Повелитель тлена

Но если не он, то кто же побеспокоится об олухе Маре?!

На ужин с другом Бастиан не пришел, дома его сиятельства тоже не оказалось, а полицейское управление он покинул еще днем и больше туда сегодня не возвращался. Это могло означать только одно: Мар опять взялся за старое. Иден обвел душное, пропитанное запахами пота, крови и перегара помещение мрачным взглядом.

А ведь не прошло и недели, как оклемался.

Миновав стойку, за которой дородная дама не самой опрятной наружности торговала дешевым пойлом, виконт стал протискиваться сквозь плотное кольцо любителей бокса. Высший напрягал зрение, пытаясь в скупом освещении отыскать своего горе-приятеля. То и дело морщился, ощущая со всех сторон грубые тычки и слыша раздраженные реплики, посылаемые в его адрес. Таким образом почтенная публика выражала свое недовольство наглостью чужака. Но дальше невнятного бормотания дело не шло. Кому охота связываться с магом?

– Господин желает сделать ставку? – чьи-то сальные пальцы вцепились в рукав новенького пиджака, который буквально сегодня утром доставили от портного. Свободного кроя, насыщенного табачного цвета – все, как любил де Клер.

Высший обернулся. Встретившись с его взглядом, ледяным, колючим, мальчишка, принимавший ставки, неловко извинился и поспешил затеряться в толпе.

– Идиот Мар! – в сердцах высказался Иден, наконец обнаружив мага.

Ему, виконту де Клеру, и в голову бы не пришло принимать участие в кулачных боях и становиться для какого-нибудь потного, вонючего детины боксерским мешком.

Какой в этом смысл?

Ладно, местная босота. Те участвовали в драках, чтобы подзаработать: в случае победы боксер получал процент от ставок.

Правда, в случае поражения мог распрощаться с жизнью. Или навсегда остаться калекой.

В поединках без правил разрешалось все: применять броски и захваты, кусать противника, царапать, душить, пинать ногами. Бились голыми руками, отчаянно, ожесточенно, пока один из соперников не валился без чувств или не начинал умолять о пощаде. Вот только мольбы не всегда принимались во внимание.

Мар в деньгах не нуждался, и Идену было непонятно это его пристрастие. Приходя сюда, упрямец рисковал собственной шкурой, здоровьем. Карьерой, в конце концов. Из-за частых беспорядков, возникавших во время подобных сходок, бокс в Верилии порицался, а в некоторых городах на него и вовсе наложили запрет. И Бастиан – как представитель закона – обязан был обходить такие заведения стороной.

Но после трагического случая с Эмилией будто с цепи сорвался. Он и до того ко многому был равнодушен, а теперь, казалось, его не волновало ничего. Ни собственное благополучие, ни профессиональное будущее. Проходили месяцы, а дознаватель, вместо того чтобы наконец-то оправиться от потери, становился все больше похожим на живой труп. Или на робота. Каждый день ходил на работу. Вечерами, как самый прилежный, добропорядочный семьянин (вот только семьи-то у него больше не было), возвращался домой, запирался у себя в кабинете и не принимал никого, даже самых близких друзей. А в иные дни, вот как сегодня, заявлялся в один из столичных притонов и бился там до изнеможения.

Будто считал, что физическая боль в силах побороть душевную. А может, таким образом наказывал себя, пытался заглушить чувство вины. Почему-то виновным в смерти жены Мар считал именно себя, а не ее убийцу.

Иногда Идену даже начинало казаться, что друг ищет смерти в одном из таких поединков.

Подвинув в сторону очередного оглашенного, от которого невыносимо разило перегаром, де Клер нахмурился. Круглый ринг, по периметру обнесенный невысоким деревянным ограждением, с песчаным настилом, пропитавшимся кровью и потом боксеров, сейчас приковывал к себе десятки алчных взглядов. Разгоряченная публика кричала, делала ставки, не забывая прихлебывать из бутылок свое отвратное пойло, и подбадривала соперников, сцепившихся в жестокой схватке, советами и замечаниями.

Под левым глазом у Мара расцвел фингал. Нижняя губа посинела, набухла, из уголка рта по подбородку стекала темная струйка крови. Обнаженная грудь расцарапана, на плече – отвратительный след от укуса.

Опять придется везти его к Ройсу и ждать полночи, пока лекарь заврачует и вправит идиоту все, что можно. Жаль, что не мозги. А потом еще надо будет провожать домой и при этом выслушивать, что его сиятельство в гробу видел такую заботу.

Существовал и другой вариант: сейчас Бастиана быстро отправят в нокаут. Бессознательный Мар нравился виконту гораздо больше. Не будет ворчать и выговаривать, как же его достала эта дружеская забота.

Увы, по второму сценарию «играли» нечасто. Обычно с ринга успевали унести нескольких поверженных, прежде чем усталость и боль одерживали над неугомонным магом верх и тот отключался.

В свои двадцать девять Мар выглядел худым нескладным мальчишкой, что порой вводило в заблуждение его соперников. На самом же деле в кулачном бою его сиятельству не было равных. А ослиное упрямство и маниакальное желание снова и снова себя истязать делали его похожим на заведенный механизм.

