Франкфурт 939

В трущобы шли петляя. Лучше сделать крюк через расщелину, чем попадаться на глаза стражникам у ворот. Лишние вопросы и подозрения ни к чему.

Ещё со времён старых границ, когда трущобы были за городской чертой, навозные мухи из предместья проделали в стене дыру, чтобы тайком проникать во Франкфурт ночью. Тогда это всего лишь небольшая щель, где и одному-то тесно. К утру её обычно заделывали, дабы стражники не нашли, но когда город расширили, этот участок перестали пристально стеречь и дыра заметно расползлась. Все о ней знают, но заделывать не спешат. Зачем? Днём многим так ходить удобнее, чем топать до ворот, а ночью можно выставить патруль. Впрочем, у воров другие тропы, да и со стражниками легко договориться. Им ли не знать.

– Встречаться с этими мразями нет никакого желания, – заныл Томас, преодолев разлом.

– Как хорошо, что твои желания не берём в расчёт, – ответил Эд, пропихнувшись следом. Здесь и коня провести можно, а он умудрился плечами задеть стенки. Под ногами постоянно каменная крошка. Наверно, из-за таких вот «широких», которым лень идти вполоборота.

Расщелина будто ворота в другой мир. Мир мрачный, скверный и гнилой. Вокруг слишком тихо и безлюдно. Странно, что нет погодных перемен. Там, за стеной, солнце и ласточки, а тут тучи и вороньё. А ещё ржавых цепей, черепов под ногами, растерзанных людей, да побольше. Было бы к месту. Но и без того уныния хватает. Тут грязь, дохлые коты и жрущие гниль крысы, а дома словно хижины ведьм из страшных сказок. Наверняка, за каждой дверью бес или людоед.

А всё хорошее, что есть в трущобах, между ног у шлюх из заведения старой матроны, куда так зачастили Эд и Томас. И Тео с собой зовут, будто не знают, что он Матильде не изменяет. Друзья всегда рады пристрастить тебя к пороку, но вот ответственность за пагубные последствия они на себя не возьмут, и не надейся.Сам отдувайся, переложить вину не выйдет.

Напрямик, через ночной форум, не пошли, они ведь тут тайком, лучше по закоулкам.

– Эй вы, стражники! – раздался голос за спиной.

– Да ты совсем страх потерял? – завопил Эд от напряжения, а обернувшись, замер.

– Что ты сказал? – спросил недовольно этот – с крестом на груди.

– Храмовник Рене? Простите, я думал, это кто-то из местных вконец обнаглел, – замямлил Эд.

– И в чём же наглость, в том, что позвал? Разве стража не защищает всех жителей города, даже тех, кто живёт в этом отвратном районе? – разошёлся, блядь, праведник.

– Конечно, защищает, но ведь обращаться надо уважительнее, – со злостью в голосе произнёс Тео. – Никому не нравится, когда его кличут на «Эй».

Храмовник уставился на него, но спорить не стал.

– Священник никому из ваших так и не встречался?

– Нет, – резко ответил Тео.

– И город покинуть не пытался?

– Сказал же – нет.

– Что ж, мне посоветовали поискать на старой свиноферме и на помойном берегу.

– Лучше помойный берег, на свиноферме… – встрял Томас и тут же получил локтем по рёбрам, невзначай, будто случайно.

– Да, на помойном берегу вероятней, но и людей там до жути. До вечера можно провозиться, – перехватил инициативу Эд. – Со свинофермой проще, там обычно ни души, да и рядом она. Я бы оттуда начал.

– Туда и иду.

«Вот и проваливай», – мысленно проговорил Тео вслед уходящему.

– Ну ты и идиот! – обрушился на Томаса Эд, едва храмовник удалился. – Этот… посланник божий священника ищет, а ты с ним треплешься.

– И что с того? Я же ничего конкретного ему не сказал. Просто дал совет, – неуверенно оправдывается. Как и всякий раз, когда по глупости своей не смог удержать язык за зубами, но до последнего надеется, что его бездумному поступку найдётся-таки оправдание.

– Ты конченый придурок, Томас! Нам нет никакого дела до пропавшего священника и мы только рады, если этот храмовник сгинет.

– Я так точно, – подтвердил Тео.

– Да, но я…Ну…

– Что ты бубнишь себе под нос?

– Заволновался я.

