Франкфурт 939

– Вон, я сказал!

– Понял-понял, уходим.

Все трое вывалились на улицу, где наткнулись на Конрада и его парней. Те рады встрече, на лицах ширятся улыбки. Для них – момент триумфа, для Эда – унижение.

– А вы что тут забыли? – брезгливо поинтересовался он.

– За вас работу делаем. Когда Бернард узнал, что вы, недоумки, опять облажались, послал за нормальными стражниками, – ответил ему Конрад.

По комплекции он похож на Эда, но наголову выше, и борода у него гуще. Шайка крупнее, уважают его больше, жена красотка, и сыном все восхищаются.

– Вы уже совсем обнаглели, на службе пьёте? – Конрад указал на кувшин.

– Это морс, – вставил слово Томас.

– Разве я с тобой, червяк, общаюсь?

– Ты за словами следи, баран кудрявый, – встал на защиту друга Эд. Тут он молодец, конечно. Может сколько угодно поносить Томаса бранью, но другим того не позволяет.

– Нарываешься? – Конрад приблизился вплотную и навис над Эдом. Даже слегка привстал на носки, чтобы казаться выше. Тео молча вытащил свой огромный нож, ударил лезвием по пряжке и встал в позу «Я к драке готов, а ты?»

А Конрад не готов и Эд не готов, и никто другой из стражников не станет драться на людях. За это уж наверняка попрут со службы, а то и за решётку кинут. А если кто помрёт, так и башку срубят. Тео об этом знает, как и о своей репутации. Репутации человека, способного на что угодно. Чем безвозбранно пользуется.

Однажды избил коллегу в казарме, тот побежал жаловаться. Все уже попрощались с Тео, но из стражи выгнали того задиристого гада. Как-то его донимал в порту один пьяный хмырь из замкового гарнизона. Эти вечно зазнаются. Тео отобрал у него меч и выкинул в реку. Они у них красивые, с выбитым на лезвии гербом и филигранью на эфесе. Опять-таки Тео ни слова упрёка, а вот тому влепили по полной за утерю.

Конрад нахмурился и двинул к таверне, но сперва, как бы невзначай, толкнул плечом Эда. Он выронил кувшин, тот вдребезги, монеты рассыпались по земле. Все уставились на них и замерли в ожидании. Эх, сколь ж тут? Не меньше ста. Обидно. Ну ладно, легко пришли – легко ушли.

– Похоже, этот кретин, хозяин таверны, дал мне кувшин со своей заначкой. Передай, он может собрать свои деньги на улице, – расстроенно произнёс Эд и поспешил прочь широким шагом. Тео и Томас за ним. Куда? Да хрен его знает. Лишь бы подальше отсюда.

– Почему ты, баран, не рассказал, что Бернард позвал Конрада? – спросил Эд, когда Томас с ним поравнялся.

– Прости, подумал, ты рассердишься, – ответил он самым противным своим тоном. Когда он знает, что виноват, писк его голоса ещё более мерзкий. Словно ножом по дну кастрюли.

– Я, блядь, ещё больше сержусь, идиот. Знал бы, так хоть подготовился. Чёрт с ним. Главное – наконец-то разобрались с проклятой службой и можно заняться делами.

– С чего ты взял? – поинтересовался Тео. – Нас всего лишь прогнали с глаз долой. Возможно, Бернард ждёт, что мы вернёмся в казарму.

– У тебя ведь жена больная, не забыл?

– Думаешь, капитан такой дурак, что поверил?

– Какая разница? Он ведь обещал отпустить нас.

– Он обещал отпустить только меня.

– Скажем, что не расслышали или не так поняли. Короче, что-нибудь соврём, как обычно. Дел у нас хоть вешайся, не до службы.

– Я спать хочу. Всю ночь на ногах, – заскулил Томас.

– В гробу выспишься.

– Господа стражники?! – послышался чей-то голос из переулка. Все трое остановились. Из темноты показался какой-то невзрачный старик, пропахший рыбой.

– Чего тебе? – небрежно поинтересовался Эд.

– Хочу вам кое-что рассказать, – начал он с опаской и очень аккуратно подбирая слова. – Речь об измене. Вам интересно?

– Ну!

– Хромой – он здесь живёт, неподалёку… так вот, он вчера говорил, что мы, жители Франкфурта, должны восстать, вломиться в замок и схватить нашего любимого герцога Эбергарда. Сказал: Все, кто против короля Оттона – подлые изменники. Да-да, так и сказал. Мне эт, что-нибудь полагается?

– Оковы, темница и топор палача.

Старик бы поседел, не будь он лысым. Слёзы на глазах навернулись, трясётся, будто голый в поле зимней стужей, уже в коленях подогнулся.

– Что уставился? Дёргай отсюда, пока я добрый.

Тот кивнул в знак глубокой благодарности и засеменил, словно в штаны наложил.

– Займёмся? – спросил у Эда Томас.

– Да ну его в жопу. И так дел по горло.

– Что с беспризорницами делать будем? – поинтересовался Тео. – Человек из Джаляль-аль-Хиляль сам во Франкфурт не приедет. Юсуф ему сообщал, когда пора забирать девчонок.

– Я вот только рад, если с этим завяжем. Гадко как-то на душе. Не по-христиански, всё же, – заскулил Томас.

– Ты, блядь, в священники заделался? – гаркнул на него Эд.

– Я с ним согласен, – неожиданно для себя заявил Тео. Вот уж не думал, что этот день когда-нибудь настанет. – Мы много чего творим, но это уже перебор.

– Да что с вами? Они же тут с голоду помирают, а там их кормят, одевают.

– Там с ними как с вещью обращаются. Они игрушки для утех.

– Не обязательно.

– А что ещё, по-твоему, с ними делают? Мы отлавливаем только смазливых девок. Да и тот хрен из Джаляли смотрит в первую очередь на лица, сиськи, жопы.

– И что предлагаешь, отпустить тех, кого уже поймали? А если одна из них донесёт?

– Кто им поверит? Это же бродяжки.

– Нет, Тео, нельзя так рисковать ради каких-то девок с улицы.

– Дадим им денег, – Эд аж поморщился. Ему будто кастрацию тупым ножом предложили. До чего всё-таки он жадный. Уже целый сундук серебра насобирал, а жмётся за каждую монету. Хотя, чему удивляться?Редко человек становится богатым из-за щедрости, чаще от жадности.

– Потом обсудим.