Полет за потерянной душой. Этот мир придуман не нами

Еще не верил, но, любя,
Пока рассудком отрицал, —
Я сердцем чувствовал Тебя.
И Ты открылся мне: Ты – мир.
Ты – все. Ты – небо и вода,
Ты – голос бури, Ты – эфир,
Ты – мысль поэта,
Ты – звезда…
Пока живу – Тебе молюсь.
Тебя люблю, дышу Тобой,
Когда умру – с Тобой сольюсь,
Как звезды с утренней зарей.
Хочу, чтоб жизнь моя была
Тебе немолчная хвала.
Тебя за полночь и зарю,
За жизнь и смерть – благодарю.

«Чьи стихи?» – спрашивал себя, и в голове проносились имена поэтов. Напрягая память, пытался выудить из ее закромов того, чьи стихи, которые у меня всплыли.

– Да! – воскликнул я, – вспомнил! Ура, вспомнил! Мережковский! Значит, помню еще имена известных поэтов, – ликовал я.

Окружающая обстановка начала меняться, и подо мной стало что-то мерцать, к чему-то я спускался. Тут мне показалось, что я больше не в силах контролировать это состояние, и снова начался дикий шум в ушах. Я вновь ощутил страх, попробовал закрыть глаза. Еще Фрейд обосновал два основных стремления человека – это стремление к жизни – Эрос и стремление к смерти – Танатос.

– Это не страх! Это просто боязнь разбиться! Это было бы просто глупо упасть и расшибиться. Это же верная смерть. Возможно, это какой-то трюк, проверка моей рассудительности. Может быть, задача именно в том, чтобы я не принял глупого испытания – сопротивляться? Что, если я вообще откажусь сопротивляться?

Может, если внедрить в сознание другой образ смерти, как нового интересного опыта, тогда придет смелость, вера, что смерть – это не враг, и начнешь жить без страха. Но, к сожалению, часто страх превращается из союзника во врага. Страх не дает нам возможности вести полноценную жизнь, мешает при общении, мешает находиться в определенных обстоятельствах. Более того, часто бывает так, что мы и сами не отдаем себе отчет в том, что боимся, – в итоге неопознанное чувство или ощущение превращается во врага с удвоенной силой, потому как неизвестность всегда внушает чувство опасности.

Вдруг ощущение падения сильно изменилось, теперь это было совсем не стремительное падение, скорее легкое планирование, подобно пушинке, дышать стало тяжело, я, как рыба на берегу, хватал воздух ртом, пытаясь полностью заполнить легкие.

Полет замедлился: продолжая нестись, я как будто завис, горизонтально паря над мраком. Я проваливаюсь в пустоту и ощущаю тяжесть своего тела. С трудом я открываю свои глаза, которые тут же отзываются ноющей болью. Я пытаюсь не совершить ни одного лишнего движения. Мерцающее пятно в ногах сразу выросло, прорвалось – тело мое, вылетев из воронки, проехалось по какой-то гладкой поверхности и остановилось. Я почувствовал удар еще до того, как коснулся поверхности. Моя шея дернулась, а на лбу, похоже, моментально выросла шишка. В глазах у меня вспыхнули звезды, и тут боль прошла и что-то изменилось.

– С мягкой посадкой, Таборчи! – поприветствовал меня Нумлаха, улыбаясь.

– Вы смеетесь? Это что, сон?

– Все есть сон, – сказал он. – Как ощущения? Страшно было?

Душевное состояние было странным. Душа терзалась, надо было куда-то уходить, бежать, что-то искать. Что-то манило, звало, требовало действий. Я не стал кривить душой и ответил честно. Мне действительно было страшно, но очень понравилось. Мой разум был околдован открывшимися просторами Вселенной. Все вокруг выглядело точно так же, но воспринималось совсем иначе.

– Если бы я потерпел неудачу? А если бы я недолетел?

– Всегда есть вероятность того, – продолжал он, игнорируя мои вопросы, – что ты потерпишь неудачу. Ты уже многого достиг, и любой мог бы гордиться такой жизнью. Прими этот вызов, только если ты действительно хочешь продолжать. Спроси самого себя: «Хочу ли я оказаться на той стороне?»

– Да! Значит, я прошел испытание?

– То, через что ты прошел, было большим, чем просто испытание, Таборчи. К тому же тебе стоит более непредвзято относиться к тому, что ты называешь шаманизмом. У тебя впереди еще много испытаний. Жизнь сама по себе испытание.

Для меня это было большим духовным прорывом, выходом из сетей привычного мышления. Теперь я нашел путь в свой собственный мир, состоящий из двух миров: реального и потустороннего, фантастического, иллюзорного. Это стало моим миром и мне, понравилось, погружаться в него, наблюдая постепенное рождение новых форм, рождение своего «я». Теперь я мог воспринимать два мира одновременно, оставаясь в любом из них, по своему желанию. Эти и другие вопросы будоражат мозг человека уже не одно тысячелетие. Чтобы найти ответ, человечество обращает свой взор и в глубины космоса, и в микромир.

