Замуж за Темного Властелина, или Девичник в другом мире

Если бы взглядом можно было убить, мне бы не пришлось переживать ужасы грядущей ночи. Я бы уже сейчас рассыпалась жалкой горсточкой праха, которую подхватил бы и развеял по воздуху порыв тёплого морского ветра.

– Будь вы моей, принцесса, я бы…

Он не договорил, но судя по всё той же тьме в глазах и хищно заострившимся чертам, Эвельер сию же минуту оказался бы где-нибудь за бортом, а я в трюме в кандалах.

Но, к счастью для меня, я была потенциальной избранницей его короля.

– Проведите этого увальня в покои принцессы! – рыкнул Коршун и пошёл отводить душу на матросах.

Глава 8. От заката до рассвета, или Постельные развлечения Ярнефельта

Дальше – хуже. Не успел корабль отчалить от берегов Бризантии, как я поняла, что пришло время принимать позу трупа. Укладываться рядом с Улей, обнимать тазик и начинать считать минуты, секунды, мгновения до окончания пыточного путешествия.

Благо кровать, несмотря на скромные размеры каюты, была большой. Имелась ещё одна в углу, совсем узкая, для Абель. Сначала Эвельера хотели уложить на эту койку, но потом поняли, что в лучшем случае поместится только его половина и с таким же успехом можно просто швырнуть полусознательное тело на пол. Скрипучий, дощатый, он был застелен узорчатым ковром, цветовой гаммой, сине-голубой, перекликающимся с покрывалом на моей кровати.

– Кладите на мою! – велела я.

Тенебрийцы растерянно переглянулись.

– Живее! – потребовала, как подобает требовать принцессе, и добавила, властно задрав подбородок: – И принесите воды. Да побольше!

Ульяне сейчас надо пить и пить, чтобы очистить организм от самодеятельности фрейлины.

В отличие от Коршуна эти парни протестовать не стали, сделали всё, как им сказали.

Как только за ними закрылась дверь, я повернулась к Абель.

– Ярнефельт говорил что-то про бури, благодаря которым он собирается по-быстрому добраться до дома. Есть предположения, что это может быть?

У меня совсем не было желания лишний раз встречаться с Коршуном и клянчить у него информацию.

– Наверняка среди тенебрийцев есть стихийники, способные призвать непогоду. Но я не знаю, как шторм поможет кораблю идти быстрее.

От предчувствия чего-то совершенно паршивого засосало под ложечкой. Опустившись на край кровати, я взглянула на дверь, что, по идее, должна была вести в комнату пернатого, но тут же напомнила себе, что не буду сама к нему соваться и расспрашивать.

– Помоги мне ослабить удавку для талии, попробую немного поспать.

В идеале, конечно, хотелось бы отрубиться и пробыть в стране дедушки Морфея до завтрашнего вечера. Ну или хотя бы находиться в отключке, пока будем сражаться с бурями.

Попытка уснуть оказалась провальной. Когда качка усилилась, усилилась и тошнота, а вскоре я поняла, что единственное, чего желаю – это проститься с жизнью.

Со своей, Дамии – уже неважно. Мне просто хотелось прекратить своё жалкое, кошмарное существование.

– Что-то ты совсем плоха… – издалека, словно из какого-нибудь трюма, донёсся до меня голос фрейлины. – Давай попрошу его тёмность о помощи. На корабле наверняка есть лекарь и…

– Никаких тёмностей, – процедила я, борясь с очередным рвотным позывом. Они накатывали внезапно, как штормовые волны, которые я уже вовсю рисовала перед своим воспалённым взором. Абель задёрнула шторы на имевшихся в каюте оконцах, но я всё равно словно наяву видела щерящиеся пеной гребни, накрывающие эту посудину.

– Но он мог бы помочь… – снова заикнулась фрейлина.

И увидеть меня такой жалкой и беспомощной? Нет уж, увольте.

Ульяна под боком тихо застонала, и Абель тут же метнулась к ней, чтобы дать воды. Спустя несколько секунд, напившись, подруга снова довольно похрапывала, в то время как мне уже хотелось выть!

Но на завывания сил не осталось. Я чувствовала себя старой рваной тряпкой, прищепленной к бельевой верёвке и позабытой нерадивой хозяйкой.

Никому не нужна, никто не поможет…

Убраться бы отсюда к их алкоголикам…

Не знаю, сколько времени прошло на грани между кошмарной реальностью и желанным забытьём. В какой-то момент краем сознания уловила, как скрипнула дверь и пол глухо затрещал под чьей-то тяжёлой поступью.

