Было просветление у судьи.
Он сам к народу обратился.
Я возвращу вам того,
Кого вы назовете.
Ай, ай, причитал Захария,
В Иерусалиме,
Нет больше справедливости.
Горе! Горе! Детям Авраама,
Под железным каблуком
Рима! Горе нам,
Рабам языческого тирана,
Правителя Пилата.
Уничтожающим взглядом
Назарей пронзил Захария.
И превратил его,
В кучу навоза бесформенного,
Демона изувеченного.
С белой бородой старик,
Вмешался в ход суда.
Отстранил он Захария,
И к Пилату —
Верь мне Пилат,
Ты не благоразумен,
В этом деле.
Из-за одного Человека
Народ ты обижаешь.
Нам – власти, священникам,
Менее опасен бунтовщик.
Разбойник Варавва не опасен.
Опасен этот Проповедник
Учений Новых.
Назорей зашел далеко.
Тайной силой обладает.
Красота тела Назарея,
Сила глаз Его, всех покоряет.
Физическая чистота и сила его
На тебя, Пилат, воздействует,
И ты не желаешь,
Исполнить наш закон.
Из Египта,
Много таких приходит.
Они покоряют чернь.
В силы сверхъестественные,
Верить научают.
Назарей вокруг себя
Всю чернь собрал.
Учеников призвал.
Их Он научает.
Их Он воскрешает.
Через отверстие иглы,
Пройти верблюду легче,
Чем богатому войти
В Царство Небесное,
Он утверждает и
Он доказывает, ада вечного
Не избежит Великий Цезарь!
Берегись Пилат,
Милосердие к лицу,
Но как бы оно
Разума твоего не вытеснило.
Пилат возразил старику —
К смерти приговорить
Мы не имеем право.
И поверх толпы он глянул.
Богато одетый юноша,
К Пилату шел.
К балдахину подойдя,
Сверток протянул правителю.
Понтий послание жены,
Читал.
Самой красивой
Женщины Рима,
Гордой и бесстрашной,
К еврейским
Обычаям презрение
Она питала.
Она – жена Правителя, писала.
Не делай ничего
Проповеднику тому,
Иустиция просила,
Ибо, ныне, я во сне, много,
Пострадала за Него.
Толпа шумела
Синедрион давил.
Всё было, лишь времени,
На размышления Пилату нет.
Он во времени терялся.