Вот и сейчас Бастиан, так же, как и второй боксер, раздетый по пояс, беспощадно молотил кулаками, нанося удар за ударом и умело отражая неистовые атаки. Его противник – здоровенный детина, непонятно с какого перепугу получивший прозвище Малыш, – бился исступленно, выплескивая на мага всю свою злость. В то время как Мар, давно позабывший, что это вообще такое – испытывать эмоции и отнимать их у других, нападал хладнокровно, с абсолютным ко всему безразличием.

Даже когда великан Малыш обрушился на него всей своей тяжестью, едва не проломив бедолаге спину, а потом еще и закрепил результат ударом кулака под дых, его сиятельство даже не поморщился. Несколько секунд, пока толпа бесновалась, громко скандируя: «Вставай и дерись!», Бастиан лежал на земле неподвижно. Таращился в потолок, под которым мерно покачивались газовые светильники, и при этом дышал тяжело и прерывисто.

Иден уже было понадеялся, что все, на сегодня выступление закончено. Но другу, как видно, этого было мало. Пошатываясь, он поднялся и встал в стойку, давая понять, что бой продолжается.

Не дожидаясь нападения, сорвался с места. Блокировав джеб противника, нанес тому молниеносный удар прямо в челюсть. Еще один блок, резкая атака, короткий хук в область печени и в завершение – удар стопой в диафрагму. Малыш с глухим стуком рухнул на пол, подняв вокруг себя столб пыли.

Толпа зашумела, и в ее многоголосье радость перекликалась с разочарованием. Некоторые остались недовольны исходом поединка, соперником Мара, а также самими собой, потому как поставили не на того, кто выиграл.

Перегнувшись через хлипкое ограждение, Иден позвал друга:

– Ваше сиятельство уже закончили? – И протянул приятелю платок с кружевной каймой, расшитый золотыми вензелями.

Стерев с лица пот и капли запекшейся крови, Бастиан шумно выдохнул и проронил сипло:

– Я только разогреваюсь. А ты что здесь забыл?

Иден раздраженно цокнул. Как будто не понимает, зачем он явился в эту дыру!

– Вообще-то у нас на вечер были планы. Ужин в ресторане, опера… Помнишь?

– Извини, забыл, – без малейшего сожаления покаялся Мар и сделал несколько жадных глотков прямо из бутылки, отчего лицо виконта снова исказила гримаса брезгливости. Он бы к такой дряни даже под страхом смерти не притронулся. – Давай на завтра перенесем.

– Понятно, что не на сегодня, – хмыкнул де Клер. – С тобой в таком виде только по ресторанам ходить. Народ распугивать… Кстати, завтра милейшие сводницы устраивают прием. Ты тоже должен был получить приглашение.

Бастиан вздрогнул, точно от удара хлыстом, и, отвернувшись, ответил глухо:

– Я туда не пойду.

– А кто только что обещал, что завтрашний вечер посвятит лучшему другу? – с показной обидой в голосе напомнил виконт.

– Тебе прекрасно известно, что я не люблю подобные сборища.

– Брось, Мар, ну сколько можно? – закатил глаза высший. – Жениться ты не хочешь. И, заметь, я не настаиваю. Хотя твоя матушка не теряет надежды, что я приму ее сторону и уговорю тебя начать ухаживать за какой-нибудь юной леди. Как будто уговорить такого барана, как ты, возможно… Ну да ладно, не хочешь – не женись. Твое право. Но что тебе мешает завести рабыню? Мало ли, как все сложится. Твоя мать и сестры беспокоятся, что у тебя до сих пор нет наследника. Ждешь, чтобы на тебе род Маров прервался?

– Мне еще и тридцати нет, – справедливости ради заметил Бастиан, который, несмотря на все опасения родни, покидать этот мир в ближайшее время не собирался.

Сначала отыщет тварь, что забрала у него Мими. А дальше уже как получится.

– С твоими предпочтениями в выборе спорта и нежеланием общаться с пришлыми (и не говори, что ни одна из тех куколок, что я к тебе посылал, тебе не понравилась!) у тебя есть все шансы не разменять четвертый десяток. И вообще, – возвращаясь к насущной теме, протянул виконт, – никто ведь не заставляет тебя уходить со смотрин с приобретением. Просто проведешь в приятном обществе время. Не то что сегодня, – испытывая чувство гадливости, оглянулся по сторонам Иден. – Шейн и Реджи тоже будут там. Говорят, в этом году у мадам Луари каждая девушка – жемчужина. Да и леди Адельсон в выборе красоток не подкачала. В общем, будет на что посмотреть.

– Я подумаю, – нехотя отозвался Мар, возвращая другу мятый платок.

За который Иден ухватился кончиками пальцев и поспешил бросить его на шаткое ограждение, решив, что будет проще с платком расстаться, чем отстирывать пятна.

Соперника Мара к тому времени уже унесли, и его место занял полный сил и желания победить неориец. Еще один громила, по сравнению с которым Бастиан казался тщедушным юнцом.

Помнится, в прошлый раз, после тесного «общения» с этой тушей, из зала выносили именно Мара.

Иден махнул рукой, подзывая долговязого паренька, что ранее имел неосторожность к нему обратиться, и достал из кармана хрустящую банкноту номиналом в пять стэрнов.

В тот вечер де Клер впервые сделал ставку. И ставил он не на друга.

* * *