Никогда прежде мне не доводилось видеть ничего прекраснее! Ее золотистые крылья были расписаны темными витиеватыми узорами, бархатистую головку и грудь, казалось, покрывала бриллиантовая россыпь. Вот бабочка вспорхнула, но не способная вырваться на волю, снова опустилась на дно своей «клетки». Резко хлопнула крыльями, и ее окутала легкая сизая дымка.
А когда та рассеялась, от сказочного создания не осталось и следа. Я увидела свернувшуюся клубком змейку с янтарными глазами и изумрудной чешуей. Приподняв голову, пресмыкающееся угрожающе зашипело, глядя на меня. За каких-то пару минут диковинное существо успело поменять свой облик несколько раз. Скинув личину змеи, превратилось в черного паука – не самое, должна заметить, удачное из его обличий, – чтобы потом снова стать нежной бабочкой, на сей раз с прозрачными крыльями, покрытыми серебристой пыльцой.
– Это андромела – одно из самых необычных созданий, когда-либо рождавшихся на Эльмандине, – пояснил высший, ставя сосуд с бабочкой – хотя нет, уже снова со змеей – обратно на столик. – Редкое, прекрасное и очень опасное существо. Это твой билет в новую жизнь. Но… – Бастиан помедлил и с явной неохотой закончил: – Но может статься, что ты не выдержишь превращения и яд андромелы тебя убьет.
– Превращения? – тихо переспросила я, с опаской косясь на «хамелеона» в банке, вновь надумавшего стать пауком.
– Метка не исчезнет с твоего нынешнего тела. Никаким чарам не под силу ее свести. Но на новом девственном теле от нее не останется и следа. Благодаря укусу андромелы ты, можно сказать, родишься заново.
Укусу? Ядовитой твари?
Я судорожно сглотнула и отвернулась от чертового создания. Всерьез думает, что я позволю этой дряни себя укусить?!
А маг тем временем, то ли не догадываясь, какие мысли роились у меня в голове, то ли ему на мои переживания было попросту наплевать, продолжал свой невозмутимый инструктаж:
– Ты должна понимать, прежней тебя не станет. Изменится все: черты лица, цвет глаз, фигура… Даже голос станет другим. Но это и хорошо. Никто и никогда не заподозрит в тебе беглую рабыню. Преступницу. Ты сможешь начать все заново. Новая жизнь, новая ты. Осталось лишь определиться, готова ли ты к таким переменам.
Определиться? Да у меня сейчас крыша поедет! Как можно в таком состоянии вообще о чем-то думать и что-то решать?!
– И что, – с трудом выдавила из себя, – все это способно сделать какое-то… насекомое? – Хотя в данной своей ипостаси чудо-создание насекомым уже не являлось.
Бастиан кивнул.
– Яд андромелы вызывает трансформацию. Когда процесс превращения завершится, миссис Поррин даст тебе противоядие, – указал он на пузырек с зельем. Поджав губы, спешно продолжил: – Случается, правда, что противоядие не действует. И тогда…
– Смерть, – закончила я за мага. Помнится, он уже упоминал о таком финале.
– Это огромный риск, и я не вправе уговаривать тебя на него соглашаться. Но и хочу, чтобы ты поняла: другого выхода у тебя просто нет. Если, конечно, надеешься когда-нибудь стать счастливой.
Счастливой? Только не в Эльмандине.
– Но я ведь по-прежнему останусь пришлой. Мои эмоции… Куда я пойду? Что со мной случится? – Меня так и подмывало выкрикнуть: «Когда ты уедешь!» В последний момент сдержалась. Не хватало еще вешаться ему на шею и умолять не бросать одну. Я и так стала для него обузой и должна быть благодарна уже за то, что он для меня сделал.
Маг улыбнулся. Правда, улыбка эта вышла тусклой и какой-то неестественной.
– Следующее мое предложение тебе тоже наверняка не понравится. Но это лучшее, на что может надеяться в Эльмандине пришлая.
Он посылал меня… в школу куртизанок. Да-да, именно туда. В какой-то элитный пансион для не совсем благородных девиц, которым заведовала некая мадам Луари. И выпускницы которого в будущем становились фаворитками самых влиятельных и знатных вельмож.
Именно для этой Луари и было составлено рекомендательное письмо. И когда только успел его написать?
В общем, по плану мага меня опять ждала клетка. Роскошная, но все-таки клетка.
– Мадам Луари заботится о своих воспитанницах и подбирает для них только самые лучшие партии. – Заметив немой протест в моих глазах, ощутив мои эмоции, бьющие через край, Бастиан принялся с жаром увещевать: – Послушай! Эти четыре месяца стали для тебя настоящим кошмаром, и ты имеешь полное право считать всех высших монстрами. Но на самом деле это не так. Мы умеем любить. А под руководством мадам Луари ты узнаешь не только, как добиться расположения мага, но и как незаметно его приручить. Некоторые иномирянки имеют на своих хозяев влияние даже большее, чем их жены. Рабыня вполне может стать госпожой.
Не уверена, что слезы в данной ситуации способны были хоть что-то изменить, но одна помимо воли все же сползла по щеке. Бастиан стер ее, бережно, словно боялся одним своим прикосновением сделать мне больно. Придвинулся ближе, взял за руку и, как тогда, в кабинете начальника полиции, ободряюще сжал ее.
