Пролог
Умеете ли вы мечтать? Можете ли вы создать в мечтах целый замок? А если даже и не замок, а целый мир? Мы рождаемся, взрослеем, стареем и в конечном счете «уходим» за край… Однако даже у самого черствого человека есть хотя бы одна потаенная мечта. Мечта, которая прошла с ним весь жизненный путь. С самого детства. Ведь, как известно только дети могут мечтать по-настоящему. И верить в свои мечты…
Отступление первое…
Бескрайняя снежная пустыня. Нет ветра, нет неба, нет времени. Только снежная и холодная бесконечность. Мои глаза закрыты уже вечность. Мне не на что смотреть в этой пустыне. Как же давно это было. Как давно я не был в мире смертных. В мире, где люди умеют мечтать. Грустно быть последним. Люди забыли про нас и от этого мы стали исчезать. Новые религии и новые боги покровители. А тех, кто испокон веков шел бок о бок с людьми просто забыли. Когда-то это место не было заснеженной пустыней накрытой тьмой. Здесь кипела жизнь. Не такая как в мире смертных, а своя собственная хоть и тесно связанная со смертными. Смертные… Как оказалась мы не так уж и бессмертны в сравнении с людьми. Более того мы оказались напрямую от них зависимы. Зависимы от их памяти и веры в нас. В духов природы и стихий. Я последний и мне уже немного осталось. Все что мне нужно это перестать верить в людей…
Где-то в маленьком селе в Сибири…
Снова крики. Папа вновь пришел пьяным, а мама снова начала на него кричать. Ну почему папа не может прекратить? Почему это так сложно? Вот бы было, так как раньше. Когда у папы была прежняя работа, когда мама чаще улыбалась… Что-то тяжелое стукнуло в стену. Наверное, мама снова начала бить посуду. Жалко. И обидно. На глаза навернулись слезы. Хочется убежать от сюда. Куда нибудь далеко-далеко и никогда сюда не возвратятся. По щекам покатились первые слезы. Обидно. В тоске обняла куклу, крепко прижав к себе. Меня уже давно никто не обнимал, так хоть я обниму её. По щекам катились предательские слезы. Может вправду убежать? Может это все из за меня? Если уйду, то может они хоть тогда, перестанут ругаться? Тихонько прошмыгнула в прихожую и быстро надела валенки. Красивые. С грустной улыбкой вспомнила бабушку, которая вышила на них красивые ромашки бисером. Бабушка! Вот кто всегда мне рад. А сколько она знает и помнит! Окрыленная этими мыслями я быстро оделась и выскользнула во двор. Уже поздно и света на улице уже нет. Как-то стало боязно, но раз решила уйти значит нужно идти до конца. Так меня бабушка учила. Крепко прижала к себе куклу и быстро-быстро, побежала в конец улицы по легкому снежку. Хорошо, что бабушка живет рядом. А вот и её двор. Быстро заскочила в калитку и побежала к крыльцу. Аккуратно обстучала валенки друг об дружку и набравшись смелости, постучала в дверь старым престарым дверным молоточком.
– Кто там? – раздалось в ответ. Сердце предательски сжалось в комочек. В прихожей загорелся свет и заскрипел дверной засов.
– Ох, ты ж… Аленка?! А ты почему одна и так поздно?
Детские губки дрогнули, и Аленка с ревом бросилась к бабушке. Бабушку звали Антонина или просто баба Тоня. Что тут скажешь. Чай не первый год живет. И голодные послевоенные годы помнит и обоих своих мужей царствие им небесное. Тут тоже все было понятно без слов. Опять сынок на веселее пришел да невестку на скандал провоцировать начал. Есть грех, не досмотрела видать где-то, не уследила, раз таким не путевым стал. Одна радость внучка растет умницей. Только жаль, что малышка все это видит, да только что она старая сделать сможет. Разве что утешить. Помогла раздеться внучке и повела её в кухоньку. Аленка тут же забралась на табурет. Бабушка Тоня невольно улыбнулась, вспомнив сына в этом же возрасте и на этом же табурете.
Так вечер и прошел с горячей кружкой чая и так любимыми Аленкой ватрушками. Видя, что малышка начала клевать носом бабушка быстро убрала со стола и повела, её в комнату и уже уложив её в постель, внезапно натолкнулась на совершенно не заспанный и какой-то серьезный взгляд внучки.
