Повелитель тлена

Как поступить? Теперь меня и мать родная не узнает. Беглая «преступница» исчезла навсегда, канула в Лету, и никто и никогда не свяжет меня с убийством Торсли.

Стоит ли отправляться к мадам Луари? Чтобы там из меня сделали высококлассную шлюху. Как-то не хочется. Но и рисковать всем, после того как чуть не распрощалась с жизнью, – тоже не вариант.

А еще… я очень устала. Устала от гнетущего чувства опасности, от постоянных потрясений, бесконечного ожидания, что не сегодня так завтра меня поймают. Отправят на торги или на эти их фабрики. Которыми меня здесь постоянно стращают.

Может, план мага не так уж и плох, и несколько месяцев в окружении таких же, как я, иномирянок пойдут мне на пользу? По крайней мере, не буду чувствовать себя одинокой рядом с другими несчастными. Передохну, соберусь с мыслями, постараюсь свыкнуться с теперешней собой, а главное – попробую разузнать как можно больше об Эльмандине. Хэймо утверждал, что вернуться домой пришлые не могут, но так и не сумел внятно объяснить – почему.

А вдруг он ошибся, и шанс вырваться из этого чокнутого мира все-таки есть? Или на крайний случай сбежать из Верилии. Но для этого необходимо иметь хотя бы общее представление об Эльмандине. Чтобы знать, где лучше скрыться.

Скинув с себя простыню, с наслаждением погрузилась в душистую воду и прикрыла глаза.

Высший сказал, рабыня вполне может стать госпожой. Что ж, этого я желала больше всего на свете. Стать госпожой.

Своей собственной жизни.

* * *

В столицу его сиятельство прибыл на следующий день. Поздним вечером, так как намеренно не спешил, хотел дать пришлой время на перерождение. Две бессонные ночи, проведенные на разбитых дорогах провинции, сделали свое дело: дознаватель едва не валился с ног и единственное, о чем мечтал, это как можно скорее оказаться дома.

Подумывал, правда, по дороге заскочить к трапперу, но потом решил, что утро вечера мудренее. Лучше мистера Перегрина он допросит завтра, когда не будет умирать от усталости.

И если встречу с охотником можно было отложить, то заехать в управление полиции маг был обязан. Сообщить новость из ряда вон выходящую: от него сбежала пришлая.

В лучшем случае его поднимут на смех. В худшем… О худшем старался не думать.

Оставалось надеяться, что он не зря рисковал карьерой и девушка все-таки выживет. Не сглупит и последует его совету, отправится к мадам Луари, которой он в письме наказал о ней позаботиться.

И никогда, ни при каких обстоятельствах не раскрывать его личности. Подстраховки ради даже охранное заклятие на конверт наложил. Чтобы, если пришлая вдруг надумает вскрыть послание, попытка эта оказалась тщетной. Только та, которой письмо было адресовано, сможет его прочесть.

Почувствовав колющую боль в груди, Бастиан потянулся к часам, хранившимся в кармане жилета. Пальцы коснулись золоченой цепочки, нащупали заветный артефакт и крепко сжали его.

«Нужно будет завтра же отправить мастеру», – сделал пометку в памяти маг, вбирая в себя остатки человеческих переживаний, коими при помощи магии был напитан артефакт.

Увы, по сравнению с эмоциями, отнимаемыми непосредственно у людей, эти лишь на короткое время утоляли жажду. Но лучше уж такой суррогат, чем и вовсе никакого. Без длительной подпитки Бастиан начинал ощущать, как в груди стынет сердце, покрывается ледяной коркой. Накатывает апатия.

Стоило магу прикрыть глаза, как перед внутренним взором представала иномирянка. Сейчас он отчетливо видел ее нежные черты лица, слышал тихий мелодичный голос. Будто она была рядом.

Сколько раз за время, проведенное с девушкой, боролся он с искушением попробовать ее эмоции. Настоящая пытка. Мечтал поцелуем прикоснуться к теплым губам, ощутить нежность ее кожи. Чудо, что сумел сдержаться. В противном случае в памяти незнакомки навсегда остался бы еще одним монстром.

Оставив один отчет на столе у комиссара, а другой велев утром передать ее величеству, Мар с чувством выполненного долга отправился домой. Завтра. Завтра настанет новый день, в котором ему придется врать и изгаляться. Лишь бы поверили.

Но сегодня он постарается забыть обо всем и просто уснет рядом с Эмилией. Возможно, любимой удастся раз и навсегда прогнать из памяти образ пришлой.

Было около полуночи, когда дворецкий распахнул перед хозяином дверь.