– Заволновался?! Сука, если ты не способен контролировать всё, что вылетает из твоей пасти, откуси себе язык к чертям собачьим и мычи, сколько влезет.

– Хм, а немым бы тебе жилось лучше. Может помочь? – предложил Тео и достал ножище.

– А с тобой-то что? Ты его знаешь? – спросил Эд.

– Кто ж его не знает?

– Я не о том.

– Да, – нехотя подтвердил Тео. – Я под началом этого козла служил, а он делает вид, будто не узнаёт.

– Ты из-за этого вспылил? Держи себя в руках.

– Ты это мне? Вы оба что ни день грызётесь и вопите, словно в жопу ужаленные.

– Мы-то кричим и только, а ты, чуть что, за нож хватаешься. И так проблем уже столько, что в голове не укладывается, не знаешь, за что браться. Новых не хочется. Ладно, идём. Я, блядь, прирежу следующую сволочь, которая меня окликнет.

Тео впервые в этой части города, хотя про затопленный квартал слышал не раз. Даже после семи дней без дождя земля всё ещё влажная. Это самое настоящее болото. Все дома медленно уходят вниз. Окна уже на уровне колен.

Эд постучался, Тео рукой на рукояти и озирается по сторонам. От этих мразей можно ожидать всего. Зачем делиться наживой, когда легче убить? Особенно если мыши сами пожаловали в мышеловку. И почему эта мысль только сейчас посетила голову? Что раньше ей мешало?

За Клыка герцог Эбергард пообещал пятьдесят солидов и место в замковом гарнизоне. Каждый стражник во Франкфурте жаждет насадить его голову на копьё. Как-то раз собрали отряд из лучших мечей стражи. Не по указу Бернарда, а по собственной инициативе. Деньги-то немалые, можно и разделить. Тео, конечно же, позвали одним из первых. Три дня Клыка выслеживали, а тот едва попался на крючок, дал такого стрекача, что только пятки сверкали. Любой заяц бы позавидовал. И это гроза трущоб. Сорвалась рыба. Посыпались взаимные обвинения и упрёки, все перессорились и разбежались. Эд с Томасом, которых в отряд не позвали, очень радовались, что ничего не выгорело.

А может, вот она – новая возможность? Или она упущена ещё прошлой ночью? Да, возможность умереть по глупости упущена, жалеть о ней не стоит. И тогда и сейчас у Клыка преимущество.

Оконные створки на втором этаже слегка приоткрылись, внутри кто-то крикнул: «Это те стражники». Дверь распахнулась, на пороге показался Хорёк – мелкий ублюдок. Он в шайке самый молодой и говнистый. Ростом чуть выше осла, шея как у гуся, лисий прищур. Вышел, огляделся, заглянул за угол.

– А остальные где, за пазухой что ли спрятались? – спросил и захихикал.

Хорёк – обладатель заразного смеха, отчего все глупые шутки чуть смешней. Он в шайке навроде Томаса. Такой же непутёвый бездарь, на кого легко свалить все делай «сходи-принеси», и тоже с радостью берёт на себя обязанности шута. Ну вот, очередная глупая шутка, к тому же несвежая, и мерзкий смех. Она не стоит того, чтоб её рассказывать. Да, в первые семь раз и впрямь было смешно, но за годы унылый юмор опостылел.

– Чего такие кислые, шуток не понимаете? Чёрт с вами, заходите.

Первый этаж пустой, его часто затапливает. По линии плесени видно, докуда в последний раз доходила вода. Зато второй – просто пестрит утварью. Обставлен в стиле «Чёрт-те что». Свалка дорогих вещей. Смесь изящества и безвкусицы. Так и бывает, когда богатеют невежды. Не то чтоб Тео сам из высшего общества, но побывал и в замках, и в усадьбах, и в домах знатных особ. У них такого нагромождения мебели, ваз и ковров нет. Тут даже статуя зачем-то в самом центре. На руку ей повесили ножны с мечом, а на голову нацепили римский шлем с гребнем.

Вся шайка в сборе, только Клыка не видно. И это плохо. Плохо, когда залез в берлогу к медведю, а его нет. Он может оказаться за спиной.

«Да что с тобой?Угомонись, эти не так хитры и коварны. Ты только глянь на них – сидят, боровы, жиры переминают, пиво хлещут. Хотели бы убить, давно бы уже прикончили».