Георг

– И что, никто не вызовет меня на бой?

– Я с ним сражусь, – заявил кто-то. Все расступились, тот вышел вперёд. С виду, будто девица. Кудрявый золотистый волос до плеча, сам худощав и с тонкими плечами, смазливое лицо, писклявый голосок.

– Ты кто?

– Кто я? – переспросил с насмешкой тот. – Дедуля, я чемпион столицы, а стало быть, лучший боец всего пятого королевства.

– Ну что ж, щенок, пойдём, проверим, так ли ты хорош.

Георг, закованный в доспех, залез на скакуна, схватил копьё. Потом полчаса ждал, пока к нему поспеет пёстрый чемпион. Грива его коня заплетена в косички! Ну что за вздор?!

А на трибунах благородные девицы. Глядя на худощавого юнца, все так и млеют, томно вздыхают, шлют поцелуйчики воздушные, платки к ногам его коня бросают. Тот гордо задрал подбородок, гарцуя, приблизился к черте. Сделал на месте оборот, подняв копьё. Толпа завыла. Георг плюнул от отвращения и опустил забрало. Потеха началась.

Ох, юнец и поиздевался над героем. Вёрткий       и ловкий, словно кошка, шутя, он уходил от выпадов Георга, а сам бил метко, будто ястреб. Зритель ликует и хохочет, глядя, как молодой кумир в грязь втаптывает легендарного бойца. Георг пал духом, но не сдался. Гордость ему не позволяет. Он всякий раз после падения встаёт. Смотрит со злостью на противную ухмылку и вновь лезет в седло. А тот юнец из-за упрямства старика с досадою вздыхает и нехотя ведёт коня к черте.

Он глуп, самодоволен и насмешлив, с десяток раз мог победить, но предпочёл поиздеваться над героем, за что и поплатился. Один меткий удар – Георгу больше и не нужно. Он не так ловок, и новомодным мастерством не искушён, зато силён как великан. Удар копья, будто таран, ворота замка прошибает. Хлипкий сопляк выпорхнул из седла. Он пролетел через ристалище и шмякнулся об землю головой. Вместо оваций, с трибун донёсся дружный вздох.

Георг победоносно подошёл к юнцу, но зря, чемпион не признает поражения. Не то чтобы он слишком горд, он мёртв. И вся столица погрузилась в скорбь. Каждый, кто мог, возненавидел негодяя. Зачем старый дурак полез в забаву молодых?

Густой туман, сырость и темнота. Под непроглядной мглой герой скачет домой. Жаждет укрыться там от укоризны и презренья. Давно он не был дома, слишком уж давно. Жена к нему всё также холодна, нет больше страсти и тепла меж ними. Те чувства не вернуть, они ушли, не известив, не попрощавшись. Были, и нет, никто не пробует их возвратить. Два слова максимум друг другу скажут и молчат, а подчас вовсе избегают встреч.

Дети опять сидят за книгами, чужие языки и карты изучают. Он-то в их годы, сломя голову, носился по округе, по крышам прыгал, лазил по деревьям, на дно реки нырял. А им это не интересно, как, впрочем, и выдающиеся подвиги отца.

Сводил их в горы. С кислыми лицами плелись и всё нудили, как скучно им, и: «Пап, давай домой». Все трое взяли с собой книги и их читали у костра вместо того, чтобы байки травить, как он с отцом когда-то. Его рассказами пресытились, их заучили наизусть. Нет бы гордиться, а они стесняются, считают его брехуном.

– Отец, ну хватит, сотни раз мы это слышали. Мать говорит, ты всё изрядно приукрашиваешь. Дракон, мол, был не так уж и велик. Не больше, чем та тварь, которую ты зарубил недавно. Язычники не столь страшны, как ты рисуешь, да и людей не похищали. Варвары – да, свирепы, но глупы. Их наша армия тактикой и уменьем превосходит. Вождь дикарей не ездил никогда верхом на саблезубом тигре. Никто не в силах такого зверя укротить. И клыки вепря у него не изо рта росли, а были частью шлема. Колдун, как говорят, и вовсе хорошие советы королю давал.

– Ну да, я как-то не подумал, что вам, родившимся намного позже, легко и просто о подобном рассуждать.

Он и забыл, как дома неуютно. Не найдя утешенья и поддержки, Георг скачет к тому, кто всегда был ему опорой.

– О, мой мальчик, как хорошо, что ты явился, – усталым голосом молвит король и улыбается, хоть и не весел.

– Что с тобой, государь?

– Увы, пробил мой час, Гром призывает в свой чертог. Ну что ты, хватит, не печалься, я прожил жизнь, которой позавидует любой. При мне пятое королевство встретило рассвет. Я ухожу довольный тем, чего добился. И даже не печалюсь оттого, что Гром не даровал мне сына, ведь я нашёл его в тебе. Когда уйду на вечный пир с другими королями, венец мой перейдёт к тебе.

