По всем частотам. Сборник

Не хочу, чтобы Инженер умер. Или чтобы папа умер. Или кто-нибудь ещё, Заяц-санинструктор, например…

Не хочу!

А граната всё не летит.

Может, меня увидели, а может, ещё что-то случилось.

Граната взорвалась – но за окном.

А может, и не граната, а мина или что-то ещё, но рвануло здорово. Я упал, пребольно ударившись спиной и затылком. Наверное, дальше была темнота, но я её не запомнил.

…В голове гудит, и я боюсь открыть глаза. А вдруг ничего не удалось? И нет ни папы, ни Гарина?!

Но вокруг – тихо-тихо.

Кто-то поднял меня на руки, и тут я не выдержал и тихонько заплакал. Я жив. А папа… И Инженер…

– Ты чего? Плохой сон приснился? – удивился папа, прижимая меня к себе, а потом аккуратно опустил на кровать.

Я осторожно открыл глаза и сел, ничегошеньки не понимая.

Болело колено. И рука, и немного – щека. Откуда-то в памяти возник велик, двор, соскочившая цепь…

Но в голове ещё гудело от взрыва, и руки пахли незнакомой гарью.

– Это не сон, – упрямо сказал я.

– Вот как, – удивился папа, поправляя моё одеяло. Двумя руками!

«А как иначе?» – удивилось что-то внутри.

– Эй, княже, так что за шум, а драки нет? – на пороге возник Гарин – я его даже не сразу узнал в обычной одежде, но это, конечно, был тот самый Инженер.

– Да Русь с кровати свалился.

Гарин кивнул, заходя в комнату.

– Так вот какой ты – Русь. А я – Женя Гарин. Можно Инженер, – представился он, подходя ближе. Пригляделся.

– Здрасте, – вежливо сказал я.

Он остановился.

Я улыбнулся, хотя в горле щипало. И Руслан улыбнулся с рисунка над кроватью.

Инженер узнал.

…А папины сны мне потом ещё долго снились, но нам с папой было уже легко – ведь вместе мы сильнее ста тысяч силачей со всего света.

Сентябрь 2011 года, июнь 2020 года,

Москва, дер. Прислон

Высота

Афганистан, май 1982 г.

Я хотел бы остаться с тобой,

Просто остаться с тобой,

Но высокая в небе звезда

Зовёт меня в путь…

Виктор Цой

Ветер крепчает.

Ещё недавно он нёс тебя в ладонях, а теперь треплет стонущие от его ярости деревья, мотает ветки, а с ними и тебя, хотя кажется, что это не ты, а земля далеко внизу раскачивается.

Хочется обратно – в мягкую, уютную тишину поднебесья.

Или хотя бы вниз.

А ты висишь – ни туда, ни сюда…

Воздух прошивает резкий, как выстрел, треск, и под сдавленное «Ой, ма-а!» земля принимает своё сбежавшее было чадо обратно.

– Ну чего орёшь, а? – раздаётся в ответ насмешливое, и рядом возникает чернявый парень на пару лет старше. – С дуба рухнул, да? Говорили же: не можешь отцепиться сам – жди, пока снимут, а не дрыгайся, а то купол порвёшь, чего непонятного, а?

Кавказский акцент не портит быструю речь, а деланная сердитость – дружелюбной улыбки.

– Нет, – мрачно и избирательно отвечаешь, старательно отряхивая коленки. – С «дубом» вместе, не видишь, что ли?

Парень не только видит, но и увязывает уже сноровисто стропы того самого «дуба», Д-1-5У. Отвлекается на секунду, только чтобы спросить деловито:

– Жив-цел хоть?

– Да вполне. А чего так долго искали-то?

– А нечего было на ёлки садится!

– Да я пытался отвернуть! Это всё ветер…

– Раньше надо было отворачивать, стропы управления тебе для красоты даны, да?.. Да не переживай, не ты один «прилесился», полвыброски с ёлок снимать пришлось. Да, кстати… Руслан.

Ты на секунду замираешь, потом радостно хватаешь его протянутую ладонь: