не выдержала: а вдруг что-то неотложное, мало ли? Недаром же кто-то так настойчиво добивается внимания Виктора. Она взяла телефон и нажала кнопку сообщений… Вы, конечно же, слышали выражение «сердце у горла»? Людмила тоже слышала. Но одно дело слышать, а совсем иное почувствовать, как твоё сердце, вопреки законам физиологии, срывается со своего привычного места и, перекрывая дыхание, подбирается к горлу. А во рту сухая полынная горечь…

Что делать? Бросить этот проклятущий телефон оземь, чтобы он разлетелся вдребезги? Только что от этого изменится? Нет уж, коль суждено ей испить эту чашу, то она выпьет её одним глотком.

Итак, что там дальше? Ого! «Скажи, что это пройдёт! Я уже больше так не могу!» «Я знаю, что мы были бы счастливы, Витенька!» «Я хочу от тебя ребёнка, очень хочу!» «Я буду ждать и любить тебя всегда!»

Нет, хватит! С неё хватит! Вот так-то бывает в жизни. Двадцать пять лет прожили! Двух сыновей вырастили! Хотя чему тут удивляться? Банальная история. И банальная истина: все мужики – кобели.

Весь день Людмила металась по квартире, вслух задавала себе вопросы и сама же отвечала на них, лихорадочно собирая вещи мужа и беспорядочно запихивая их в огромную дорожную сумку.

Как только Виктор переступил порог, Людмила молча протянула ему телефон и жестом показала на туго набитую сумку.

Виктор шагнул навстречу и попытался положить руку на её плечо:

– Я, конечно, виноват, что не рассказал тебе всё сразу, но я собирался. Выслушай меня, пожалуйста. Это совсем не то…

Людмила резко оттолкнула его руку и продолжила начатую им фразу:

– Ну да. Это, конечно же, совсем не то, что я подумала. Так ведь?

– Да, это совсем не то, что ты подумала! Я очень прошу: выслушай меня! Ты помнишь ту девочку, Лену Порченко, которую мама вроде замуж выдать собиралась? Ты ещё на зимних каникулах посмотреть на неё приезжала.

– Помню, конечно. Но какое отношение она имеет к твоей любовнице?

– Люда, да пойми же ты наконец: нет у меня никакой любовницы! Все эти СМС мне шлёт та самая Лена Порченко! Мне надо было сразу тебе всё рассказать, но я ж тебя не один год знаю. Ты меня фантазёром называешь, а сама иногда на пустом месте напридумываешь себе такого, что не всякому фантасту под силу. А потом сама в свои фантазии поверишь и будешь мучиться. Я хотел сам с этой Леной разобраться, но раз так вышло…

– Ну, всё! – сердито прищурилась Людмила. – Хватит. Твои способности к сочинительству я, конечно же, ценю, но имей же совесть. Как это ребёнок может хотеть ребёнка да к тому же, прости, от пожилого мужика с брюшком?

– Люда, я обращаюсь к тебе в последний раз. Пожалуйста, усмири свою гордость, набери этот номер. Хотя постой, я наберу сам его со своего телефона, а ты послушаешь и убедишься, что я говорю правду!

Несколько минут в душе Людмилы боролись противоречивые чувства: боль, обида, уязвлённая гордость и – надежда. Наконец, страдая от унижения, она нажала кнопку вызова. Ответ последовал мгновенно:

– Виктор Павлович – Вы?! Ты… Вы всё-таки позвонили! Вы не представляете, как я рада Вас слышать!

Да, это была она, неприметная девочка с голосом много пожившей и многое пережившей женщины. Это была та самая «серая мышка», «несчастное, обиженное судьбой существо»!

Свой вопрос Людмила задала уже чисто механически:

– Лена, так это ты?! И это ты шлёшь такие сообщения моему мужу?!

– Оп-па! Жена объявилась! – голос зрелой женщины из радостного превратился в насмешливый. – А я Вас тогда ещё срисовала, когда Вы под видом психолога на занятия приезжали. Ну да, это я. А пишу потому, что люблю Вит… Виктора Павловича. Надеюсь, он меня – тоже. Обычная ситуация.

Сражённая наглостью «несчастного существа», Людмила не могла вымолвить ни слова. Как же это? Пятнадцатилетняя девочка с голосом зрелой женщины предлагает себя пятидесятилетнему мужчине?! Нет, никогда Людмиле не понять этого! Наверное, она отстала от жизни. А может, это всего лишь розыгрыш? Шутка? Но если и шутка, то очень жестокая.

– Но, Витя, с этим же надо что-то делать! Это надо прекратить! Я сейчас же…

– Подожди, – остановил Виктор раскрасневшуюся от волнения жену, которая, похоже, куда-то вознамерилась бежать, – я попробую ещё раз поговорить с ней. Мне самому это уже костью в горле.

Из записей Виктора Вардомацкого

Это началось совсем недавно и совсем неожиданно для меня.

После занятий, когда все уже разошлись, эта девочка осталась сидеть в кабинете. Я вопросительно взглянул на неё: