За гранью будущего

За гранью будущего
Валерий Ивашковец

Необычные молодые люди! У одного, после неудавшегося суицида, появилась способность к восстановлению повреждённых конечностей и органов. Другой – оригинал-художник и неунывающий шутник. Третий – увлекается спиритизмом. Цепочка событий, порой драматичных, свела их вместе. Непоседливая троица наталкивается на туннель времени и через него попадают в будущее – 25 век! Оказалось, это будущее после Краха земной цивилизации. Ребята проделывают поучительное путешествие по местам, оставшимся после катастрофы. Сталкиваются с выжившими людьми и “навороченными” остатками цивилизации. Крепнет желание понять – в чём причина Краха? Осмысление пришло после возвращения в “своё” время. Читателя ждут неожиданные повороты сюжета; трогательные мотивы любви; ирония, юмор и неожиданная концовка.

Валерий Ивашковец

За гранью будущего

Часть 1. Потрясение

Глава 1

Конец 20-го века. Средняя полоса России…

“Скорая помощь”, надрываясь сиреной, настырно протискивалась в автомобильной толпе, запрудившей центральную улицу города. Новая “Газель”, выделяясь ярко-красными крестами и номером известного телефона, упрямо стремилась к железнодорожному вокзалу. Владлен Петрович, пожилой человек, врач со стажем и немалым опытом работы “на подхвате”, как он сам говорил про свою профессию, только покачивался в такт манёврам водителя и слегка дремал. Смена заканчивалась и он уже был дома, в привычной обстановке семейного уюта и тепла, создаваемого его неуёмной, трудолюбивой женой.

Отцветал красавец-май. Плодовые деревья уже пестрели горошинками плодов, и, в целом, город буйно зеленел: местные власти старались поддерживать давнишнюю славу промышленного центра, как самого зелёно-насаждённого и цветущего в стране.

Когда въехали на перрон, суетный пассажирский народ с пониманием расступился и своей скученностью точно подсказал место разыгравшейся драмы.

На отполированных до блеска плитках лежал парень с мертвенно-бледным лицом, черты которого уродовали ссадины и синяки. Глаза безжизненно закрыты. Нижняя, неестественно укороченная, половина туловища кое-как укутана тряпкой с уже потемневшими пятнами крови. Возле пострадавшего на корточках сидел и держал его за руку совсем молодой паренёк, почти мальчишка. Рядом стояла девушка с лицом, на котором застыло выражение сострадания и растерянности. Она вертела головой и с надеждой поглядывала на подъезжающую “Скорую”. Как всегда в таких случаях, вокруг тревожно гудела толпа любопытных, участливых и просто зевак. Молоденький сержант милиции пытался уговаривать людей разойтись и не мешать работе государственных органов. Над всем, в динамиках обыденно звучал голос дежурной по вокзалу, сообщавшей о прибытии очередного поезда, а вдали слышались лязг, свистки и гудки маневрирующих электровозов.

– Он… ему… отрезало ноги! – первой навстречу медикам кинулась девушка. – Мы… перевязали жгутом, кровь остановили… – сбивчиво, задыхаясь от волнения, не говорила, а словно выбрасывала она страшные слова.

– Молодцы! – на ходу похвалил Владлен Петрович, за которым проворно следовали санитары с носилками. – Раны обработали чем-нибудь? – машинально спросил он, открывая походный чемоданчик.

Девушка что-то ответила, но врач уже слушал рассеянно – он полностью занялся пострадавшим. Из долетающих обрывчатых пояснений девушки о случившемся несчастье, уловил, что парень упал с перрона под колёса поезда. Однако есть очевидец, который утверждал, что сделано это было намеренно. Что вполне вероятно, поскольку нечаянно упасть было почти невозможно. Девушка с братом первыми бросились на помощь, когда электричка отъехала, и оказали посильную помощь. Она училась в медучилище…

– А, вот, и отрезанные… ноги… – слегка подрагивая, она продемонстрировала врачу, а потом протянула санитару окровавленный бумажный свёрток.

Владлен Петрович мельком глянул на него и подумал, что конечности уже не пришить. Парень был в глубоком шоке и в сознание не приходил. Его, после обработки ран и необходимых уколов, так и понесли на носилках беспамятного.