– Баба, а расскажи сказку. – Тихонько попросила маленькая непоседа.
– Ох, а про кого? Давай про Дюймовочку?
– Не баб ты мне про неё уже рассказывала. Ты мне уже про всех рассказывала. Расскажи что нибудь новое. Ну, пожалуйста! – и смотрит внимательно.
Вот те раз. Новое? А где ж его возьмешь-то это новое? А впрочем… Помниться первый муж ещё в те в давние в советские годы как-то ездил на Алтай от археологической кафедры с института. И тетрадей с кучей всяких местных преданий привез много. Уж сколько лет на антресоли пылятся. Немного повздыхав, бабушка Тоня встала на табурет и заглянув в антресоль, извлекла пару старых пожелтевших от времени тетрадей. Та-а-ак что тут у нас? Чудо-зверь Манна не то… Хозяин гор Ирбиш хм… может позже… Хранитель снов.… Вроде подходит.
– Ну что ж будет тебе сказка. Сказка про Хранителя снов снежного барса. Слушай. Давным-давно когда духи жили среди смертных…
Отступление второе…
Что-то изменилось… что-то словно, позвало меня из моего забытья. Как странно. Мои веки дрогнули и с них опал иней. Снежная пустыня изменилась. Прямо посреди неё стояло какое-то старое и уже немного покосившееся строение. А в одиноком окне горел не яркий огонек. Что-то дрогнуло в моей душе. Разве это возможно? Может это прародительница всех духов Манна шутит? Но нет. Это дом. Дом, в котором вспомнили про МЕНЯ. И не просто вспомнили, а призывают так, словно во мне нуждаются. Я невесомой дымкой оторвался лапами от снежного покрывала пустоши и облетев дом по кругу, сделал робкий шаг в него. Маленькая комнатка. На кровати лежит маленькая девочка, а сидящая рядом пожилая женщина подслеповато щурясь, что-то читала ей вслух из рукописей в своих руках. Я невольно заслушался. Да ЭТО была моя история. История обо мне и тех, чьим покровителем я был когда-то. Я невесомым и невидимым подлетел к кровати и ласково провел лапой по лицу девочки. Снежные крупинки, дарующие сны засеребрились под моей лапой и девочка смежила веки. Я взлетел на потолок и с удобством разлегся на нем прямо за тем деревянным ящиком, в котором смертные хранят свою одежду. Я ласково провел лапой, перед собой сдувая серебряные снежинки сна. Пожилая женщина даже и не заметила, как уснула. Пусть поспит. Добрый сон это все чем я могу отблагодарить её за то, что призвала меня. Я грустно заглянул в её воспоминания. Понятно. Значит предания и легенды записанные в тетради… Вот значит кто я? Всего лишь старое предание. Легенда… Что ж… пусть так, но даже за это я благодарен тебе смертная. Прочел воспоминания девочки. Какое красивое имя Алён-Ка… Что ж спи дитя я дарую тебе мечту…
Где-то в маленьком селе в Сибири…
Я радостно бегу по берегу моря. Такая чистая и теплая вода! И не чего оно не синее, а чуть-чуть зеленоватое. Мама с папой радостно улыбаются и машут мне руками, зовя к себе. Я, не удержавшись ещё немного пробежала, создавая из под ног тучи брызг и радостно смеясь, бросилась к своим на ручки. Папа тут же меня подхватил и подняв на руках высоко-высоко, закружил. Восторг и радость буквально распирали меня и только чайки кричали над нами! Мама снова улыбалась и придерживая панамку, фотографировала нас с папой. То как мы строим замки из песка и я в нем была самая главная принцесса… Только котик тихонько лежал в тенечке на покрывале и ласково жмурился на солнышко. Какой красивый котик. С белой с чуть голубоватым отливом шерсткой покрытой темными пятнышками. Ну, вылитый леопард. Как на картинке в книжке, которую мне показывали мама и папа. Я ласково погладила котика и побежала к своим купаться…
Отступление третье…
Котик… вот значит, в каком образе я ей представился… Что ж пусть так. Спасибо тебе дитя что может и не осознано, но позволило прикоснуться к твоей мечте. Здесь тепло и ярко светит солнце. Как же давно я не видел солнце. Я перелег на солнышко и ласково жмурясь, подставил под его нежные лучи свой пятнистый бок…
Где-то в маленьком селе в Сибири…
На утро в дом бабушки Тони постучали. На пороге стояли обеспокоенные сын с невесткой. Аленку не стали ругать за то, что убежала. Другое дело, что в их семье после этой ночи что-то переменилось. В эту ночь каждому из них приснился один и тот же сон. Словно они в отпуске где-то в Крыму там же где когда-то и познакомились, но при этом с ними была их Аленка. Папа перестал пить и даже нашел, наконец, хорошую работу, а мама стала чаще улыбаться, а ещё на следующее лето они всей семьей вместе с бабушкой Тоней поехали отдыхать на Байкал. И больше ни что не беспокоило их покой. Только котик с забавным окрасом часто лежал на потолке за шифоньером и с нежностью плел теплоту их снов…
Эпилог.