– Но почему же мне все еще нужно доказывать это самому себе?

Нумлаха улыбнулся и покачал головой. Мои слова явно его позабавили. Он некоторое время пристально смотрел на меня, а потом перевел взгляд на звезды.

– Ты согласен, что это очень неплохое достижение, – вместо ответа сказал он. – Это означает, что ты сумел контролировать себя, свое я, философствовать, бороться со своими страхами. Ты пришел к связи со своим телом, своим миром и своей человеческой природой. Тебя разрывали противоречивые проблемы решительности, воли и самоограничения. Пока человек не разрешит эти проблемы и не станет хозяином самого себя, его жизнь остается непрерывной борьбой, во время которой он пытается проложить мост через пропасть между тем, что нужно делать, и тем, что делается на самом деле. Между желаниями разума и потребностями подсознания уже нет противоречия.

– Этот мир, который я открыл для себя, связан с остальными мирами или это только происходит в моих мечтах и фантазиях? – спросил я.

– Твой мир, как и у всех людей, является частью нашего общего мира. Мир реальности, к которому привязан человек различными интерпретациями разума, имеет условную границу, которую мы можем сравнить с дверью в другой мир.

– Значит, я могу спокойно пересекать границу, входить в дверь в любое мне время?

– Да! Вставай, чего сидишь-то? – рассматривая меня, проговорил Нумлаха. – Ты сидишь, словно у тебя материальное тело, а не прозрачный сгусток твоей души. Пора привыкать к ней.

И действительно, я сидел в позе лотоса. Странно, я даже не обратил внимания на то, что сел, словно собирался заниматься йогой. Я встал и посмотрел на свое тело, которое было больше похоже на мутную, плотную мерцающую пленку. Провел рукой по ней и почувствовал свое прикосновение.

– Да, я чувствую ее, – с недоумением сказал я и провел еще раз рукой по телу, – и ощущаю ее прохладу.

– Конечно, ты будешь ощущать. А как без этого? Тогда ты не сможешь чувствовать окружающий тебя мир. Не сможешь по мерцанию других душ отличить живую душу, которую нужно будет вернуть владельцу.

– А другие души чувствуют, как мы?

– Да, тоже чувствуют. Тело наше – это временная оболочка для души. Или можно сказать – наш дом, где мы живем, создаем для себя уют, пока не придет время расстаться с ним, чтобы потом найти другое пристанище.

– А мертвые души чувствуют? – с интересом спросил я. Меня давно волновал этот вопрос. Если душа покидает тело, то она тоже умирает и летает во Вселенной, Подземном мире как туман, который колеблется на ветру, не находя себе пристанища.

– А кто тебе сказал, что они мертвы? Нет, они живые. Просто кто-то потерялся в пространстве, и мы должны помочь найти им дорогу. Кто-то отрабатывает свой срок за грехи, которые совершил на земле. Здесь таких много. И ты с ними еще будешь сталкиваться много и много раз. Ладно, пошли дальше. Время не ждет, если не успеем, то душу потеряем навсегда. А человек умрет.

– И что с ней будет?

– Будет блуждать во Вселенной либо в Подземном мире до тех пор, пока мы не покажем ей путь.

– Путь?

– Да! У каждого из нас есть свой путь, своя дорога, по которой ходим, летаем, ползаем, бежим.

Я вспомнил про силуэт женщины, которая была в воронке, где я летел, а она висела.

– Женщину видел я в воронке, – обратился я, надеясь на вразумительный ответ. – Она светилась вся, а потом сказала, чтобы я не пытался остановить время. Что это? Какое время я хочу остановить?

– Ну вот твое первое знакомство с духом. С духом, а не с душой! – Нумлаха надавил на первое слово, словно подчеркивал значимое. – А время пытаются многие остановить. Его невозможно попридержать, отмотать назад, но тадибе под силу это сделать.

– Как? – воскликнул я, и сердце мое учащенно забилось.

– Ой! Как мы торопимся! – протянул Нумлаха, и покачал головой. – Мы еще многому не научились, а уже хотим научиться останавливать и возвращаться во времени. Придет время, и ты узнаешь, как это делать. А сейчас смотри внимательно. Мы скоро будем проходить по местам потерянных душ. Да, и вообще тут не только будешь с ними сталкиваться, но и с духами встречаться. А они коварные бывают. Так что держи ухо востро.

– Ты мне так и не ответил, кто такая женщина-дух? У нее должно быть имя.

– У них много имен.

– И вмиг растаял в ночи темной