Снова вой сирены, поток неуступчивых автомобилей и крутые виражи водителя. “Потеря крови, похоже, небольшая… – обдумывал Владлен Петрович ситуацию, – молодой, выживет. Вот только ноги… Да, куда же его везти?” Он включил рацию…

В санпропускнике центрального института травматологии как всегда было людно. По коридору пробегали медсёстры с папками. Кого-то, хромающего с перевязанной ногой, вели под руки две молоденькие санитарки; на скамейках, расположенных вдоль стен, сидели с настороженными, озабоченными лицами люди. Время от времени открывались двери какого-нибудь кабинета и с задумчивым, усталым лицом выходил врач в аккуратной белой шапочке.

Несмотря на сутолоку, Владлен Петрович со своими помощниками довольно скоро доставил пострадавшего в операционную, коротко пояснил ситуацию дежурному хирургу, и уселся в соседнем кабинете оформлять необходимые бумаги. Усталость навалилась на пожилого человека, и он с трудом подбирал нужные слова и термины, выводя их неровными строчками на плохо отпечатанных бланках. “Уже и система поменялась на рыночную, а они никак не могут по-человечески отпечатать бумаги…”, – с досадой кривился врач. Его мучения прервал резкий скрип двери. В помещение решительно вошёл дежурный хирург и задал странный вопрос:

– Куда вы подевали своего больного?

Владлен Петрович вскинул глаза и устало вздохнул.

– В каком смысле? – принимая вопрос за неудачную шутку, недовольно пробурчал он.

Хирург, высокий, плотный, в расцвете сил молодой мужчина стушевался и почесал затылок. Уже для себя неуверенно пробубнил:

– Неужели без моего ведома санитарки куда увели?… Так не должно…

Дальше Владлен Петрович слушать не стал. Он повернулся и углубился в писанину. Его коллега хмыкнул, неопределённо повертел головой и стремительно вышел. В комнате наступила относительная тишина…

– Вы действительно не в курсе, где подевался ваш… безногий пациент? – ворвался дежурный в комнату.

– Это уже не смешно! – поставив заключительную подпись, нервно поднялся со стула Владлен Петрович. – Что? Где? Куда… он мог деться? Что за организация работы? – набросился он на молодого коллегу.

– Пойдёмте со мной, – сдерживая раздражение, кивнул на дверь тот.

И они, чуть не столкнувшись в проёме, разгорячённые поспешили в приёмную операционную.

– Ну, и где вы его подевали? – теперь уже Петрович начал наседать, размахивая исписанными бланками перед носом дежурного. – Мне уже пора домой. Подпишите о приёме больного и… дальше разбирайтесь сами.

– Извините! – твёрдо выдавил молодой и вытер испарину на широком лбу. – Я не могу принимать того, кого нет! Подавайте…

– Вы про убогого, что лежал на перацийном столе? – прервала назревающий скандал пожилая уборщица.

Она только что вошла, деловито поставила ведро с водой и устало оперлась на высокую швабру.

– Дык он вышёл! Может, приспичило в нужник, а медсестра кудый-то запропастилась… – в задумчивости водила глазами женщина, прикидывая что-то своим простым, но практичным умом.

– Как вышел? – в унисон выкрикнули оба врача.

При этом у Владлена Петровича в глазах даже мелькнул красный круг: он всегда появлялся при сильном волнении. Сразу вспомнился случай, когда из санпропускника выкрали человека с огнестрельным ранением. Впоследствии оказалось, что тут были замешаны бандиты местной группировки. Было долгое следствие, крупные неприятности…

– Мне ещё этого не хватало… – Владлен Петрович попросил воды и бледный прислонился к пустому операционному столу. Уборщица проворно налила стакан воды из графина, что стоял в углу на стеклянной этажерке, и участливо подала растерявшемуся человеку.

Наконец и его молодой коллега сообразил, что дело может обернуться неприятностью (хотя больного ещё не принял), и он стал предметнее разбираться в произошедшем. То, что выяснил, показалось нереальным! Медсестра, строгая исполнительная женщина средних лет, и санитарка, бойкая молоденькая практикантка, никуда пострадавшего не “транспортировали”. А посетители, сидевшие в коридоре, подтвердили, что видели, как из операционной вышел парень с побитым, поцарапанным лицом. Все отмечали, что до самых пят у него свисала грязно-серая пятнистая простыня, завязанная на поясе тугим узлом.

