О любви моей расскажет вечность

– Указал самый трудный из всех путей, путь…

– О чём вы? – досадливо поморщилась она.

– Узнаешь, когда прочтёшь файлы, кстати, они написаны не на скорую руку, и читать их надо не наискосок, – ненавязчиво посоветовал Магистр. – А сейчас взмахни веткой черёмухи, она послужит нам парашютом.

Маша исполнила просьбу, и тот час же под ними появилась «перина» разряженного света с плавающими золотыми искрами.

А ещё через миг она ощутила себя под потолком собственной спальни, увидела, с каким ужасом трясёт её безжизненное тело дочь: Маша, не умирай!

Маша – первое слово Лады.

– Скажи: мама.

– Маша.

– Я твоя ма-ма.

– Маша!

И так все тринадцать лет: Маша, в лучшем случае, Машенька.

– Возвращайся, – отвлёк её от воспоминаний Магистр.

Она послушно проскользнула в щель между лобной и макушечными костями, и чуть не вылетела обратно.

Какими же тесными и душными показались ей оковы тела!

«Если бы не Лада…» – мелькнула крамольная мысль.

– Машенька, пожалуйста, – теряя надежду, всхлипнула дочь.

Маша открыла глаза: я вернулась, дочка…

– Как же ты меня напугала!

– Всё хорошо.

– Если тебе что-то нужно, скажи…

– Я бы ещё поспала, – призналась Маша.

– Тогда я пойду, но, если что… – взглядом «всё для тебя сделаю» пообещала Лада.

– Я позову.

Когда за дочкой закрылась дверь, Маша встала с постели, огляделась.

Магистра не было.

На прикроватной тумбочке лежала флэшка.

«Собрание сочинений по мотивам моих воплощений» – безучастно подумала она, отмечая: голова не болит!

И вдруг!

Страх, удивление, сомнение, надежда, восторг – всё смешалось.

Неужели она узнает правду о себе? И наконец-то согласится со словами Цветаевой о том, что единственная обязанность на земле человека – правда всего существа, с которыми часто спорила, потому что не понимала их.

А теперь у неё появился шанс…

«Ну, же, смелее!» – будто за кадром прозвучал голос Магистра.

Она подключила флэшку, по экрану ноутбука поплыли знаки в виде геометрических фигур, похожих на те, с помощью которых на зреющих полях неведомые суфлёры посылают подсказки землянам.

«Время похоже на клубок пряжи, не знаешь… куда попадёшь…»

Когда кто-то невидимый рядом обречённо вздыхает, становится не по себе.

«Первый файл, четырнадцатый век, конец моего земного пути…»

– Если не хотите, я… – не придумав, чем успокоить Магистра, оборвала фразу Маша.

«Всё логично. Но сначала, не в качестве оправдания… – неожиданно материализовался он, – позволь рассказать тебе историю моей любви…»

– Конечно! – обрадовалась она снова видеть его…

– Мне было уже за пятьдесят, Софи чуть больше двадцати. Солнце выглядывало из-за туч, посмотреть на её красоту. Бутоны роз распускались при её приближении. Она была женой старого рыцаря, который семейным ссорам предпочитал баталии на поле брани. Но Софи не тяготилась своим положением: страсть была ей неведома. Я же, когда увидел её похожие на лесные фиалки глаза, превратился в костёр. Семь рыцарских добродетелей, коими я владел без сомнения, вдруг показались пресными, как крестьянские лепёшки.

Весна ещё не превратилась в лето. Кроны деревьев плели свои кружева. Весело щебетали птицы.

– Кажется, твой Бубенчик влюбился в мою Красотку, – засмеялась она, когда мы пришпорили своих коней на лесной поляне.

Нас же потянуло друг к другу в сто крат сильней. В сравнении с любовью к женщине, любовь к Богу – бесплотное умствование.

– Ты плачешь? – спросила она, когда я благодарно поцеловал её.

– Это роса.

– Это живая вода, она заживит мою рану, – губами собрала она мои слёзы.

– Не смогу ранить тебя.

– Тогда завоюй!

– Мой генерал готов к сражению, – мысленно попросил я Бога простить меня за буйство чувств.

– Это и мой генерал, – осыпала она нетерпеливого вояку поцелуями.