– Поверь, я желаю тебе только добра и верю, что у тебя все получится.
– Может, останетесь хотя бы на эту ночь? – Еще совсем недавно я страшилась общества полицейского, опасалась того, что он может от меня потребовать, а сейчас мечтала, чтобы не бросал одну во время превращения.
Если я все же на него решусь.
А вдруг мне станет плохо? Кто поможет тогда? Миссис Поррин? Вольет мне в рот противоядие, которое, возможно, и не подействует. Невелика помощь…
Увы, маг был непоколебим:
– Будет лучше, если я не узнаю, какой ты станешь. Лучше и для тебя, и для меня. – Очередная слезинка, скатившаяся уже по другой щеке, тоже не осталась без внимания. Бастиан стер и ее и прошептал мягко: – Так сложилось, что в моей жизни нет места для рабыни, и мне следует тебя забыть. А если судьба вдруг снова столкнет нас вместе, я не узнаю тебя. Так же, как и ты не вспомнишь того, кто подарил тебе шанс начать все сначала.
И прежде чем я успела спросить, что он имеет в виду, полицейский обхватил мое лицо ладонями, притянул к себе и поцеловал. Лишь на короткий миг наши губы соприкоснулись, и внутри болезненно кольнуло. Не от страха или отвращения. А от осознания того, что вот сейчас этот поцелуй закончится и мой нежданный спаситель уйдет. Навсегда исчезнет из моей жизни.
Бастиан резко отстранился. Лицо его, которым за минувший день я любовалась не раз, вдруг стало каким-то размытым. Голова закружилась. Я сжала виски, тщетно пытаясь справиться с внезапным приступом слабости. Маг поднялся. Надеялась его задержать, наплевав на все, умолять остаться, но губы не слушались, а слабые пальцы, так и не сумев сомкнуться вокруг его запястья, соскользнули с манжеты.
Сквозь застилавший глаза туман я видела размытый силуэт человека, имя которого, находясь в тюрьме, твердила про себя, как молитву, а сейчас, к своему ужасу, не могла вспомнить даже первой буквы. Лишь на мгновение задержавшись на пороге, мужчина обернулся – лицо его по-прежнему утопало во мраке – и скрылся за дверью.
Комнату поглотила тишина, а в моем сердце снова стало пусто.
* * *
Сложно сказать, сколько так просидела, безотчетно пялясь на закрытую дверь. Минуты текли невыносимо медленно и в то же время слишком быстро. Следовало что-то решать. Определяться с выбором. Или последовать совету… – мне хотелось кричать от невозможности вспомнить его имя! – …высшего. Или попытаться скрыться. Возможно, повезет найти убежище в каком-нибудь другом уголке этого страшного мира. Верилия ведь не единственное государство в Эльмандине.
Хотя… Будь у меня другая дорога, разве не предложил бы мне ее маг? Я ведь и об этой империи практически ничего не знаю, уже не говоря о других.
Без средств, без сведущего провожатого далеко не уйду. Скорее всего, меня поймают прежде, чем успею добраться до границ Верилии. И тогда…
Пересев к зеркалу, долго всматривалась в его тусклую гладь. На столике слабо тлела свеча, и в ее неярких бликах мое лицо казалось еще более бледным. Испуганным, усталым. Изможденным.
Но это было мое лицо. Мои глаза, мои волосы. Мой голос. Этот мир отнял у меня все. А сейчас готов был отнять последнее – меня саму. Часть меня умерла в тот день, когда я оказалась в Эльмандине. И вот, кажется, настала пора устраивать по самой себе панихиду.
Если рискну переступить черту, прежняя Иванна исчезнет. Умрет, отравленная ядом.
Отблески пламени ложились на сосуд, в котором, снова пребывая в образе невинной бабочки, ждала своего часа андромела. Я боялась даже прикоснуться к тонкому стеклу, не то чтобы выпустить ее на волю.
Глядя на свое отражение, такое знакомое, такое родное, спрашивала себя саму, чего же страшилась больше: риска, которому подвергнусь из-за укуса, или же того, что потеряю себя навсегда.
Наверное, физическая смерть стала бы для меня своего рода избавлением. А вот учиться жить в новом облике – не знаю, смогу ли.
В дверь тихонько поскреблись. Обернувшись, увидела замершую на пороге миссис Поррин.
– Если госпожа не возражает, я оставлю дверь приоткрытой. Чтобы… быть в курсе.
Я молча кивнула, с трудом растянула губы в некоем подобии улыбки и получила в ответ такую же слабую улыбку. Кажется, миссис Поррин боялась не меньше меня и наверняка гадала, придется ли им завтра отправляться на кладбище. Или же гостья окажется достаточно сильной, чтобы выдержать превращение.
Сильной… Это уж точно не про меня.
Гостеприимная хозяйка ушла. Я посидела еще немного, гипнотизируя взглядом собственное отражение, мысленно прощаясь с самой собой. А может, и с жизнью.
Потом разделась до нижней сорочки. Сложила аккуратной стопочкой вещи. Снова села. Не без опаски потянулась к сосуду, где в данный момент мирно почивала змея, и тут же испуганно отдернула руку. Представила, как эта тварь выползает наружу, тянется ко мне, обнажая клыки.