– Абель…

Крепкие мужские руки подхватили меня, легко отрывая от смятых простыней. Попыталась возразить, воспротивиться, но сил хватило только на то, чтобы уткнуться в грудь незнакомого мужчины. От него пахло морем, штормом, опасностью и вместе с тем мне почему-то не было страшно. Наоборот, облегчённо выдохнула, услышав тихий шёпот возле своего виска. Разобрать слова не смогла, да мне сейчас это было и не нужно. Я просто вслушивалась в тихий, немного хриплый голос и чувствовала, как тошнота отступает. Веки наливаются усталостью, но это была приятная усталость.

Почувствовав, что меня снова кладут на кровать, сладко потянулась и порадовалась, что на мне нет платья. Только лёгкие панталончики и нижняя сорочка – от корсета я уже давно избавилась.

Ничего нигде не давит, не жмёт, не сковывает. Кайф и красота!

Перевернувшись набок, сквозь дрёму прошептала:

– Ведь можете же, когда хотите, быть хорошим принцем, ваша тенебрийность. Пусть и не на белом коне, но на вороном тоже сойдёт…

На этом моменте язык перестал слушаться. Когда щеки снова коснулся горячий шёпот, я блаженно выдохнула.

Ну а поцелуй, доставшийся уголку губ, мне, наверное, просто почудился…

В ту ночь мне вообще много чего чудилось. Сны, обрывочные и неясные, незаметно сменяли друг друга. Сначала казалось, будто я на свадьбе Димки и Ульяны. Поправляю фату невесты, любуюсь этой красивой парой и всё оглядываюсь на собравшихся в церкви, словно ищу кого-то взглядом… Найти так и не нашла, но букет новобрачной на ступенях храма поймала. Правда, не успела понять, что по этому поводу чувствую, как тут же провалилась в густое вязкое марево. Едва не захлебнулась в этом плотном тумане, но, к счастью, сумела вынырнуть, перенеслась в маленькую квартирку бабы Клавы, соседки-колдуньи.

Это она себя колдуньей называла, а я тихонько посмеивалась над одинокой женщиной. По-доброму. Просто никогда не верила в сверхъестественное. Частенько приносила ей что-нибудь вкусненькое и помогала убираться в квартире. Жалко мне её было… Ни детей, ни внуков. Только два кота, чёрный да полосатый, и я, иногда составлявшая бабе Клаву компанию.

Вот и утром накануне девичника тоже решила заглянуть, узнать, как она. На пороге столкнулась с одной из клиенток старушки: доверчивые дурочки, наивно верившие в чудо, исправно ходили к бабульке. Но хотя бы моя соседка не нуждалась в деньгах, да и как-никак лишнее внимание.

– Иди сюда, – поманила меня баба Клава. Вместо того чтобы проводить на кухню и напоить чаем с принесёнными мной рогаликами, усадила за свой «рабочий» стол в зале. Круглый, накрытый зелёной тканью с жёлтой выгоревшей бахромой. Веер из карт белел на тёмном бархате. Таро, кажется. – Давай погадаю, – хитро улыбнулась мне любительница оккультизма. – Поворожу на судьбу. А лучше – суженого приманю. Что же это получается: подружка лучшая уже почти замужем, а возле тебя предначертанный ещё даже не отметился.

– Отметится, куда он денется, – отмахнулась я, бросая на экран смартфона быстрый взгляд.

Мне же ещё в кондитерскую бежать, выяснять, что за проблема возникла со свадебным тортом. Уле о ней точно знать не стоит. Незачем невесту лишний раз беспокоить. Потом на маникюр и к парикмахеру. Жаль, отменяются рогалики. А ведь я так и не успела позавтракать.

– Не отметится, если продолжишь от него бегать, – укоризненно покачала головой соседка. – А я помогу… Притяну его к тебе… Или тебя к нему…

Отказаться от ворожбы не получилось. Когда хотела, баба Клава могла быть настойчивее продавцов на египетских рынках. Я даже понять не успела, как так вышло, что вместо того, чтобы оставить ей рогалики и убраться без чая, рухнула на стул, позволила взять себя за руки, а потом, словно загипнотизированная, сидела и следила за движениями её морщинистых рук над моими, вслушиваясь в бормотание старушки, тихое, невразумительное.

– Вот так, – наконец довольно крякнула она и, подавшись ко мне, прижала ладонь к моей груди, – теперь он у тебя здесь, в сердце. Сложно вам придётся, ой, как не просто, но ты сильная… И особенная… Такая, как я, Сашенька, хоть и отрицаешь. Душишь в себе свой дар, упрямая… И от любви убегаешь…

Сон начал меркнуть, истаивать, и я снова блуждала в густом тумане, шла, пытаясь как можно скорее добраться до маячившего впереди огонька, и вдруг окунулась в непонятный, совершенно чужой мне кошмар.

Странный ритуал, как будто бы прощание… Бездыханное тело девушки на сером камне, укрытое прозрачным саваном и живыми цветами. Повсюду, куда ни глянь, на лицах боль и слёзы безысходности… И мне тоже больно, плохо, словно эта незнакомка была для меня важнее целого мира.