Сосульки. Девять Жизней

Расскажу вам старое преданье.

Давненько это было.

Деревня стояла тут варварская. И жили-были муж да жена. Хорошо жили, счастливо. Жена ждала ребенка, муж промышлял охотой. Ну, или воевал. Варвары народ горячий, без войны тошно им, видать было.

Так вот пришло время бабе рожать, мучилась, бедняжка долго, но в ночь полнолуния родила сына. А днем, когда солнце стояло в зените еще одного. Так вот, который ночью родился, был темненький такой весь, смуглый, волосы черные, глаза черные. А тот, который днём родился, был беленький – светлые волосы, глаза серые и кожа белая. Чудно, право. Так их и назвали – Черногор и Белогор.

Парни росли здоровыми, крепкими. Вот только постоянно соперничали между собой во всем. У кого друзей больше, у кого меч лучше, кого мать с отцом больше любят. И чем старше становились, тем больше отдалялись братья друг от друга. И ни уговоры матери, ни крепкие слова отца, ни мудрые беседы старейшины на них не действовали. Во всех семьях то, где детей много было, все как-то вместе старались держаться, а эти как дикие волчата друг на друга смотрели.

Наступил день их восемнадцатилетия. Ночью ураган поднялся страшный, народ из дому носа не казал, ток кто-то видел, как Черногор стоял у священных камней, что за деревней были. Стоял и кричал, глядя на луну. Слов то, конечно никто не разобрал, но само по себе это жутко было.

А днем жара разошлась не на шутку. Солнце палило так, что всё вокруг дымилось. И на том же месте за деревней стоял уже Белогор и чего т тоже кричал. Что уж это было такое, никто не знает. Только после дня рождения братья из отчего дома ушли. Каждый себе отдельную хижину построил на разных сторонах деревни.

И повелось с того дня, как где пересекутся братья, так сразу непогода на деревню обрушивалась. То снег повалит, что белого света не видно. Или дождь, как из ведра, иль ураган налетит.

Правда, надо сказать, что в любых сражениях братья вместе держались, спина к спине. Прикрывали друг друга. А потом снова расходились, словно незнакомы.

Мать-то поначалу переживала шибко, а потом смирилась. И вот надо ж такому случиться было – девку полюбили то одну и ту же. Оксанка, местная красавица. Братья совсем головы из- за неё потеряли. А она, зараза, обоим улыбалась да глазки строила:

– Не могу, – говорит, – выбрать я одного из вас, оба вы мне любы.

Ну тогда братья порешили биться насмерть, кто победит, тому Оксанка и достанется. Вот сошлись Черногор и Белогор в чистом поле, что тут началось то. То дождь, то снег, то буран, то жара. Тучи на небе то сойдутся, то ни облачка. Жители деревни ставни боялись открыть. День бились братья и ночь. Силы-то равные. И усталости они не чувствуют. И непогода их не берет.

Вдруг слышат крик, то Оксанка бежит и кричит:

– Не люблю я вас, – кричит, – я Алешку люблю из соседней деревни!

Парни-то как услышали это, так и застыли на мгновение. Только боевые инстинкты то сработали: у одного рука дернулась, второй ответил, так и упали братья друг друга мечами проткнув.

И сразу всё стихло. Тучи разошлись. Погода хорошая установилась. Люди из домов повысыпали. Мать с отцом молча подошли.

Братьев так и сожгли вместе. А прах их запечатали в сосуд и пергаментом обвернули. На том пергаменте написано – вместе пришли, вместе и ушли. Сосуд с пергаментом положили в сундук, а сундук закопали среди священных камней. Вот такая вот история. Чего еще скажу – не надо открывать сосуд и тревожить прах братьев. Неизвестно какие силы выпустим наружу.

Догорал костер, мерцали звезды,
Кто-то спал, а кто-то сказку слушал.
– Мда, – сказал один, – всё так непросто.
Не тревожьте братьев спящих души.
Археологи задумчиво сидели,
А старик сказал: – Пора до хаты!
Долго молча вслед ему глядели,
Молодые парни и девчата.
А наутро, взяв с собой лопаты,
Прихватив сундук с преданьем древним,
Закопали там, где был когда-то,
Каменный алтарь, что за деревней.

История не терпит пустоты.
И мы готовы верить в невозможное,
Когда в сомнениях стоим у той черты,
Что делит настоящее и прошлое.
И часто многое готовы мы отдать,
Чтобы вернуть всё то, что потеряли.
Увы, не повернется время вспять,
Как сильно мы того бы не желали.
И лишь читая летопись времен,
Ныряем в мир, до нас другими прожитый.
Среди событий, дат, среди имен,
Находим что-то общее, похожее.
История не терпит пустоты,
И окунувшись с головою в прошлое,
Все мы хоть раз и я, и он, и ты,
Летим во времени, поправ всё невозможное.

Дар Любви

Валентина Иванова

Гора Царей, что так манила всех,

Не только Славу Воинам давала,

Она Любовью наделяла тех,

Кого там Смерть крылом своим достала.

За ту Любовь не страшно умереть,

Она даст силы – ты воскреснешь снова,

Чтоб о своей Любви кричать и петь,

Из пепла чувств рождаясь вновь и снова!

Говорят, что если дойти до вершины горы Царей и продержаться на ней столько, сколько нужно времени, чтобы произнести признание, в награду дается древний манускрипт Дар Любви. И если прочитать этот манускрипт вместе с любимым человеком, то взаимное чувство никогда не покинет эти два любящих сердца…

Это легенда живет среди варваров и по сей день. И по сей тысячи варваров пытаются покорить гору, не многим довелось стать царем той горы, ибо нужно дюжинное здоровье, чтобы устоять под шквалом ударов…

Но даже те, кто погиб, не доходя вершины, воскресали с любовью в сердце.

Даже те, кто никогда не верил в Любовь.

Я брела по лесу…

Вот уже который день меня одолевали думы. С одной стороны я верила, что он любит меня, с другой стороны – я так боялась потерять его. Так боялась, что однажды наступит день, когда вместо слов – «я люблю тебя», я услышу – «я тебя не люблю»…

Краем сознания поняла, что лес вокруг меня изменился. Что-то зловещее появилось в воздухе. Я подняла голову, огляделась… Я стояла прямо перед входом в логово Геррода.

О нём много ходило слухов, легенд. Говорили, что его прокляли за то, что убил двух влюбленных… Говорили, что согласно проклятью, он должен вырывать сердца людей и есть их, чтобы жить вечно!