Первое, чем поинтересовался Мар, это самочувствием графини.

– Госпоже сегодня весь день нездоровилось. Опять мигрень. Даже к ужину не спускались, – отчитался слуга и, получив разрешение быть свободным, отправился отдыхать.

А Бастиан, преодолевая по две ступени за раз, взбежал по лестнице, мысленно ругая мистера Ройса, их семейного лекаря, которому никак не удавалось подобрать для Эмилии действенное лекарство. Жена нередко была вынуждена оставаться в постели из-за сильной головной боли и часами не покидала своих покоев.

А он, вместо того чтобы посвящать ей каждую свободную минуту, заботился о другой. Девушке, даже мысли о которой казались ему преступными.

Стараясь не разбудить жену, Бастиан чуть ли не на цыпочках миновал уютный будуар и осторожно приоткрыл дверь, что вела в спальню.

Но переступить порог так и не смог.

Огонь в камине почти догорел. Света, отбрасываемого умирающим пламенем, едва хватало, чтобы освещать просторную опочивальню. Все вокруг утопало во мраке, но даже тот не сумел скрыть жуткую картину смерти.

Такую знакомую. А оттого еще более страшную. Ирреальную.

Безразличие, еще недавно властвовавшее в сердце мага, сменилось паникой. Болью, отчаяньем. Нежеланием осознавать, что то немногое, светлое и чистое, что еще оставалось в его жизни, ушло из нее навсегда.

Сколько раз Бастиану Мару доводилось видеть иномирянок, беспробудным сном спящих на ложе из истлевающих лепестков роз. Заботливо укрытых тончайшим саваном – искусной иллюзией, постепенно истаивающей.

Таких безмятежных, охраняемых механической бабочкой. Больной ублюдок всегда оставлял их на телах своих жертв.

И вот сегодня коллекция мага пополнилась еще одной такой, приходившей в движение от малейшего прикосновения. Словно она оживала, взамен отнимая жизнь у той, чей покой оберегала.

А сегодня – каждый шаг, что приближал его к любимой, отдавался в сердце нестерпимой болью – она отняла сразу две жизни.

И Эмилии, и его.

Часть вторая

Леди-загадка

Глава первая

Полгода спустя

– Девочки, живее. Дилижанс вечно ждать не будет, – поторапливала нас мадам Луари, стоя на ступенях лестницы и своей изящной ручкой звоня в колокольчик.

За минувшие месяцы я настолько привыкла к этому звуку, так же как и к медоточивому голосу хозяйки пансиона, что невольно стала считать их неотъемлемой частью своей жизни.

Нас будили звоном колокольчика, им же приглашали на занятия и в столовую. А когда мадам желала пообщаться тет-а-тет с кем-нибудь из воспитанниц, она тоже выходила на лестницу вместе со своей любимой серебряной «погремушкой».

И вот сегодня я слышу задорную трель в последний раз. В последний раз, сидя на подоконнике, любуюсь раскинувшимся за окном садом.

Первый месяц осени уже миновал, но по-прежнему стоит теплая погода, и природа радует взор буйством красок. Как же я любила гулять по этому саду! Уединяться вечерами в одной из его беседок. С книгой или просто так – чтобы скоротать время в тишине, наслаждаясь умиротворяющим пейзажем. Покоем. В котором тогда так нуждалась.

Оказалось непросто свыкнуться с новой версией самой себя. Перестать вздрагивать всякий раз, когда ловила свое отражение либо в окне, за которым сгущались сумерки, либо в зеркале, что стояло на туалетном столике. Или же в кристальной глади озера, расположенного неподалеку от пансиона.

Пансиона, приютившего меня на целых полгода.

Помню, как переступила порог этой трехэтажной громады в сопровождении мистера Поррина и слуги, отворившего нам ворота. Мой провожатый неловко переминался с ноги на ногу и мял в руках потертое кепи, чуть ли не с открытым ртом обозревая окружавшее нас великолепие. Да и моя челюсть так и норовила свалиться вниз.

Мраморный пол с замысловатым узором сверкал в лучах солнца, и в нем, как в зеркале, отражалась многоярусная люстра из позолоты и хрусталя. Высокие двери из мореного дуба, расположенные друг напротив друга, вели в роскошно обставленные комнаты. Одна – в столовую, где мирно чаевничали несколько девушек, другая – в салон, выдержанный в пурпурных тонах. Из холла наверх уводила широкая лестница. И на последней ее ступени стояла женщина, одетая с большим вкусом: неброско и в то же время элегантно. Наметанным взглядом она осмотрела меня, не сумев скрыть довольной улыбки.