Услышав такие свидетельства, Владлен Петрович бросился к тазику, в котором лежал привезенный с вокзала бумажный свёрток. Когда врач лихорадочно разбросал окровавленные куски бумаги – то весь покрылся липким потом! В одной руке у него свисала рваная, с запёкшейся кровью правая нижняя голень со ступнёй, а в другой руке – кусок ступни левой… Но главное, он же сам обрабатывал у пострадавшего культяпки ног! Ошибки быть не могло…

Петровича передёрнуло нервным тиком, он искривил рот, хотел что-то сказать, но беззвучно повалился на пол. Дежурный и уборщица кинулись ему на помощь…

Над всеми чувствами преобладало острое ощущение, что в голове завёлся крот. Он настойчиво копался, копошился, прорывал свои ходы и пытался вырваться наружу. Голова не болела, но казалась чужеродным телом, тупым и ненужным, в котором, к тому же, суетились и елозились посторонние.

Алексей шёл по улицам города и медленно приходил в себя. Прохожие оглядывались на обвязанного грязной простынёй молодого человека с побитым лицом и реагировали по-разному, в основном с брезгливостью. Бомжей и опустившихся алкоголиков, стеклоглазых наркоманов в городе хватало, но сочувствия они, тем более молодые, вызывали далеко не у всех. В рыночной гонке за успехом, слабых, в лучшем случае, не замечали и обходили стороной. В худшем – могли и бока намять, а то и убить…

Знакомая кучка тополей, родная “хрущёвка” и её обветшалый подъезд вызвали смятение, а потом короткий, но интенсивный электрический импульс в позвоночнике. В голове прояснилось, и крот затих… Мысли стали упорядочиваться, появились признаки какой-то логики. Он оглянулся: на детской площадке в песке возились дети; две молодые мамы о чём-то увлечённо беседовали, а на скамейке перед подъездом сидела старушка. Она, единственная, уставилась мутными глазами на Алексея и была слегка ошарашена. Даже когда он исчез за входной дверью, старушка продолжала всматриваться в болтающуюся дверную ручку. Потом укоризненно покачала головой и что-то стала назидательно шептать крестясь.

Соседка, тётя Даша, у которой оставил ключи от квартиры, среагировала соответственно своему статусу чувствительной женщины: она всплеснула руками и, выпучив глаза, зачастила рыдающим голосом:

– Где ж тебя так, Лёшенька? Ты ведь такой тихий, спокойный, мухи не обидишь. Что ж это деется с ихней демократией? Нормальному человеку выйти во двор нельзя! Надо ж…

– Мне бы дверь открыть… – оборвал её стенания парень, чувствуя, как крот вновь зашевелился.

Женщина, видя состояние человека, резко умолкла и протянула ключи. Пока Алексей возился с замком, она не уходила, а всё утирала уголки глаз белым платочком и горестно покачивала головой.

Знакомые запахи ударили в нос и окончательно привели в чувство. В прихожей Алексей внимательно рассмотрел себя… Затем лихорадочно развязал узел на поясе, скомкал простынь и кинул её в угол. Ощупал голые ноги. Они показались мускулистыми, плотными и стройными. “Когда это они успели такими стать? – мелькнула первая приятная мысль. – Но, что же со мной произошло?…” Машинально прикоснулся к занывшему синяку на лбу, длинной царапине на щеке. С этим движением и последним обрывком мысли вошёл в ванную и увидел её! Улыбающаяся призывно блондинка, демонстрирующая на глянцевом плакате свои женские прелести – рвущиеся из тесного лифчика груди, соблазнительно изогнутый в купальном костюме стан – всколыхнула подсознание. Он глубоко вздохнул и присел на край ванны…

Свою маму, Ольгу Марковну, похоронил недавно. Несчастье свалилось настолько неожиданно, что уход единственного родного человека показался чем-то надуманным, нереальным. Долго казалось, что пройдёт время и она, тихая, внимательная, войдёт в его комнату, грустно улыбнётся и скажет:

– Вот, задержалась на работе, а ты, наверное, голодал, ждал меня…