– Но, мой король, я не достоин, и ничего не смыслю в управлении страной.

– Глупости, нет никого достойней в пятом королевстве. Чего бы о тебе не плёл народ. Ты добр, честен, благороден. Ты столько раз спасал наш край, что ни один глупец не смеет дурно отзываться о тебе. А что до управления страной, заботься о своём народе, будь сильным, мудрым, справедливым – вот весь секрет.

Наутро тучи над столицей, всюду плач, слёзы и тоска. Без меры добрых слов, красивый, но холодный склеп и медная скульптура во весь рост, на край утёса водружённая. С него весь город будто на ладони. Подобный символизм понятен. Заботливый правитель даже после смерти приглядывает за своей страной.

После того, как отыграли панихиду, новый король надел венец. Многие были против, но смирились. Смирились на словах, а сами злобу затаили. Притворно скалятся и строят козни.

Георг заветам прошлого монарха верен, но нет, не всё так просто, как он обещал. После вторжения варварских орд и затянувшейся войны казна пуста, налоги выше вдвое. Зима была лютой, погиб почти весь урожай. Голод, болезни, нищета. Как следствие – бандиты на дорогах, коррупция, восстания, и недовольный возглас отовсюду.

Всякий винит в бедах Георга. Глупый король – напасть для своего народа. Есть те, кто хочет трон освободить. Они плетут интриги за его спиной. Их с каждым днём всё больше. Даже его жена примкнула к ним или сама всю эту кашу заварила. Не суть важна. Как с ней, змеёй поганой, поступить, если она ножом пыталась перерезать ему горло. Ему – мужу, отцу её детей, и королю. Лишь чудом дерзкий замысел не удался. Георг вырвал у неё нож и отшвырнул.

– Как ты могла?! Ждал подлости я от кого угодно, но не от тебя! Пусть мы уже не так близки, но ты всё ещё в моём сердце. А ты…

– Что я? Опять ты только о себе печёшься. Думаешь, мне не больно? Заблуждаешься! Однако выхода иного я не вижу. Если тебе не помешать, ты уничтожишь наше королевство.

– Да как ты можешь такое утверждать? Всё, что я делаю – во благо моего народа.

В ответ раздался громкий смех.

– Все наши беды начались, едва взошёл ты на престол. Лишь мой отец вопреки здравомыслию видел в тебе спасителя народа. Другие давно поняли, что ты дурак и пьяница. Лучше бы умер молодым, оставшись в память людей героем. Ты жаждешь их любви, но не пытаешься понять. Желания их для тебя загадка. Или попросту не важны. Только своя судьба, и подвиги, и слава – вот то, что более всего ценит Георг. Не лицемерь, убил змея и колдуна, сражался с варварами и язычниками ты не для спасения людей, а ради личной выгоды. Когда-то и я видела в тебе достойного мужчину, но поняла, что ты честолюбивый эгоист, и только.

Грохочет гром, бьют молнии, льёт дождь и дует ветер. Всё нипочём, когда в душе бушует ураган. Георг поднялся на утёс, взывает к королю и негодует:

– Зачем взвалил ты на меня такое бремя? Я не хотел твоей короны. Не хотел! Ты погубил меня. Я был любим и почитаем всеми, а ты советами и поручениям свёл мои старания на нет. За что? Что я тебе такого сделал?

Сквозь гром с небес слышен ответ:

– В бедах своих винишь меня? Лишь я один в тебя всё время верил! Совет давал, когда в бессилии ты сам не мог решение принять. Короны не хотел? Ты не хотел забот! Всё бы тебе лишь, пьянствуя, утехам придаваться. Храбр и непоколебим, покуда дело твоё шло к успеху, а как возникли неприятности, так сразу сник. Как я мог быть так глуп. Нет в тебе стойкости, и нет отваги, коль не готов принять последствия своих огрех!

Георг в гневе, он не затем пришёл, чтобы слушать упрёк от мертвеца. С яростным криком кинулся на статую, сбросить её с обрыва вознамерился. Медный король тому не рад, сопротивляется. Георг чудовищно силён, край уже оторвался от земли. Ещё немного и скульптура рухнет в пропасть. Он поднял взгляд, на лице короля укор. Впервые тот своим любимцем недоволен. С громом ударил разряд молнии. Пройдя по медной статуи, отбросил он безумца прочь.

В столице наступило утро. Ливень окончился, стих ветер, тучи расступились. Но Георг этого не видит. Тело его лежит в грязи, дыханья нет, сердце не бьётся. Он из спасителя чумой стал своему народу. Так поделом ему. Никто не вспоминает его добрым словом. Никто не проронил по нему слёз.