Только дети могут мечтать по-настоящему. И верить в свои мечты…
И делиться ими с близкими…
Берегущий сны
Пролог
Мир преобразился. Он стал иным и немного суетным. Но мне это не доставляло беспокойство, а даже наоборот вызывало любопытство. Смертные рождались, жили и при этом словно горели как яркое пламя. Кто-то ярче кто-то нет, но каждый по-своему был светом. Кто-то светил своим детям кто-то друзьям и родным, а кто-то даже просто кошке ждущей его с работы. Каждый смертный был светом для кого-то…
Отступление первое…
Теплые летние лучи отражались от речной глади Байкала. Маленькая и непогодам умная девочка с серьезным видом рассказывала своим новым друзьям историю про снежного пятнистого котика, рассказывающего по ночам сказки и показывающего добрые сны. Дети слушали эти истории с огромным интересом и моментами их глаза начинали буквально светиться от восхищения. Девочке мало кто верил, но её истории от этого не становились менее интересными. Взрослые лишь головой качали, поражаясь тому, как складно у неё получалось рассказывать про свои сны. Качали головами и ласково улыбались…
Только котик с причудливым окрасом и с немного грустной неуловимой улыбкой слушал эти истории, приглядывая за детьми из темноты…
Где-то на берегу Байкала…
Холодно. Как же холодно… И есть хочется. Может не нужно, было сбегать? А что уж теперь-то гадать. Уже сбежал да и оставаться в детдоме, тоже было уже не вмоготу. Старшаки совсем озверели. Как звери били малышню почти каждую ночь. И жаловаться было нельзя. Тогда старшие ребята из за одного наказали бы всех. Как же холодно…
Мальчика понемногу била дрожь. Вторые сутки на морозе тяжело дались ему. Но даже это было лучше, чем беспричинные и жестокие побои от старших воспитанников детдома. На рынке можно было выпросить пирожок, а погреться у сторожа в бытовке. Дождаться бы только его… Мальчик так промерз, скукожившись под безразмерной курткой (явно с чужого взрослого плеча), что не заметил, как начал засыпать. Почему-то вспомнился детский лагерь, куда они ходили летом. Вспомнилась озорная и немного смешная Аленка с её историями о «снежном» котике. Вот бы этот котик и в самом деле был. Возможно, тогда бы у мальчика бы сбылась его заветная мечта. Мечта иметь семью. Жить в тепле и уюте, обнимать маму и папу. Если бы только такой котик был…
Отступление второе…
Я с грустью смотрю на несчастное и замерзающее дитя у своих лап. Слезы сострадания катятся из моих глаз и невесомой дымкой распадаются на мелкие крупинки подхватываемые ветром… Я не знал, как помочь этой смертной и такой юной душе. Я всего лишь дух. И все что в моих силах это подарить забвение… Я невесомой дымкой завис над ним и ласково провел по его лицу лапой. Снежные крупинки, просыпавшись с лапы, тут же унесли бедное чадо в мир его грез. Грезы… Как же мало вам порою нужно. Не богатства или славы, а просто человеческого тепла.
Где-то на берегу Байкала…
Иван снова курил. Он с огромным трудом уложил свою жену спать. Тяжко. Утром пришли результаты обследования и вердикт был как приговор. Бесплодие. Маша не могла иметь детей. Сигарета обожгла пальцы, но Иван только молча, стряхнул пепел и снова затянулся. Маша проревела весь день и лишь к ночи смогла, наконец, уснуть. В голове каша и бардак. Ни о каком разводе и речи быть не может. Хоть она и подняла этот вопрос на полном серьезе, не желая ломать ему жизнь своей неполноценностью но… Но ему было плевать на это. Он любил свою жену и пусть так но, даже зная, что у них не будет детей, он бы все равно её не бросил. Даже мысли такой не могло возникнуть в его голове… Сигарета снова обожгла его.
