Репка на новый лад. Или Так вот ты, магия, какая!

В  стихах про весну столько красок и свежести!

Давайте учить их вместе с нами, детьми, и радовать родных! Давайте сочинять их вместе!

О Весне. Сочинили бабушка и я

А в марте солнце светит ярче,

А в марте птички веселей,

Становится нам в шубах жарче.

Зато и снег тает смелей.

На детские площадки спешат детишки,

И даже если дома ждут их книжки,

На улицу зовет всех солнце,

А в лужах блики солнышка сидят на тронцах.

Мечтать пора нам начинать

О новой жизни и веселье!

И бабушка моя уже

Посматривает на качели!

…Надеюсь, что это мое отступление от традиционного формата книжки вполне созвучно идее «главного героя», Максима: найти новые возможности! Согласны?

…Вот так весна родила новое…:)

Не взбодрить ли Вас, уважаемые читатели, появлением нового героя, тоже достойного, и поучиться у него, и посмеяться, и стать ему душевно близким другом.

Ай-я-яй! Или буддийский юмор Катюшки

Юмористически-философское эссе.

Когда мама Катюшки, коей полтора года, придумывала порицающее «Ай-я-яй!» (за то, что Катюшка ходила не на горшочек, а в штанишки), она никак не могла предположить, что над этим « Ай-я-яй!» будет смеяться весь наш дом.

Дело в том, что Катюшка, как истинный философ-буддист, относится ко всему происходящему и происшедшему как к таковости, то есть безоценочно, мол, «а вот и оно!». Поэтому порицающее «Ай-я-яй!» звучит из уст Катюшки весело-утверждающе, информационно-жизнелюбиво.

Итак, разбив чашку, Катюшка радостно сообщает «Ай-я-яй!», надудонив в штаны, так же радостно объявляет «Ай-я-яй!», чем ставит наше, взрослых, умничанье в недоуменную растерянность. Где мы б должны говорить грозно осуждающее «Ай-я-яй!», опередив нас, звучит радостное, доверчивое и жизнеутверждающее, возвещающее, так сказать: «Ай-я-Яй! Ай-я-яй!»

Мы – в нокауте. И поставила нас в это положение кроха, едва научившаяся ходить. Нокаут длился недолго, он перешел в затяжной ржач. Теперь ходим и время от времени ржем. Спрашиваем друг у друга:

– Ты чего?

– Да, вспомнил Катюшкин звоночек «Ай-я-Яй! Ай-я-яй!»

– Да, и я от этого же!

Но и это еще не все. Как-то незаметно поменялось наше мировоззрение! Теперь, после каждой неудачи (вернее, кажущейся неудачи, потому что мы стали так относиться ко всему, с веселым иль спокойным приятием, по – буддийски), мы произносим оптимистичное «Ай-я-Яй! Ай-я-Яй!». Что, в общем и целом, логично. И, сохраняя прекрасное настроение, чему и научила Катюшка, живем, делая то, что нужно и хочется, в прекрасном отношении друг к другу и к событиям, в радости и улыбке.

P.S. Ну, как вам героиня? Понравилась, взбодрила?

Моя улыбка вам за это!

Про АМ, А-А, ДАЙ и бабушек

Юмористический рассказ. (Каждый узнает себя, в настоящем, прошлом иль… будущем).

– Дай! – произнесла Катюшка, коей полтора года, протянув правую ручку к магнитику на холодильнике. Бабушка только собралась подать магнитик, как прозвучало новое «Дай», указывающее на чашку, а потом снова «Дай», и оно уже указывало на очки на серванте.

– Катюша, пошли отсюда в нашу комнату.

Бабушка взяла Катюшку за пальчик, и они пошли в другую комнату. Но тут Катюшка повернула голову в сторону кухни и сказала новое слово: «Ам!» Другая бабушка поняла призывное «Ам» как руководство к действию и тут же принялась предлагать поесть.

– Катюшка, а что ты хочешь? Хочешь супчику? Или хочешь булочку?

Катюшка повернула в сторону второй бабушка, а первая бабушка вздохнула с облегчением:

«Кажется, пост сдала».

Но тут Катюшка произнесла громкое «А-А!» и снова повернула к первой бабушке, и снова взяла ее за пальчик и повела к горшку.

Восседание на горшке оказалось обманным. После пяти минут занятости горшок все же оказался пустым. Надели штанишки, задвинули под стул горшок. Катюшка снова пошла на кухню. «Ам!» повторилось – поэтому бабушки засуетились. Одна начала наливать супчик, другая побежала за сметанкой.

И тут вставил свое увесистое и спасительное «Ребенку надо дать хлеб!», в надежде, что кусочек хлеба решит, наконец, все проблемы, – дедушка.

Катюшка в это время бросила куклу на пол, схватила чашку с чаем и разлила, сказала на нож громкое «Ай!», подвигала по полу табуреткой, как коляской (или санками с задней ручкой) со словами Баю-бай, поскакала на одной бабушке, как на лошадке, цокая языком, снова сказала" Ам!», указав на стакан с компотом. Наконец, первая бабушка посадила Катюшку за стол и попробовала дать ложку с супом:

– Катюша, ам!

Катюшка отвернула голову и стала слезать со стула.

– Катюшка, а смотри, какая морковочка в супчике, – сказала вторая бабушка.

– Ой, а, смотри, какая сметанка, – попробовала вторить первая бабушка.

Катюшка снова полезла на стул, пытаясь заглянуть на морковку в супчике и на сметанку. Увидела или нет – неизвестно, но тут снова стала она слезать со стула, а потом снова сказала «Ам!»

Первая бабушка попробовала всунуть в Катюшку ложку с супом, уже не парясь в теме культуры, то есть не усаживая за стол, а прямо грубо, некультурно, стоя. Катюшка вдруг открыла рот, взяв ложку супа, чем очень вдохновила бабушек. Ее снова посадили за стол, но тут Катюшка снова сказала «А-А!», и ее снова повели на горшочек.

По дороге Катюшка успела открыть дверь в дедушкину комнату, сказав утверждающее «Дидя!», остановиться, чтобы потанцевать, так как услышала музыку, сказать «Ав-Ав!», так как увидела спящую собачку Джесику, снова сказать «Дай!», указав на кубики, посидеть безрезультатно еще пять минут на горшочке, снова раз десять сказать «Ам!», но великодушно съесть ложки 3—4, но зато раскрошить кусочек хлеба на пол, говоря «КАр-кар!» (что, видимо, обозначало, что она кормит птичек), снова сказать раз сто слово «Дай!», " Куколка!», «А-А!», «Ам!» и умотать в конец обеих бабушек и дедушку.

Все ждали маму Катюши, чтобы, наконец, передохнуть. Но тут появилась мама, сказала: «Я вижу, вы здорово управляетесь с Катей – тогда я посижу повяжу, а вы продолжайте».