Маша забылась в тревожном сне. Чувство обиды и вины перед мужем преследовали её даже во сне. Ей грезилось, что она стоит перед своим отражением и слушает от этого отражения упреки. Слезы снова начали душить её… Ну почему так? Почему из за какой-то врачебной ошибки она должна расплачиваться всю свою жизнь?! За что! Маша с трудом подняла свой взор и с удивлением увидела перед собой огромного снежного барса. Красивый и статный зверь со светлой серебристой шерстью и крупными синеватыми пятнами царственно стаял перед ней в потоках метели. Маша даже не сразу сообразила, что она уже не в своей комнате, а где-то на улице в подворотне. Медленно оглядевшись, она с изумлением поняла, что узнает это место. Это переулок сразу за соседским домом. Она снова посмотрела на барса и тот ласково, качнув головой, словно позвал её куда-то. Она не уверено сделала шаг за ним другой и ещё один. Она словно завараженная смотрела на удаляющегося зверя и лишь могла идти за ним по пятам. Только лишь минуту спустя она как-то промежду прочем заметила, что идет босиком по снегу, но холодно не было. Снежный барс подвел её к какому-то комку старых ношеных тряпок и словно призрак растаял на ветру.
Отступление третье…
Смертная плакала прямо во сне и именно этим привлекла мое внимание. Я с горечью оставил дитя не в силах сделать для него, что-либо ещё и словно облако невесомой снежной пыли переместился к смертной женщине. Легонько провел по её лицу лапой, растворяя кошмар и мимолетно, заглянул в её воспоминания. Врачебная ошибка. Пьяный врач назначил ей неправильное лечение и как следствие бесплодие. Да… Это страшно… Женщина любила детей и иметь ребенка было её самой заветной мечтой. Хм… А что если…
Я вторгся в её сон. Это было против правил, но я чувствовал, что поступаю правильно. Я предстал передней и что удивительно она увидела меня в моем истинном обличие и при этом не испугалась. Удивление, любопытство и даже восхищение, но не страх. Смертная даже и не поняла по началу, что мир вокруг неё преобразился. Вместо черной комнаты с её отражение в зеркале кошмара я перенес её в ту подворотню, где замерзал ребенок. Женщина послушно проследовала за мной, а когда я исчез, озадачено за озиралась. И тут её внимание привлекла та самая куча старых тряпок наваленных как попало у стены. Она нагнулась и откинула край какой-то куртки в сторону. Её глазам открылся маленький мальчик, свернувшийся калачиком как котенок, в надежде хоть немного согреется… Она протянула руку и тут до неё, донесся тихий шепот:
– Мама…
Где-то на берегу Байкала…
– Мама…
Маша проснулась мгновенно. Она долгих несколько мгновений пыталась осознать то, как из переулка она оказалось в своей кровати и не померещился ли ей тот детский шепот… А потом она закричала. Иван, выронив уже давно истлевшую сигарету, ворвался в комнату и с изумлением увидел быстро одевающуюся жену. Она не стала ему ничего объяснять, сказав лишь, что так надо и даже не застегнувшись, бросилась к входной двери. Иван так ничего и не поняв отправился следом.
Муж, с женой спешно подсвечивая себе дорогу, быстро добрались до той подворотни, что видела Маша в своем сне и какого же было её изумление, когда она увидела ту самую кучу небрежно наваленной старой одежды. Внутренне боясь увидеть самое худшее, она быстро подошла к куче и судорожно выдохнув, откинула край верхней тряпки. Мальчик был там и уже никак не реагировал. Иван, увидев его, бросился помогать жене. Он аккуратно подхватил малыша на руки и под тревожным взглядом супруги опрометью бросился к себе домой в тепло. Уже в доме, когда Маша растирала худое тельце ребенка, а Иван набирал телефон скорой до них донесся шепот:
– Мама… Папа… вы пришли…
Супруги переглянулись и что-то дрогнуло в их душах.