Целитель. Двойная игра

– Миша, чего она обзывается?

– Вот наглая! Вот наглая! – возмутилась Маша. – Первая же начала!

– Девушки, не ссорьтесь! – сказал я внушительно. – Какой пример вы подаете подрастающему поколению?

– Так именно! – припечатала Света, задирая носик.

А подрастающее поколение робко просачивалось в актовый зал – уже в пилотках, но еще без галстуков. Тут на меня налетела старшая пионервожатая и затараторила со скорострельностью пулемета.

– Понял? – выпалила она одиночным, и ускакала.

– Ага, – сказал я вдогонку и обратился к двойняшкам: – Чего она хотела? Чтобы я тут стоял? Или где?

– Чтобы ты принимал в пионеры! – растолковала Маша, задирая соболиные бровки. – Как комсомолец, спортсмен, отличник…

– …и просто красивый парень! – подхватила Света.

Девичий смех радостно переплелся, сводя сестричек в трогательном консенсусе.

* * *

– …Я, – взвился высокий звонкий голос, – вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять законы пионеров Советского Союза!

Ряд мелких ответил вразнобой:

– Клянемся!

Я шагнул навстречу той самой девочке, что обогнала меня на улице, и спросил ее, лишь бы убавила нервную дрожь:

– Как тебя зовут?

– Ин-на… – выдохнула юная пионерка. Пятна нервного румянца на ее щеках разгорелись еще пуще.

Ободряюще подмигнув, я аккуратно повязал ей галстук, и салютовал:

– Будь готова!

– Всегда готова! – счастливо воскликнула девочка Инна.

Глава 3.

Среда 23 апреля 1975 года, день

Москва, Старая площадь

Михаил Андреевич с сожалением убрал стопочку исписанных листов в красную папку и спрятал ее в недрах огромного письменного стола.

– Присаживайтесь, товарищи, – спокойно сказал он, слегка окая.

Андропов вольно устроился за длинным столом для заседаний, застеленным темно-бордовой скатертью, а Громыко, подумав, махнул рукой.

– Постою, похожу, – проговорил он глуховатым, немного деревянным голосом. – Насиделся уже.

Похлопав ладонями по спинке стула, министр иностранных дел оттолкнулся от нее и медленно зашагал к окну, бесшумно уминая красную дорожку-«кремлевку».

Суслов усмехнулся, глядя ему в спину – прямо держится Андрей Андреевич. Даже вечную свою мрачность и выражение недовольства на холеном лице снял, как маску Фантомас. Невозмутим и сдержан на приятный англосакский манер, а ведь растерялся же! Но виду не кажет – корректный «Мистер Нет»…

«Ничего, потянем паузу, сам же первый не выдержишь!»

Хозяин кабинета перевел взгляд на председателя КГБ. Юрий Владимирович достал из «дипломата» пачку бумаг, штемпелеванных грозными печатями, и сосредоточенно просматривал их, смешно оттопыривая нижнюю губу.

«А Юра быстро смекнул, что к чему, – подумал Суслов. – Понял, что в новой конфигурации занимает далеко не последнее место, и внутренне успокоился. Не расслабился, нет, но пропала былая настороженность, былая опаска…»

– Михаил Андреевич, – заговорил Громыко с приятным белорусским акцентом, – не проясните ли два момента?

– Хоть три, – улыбнулся главный идеолог, получая маленькое удовольствие от того, что верно «вычислил» министра.

– Куда вы так гоните с апрельским пленумом? – сдержанно спросил Андрей Андреевич. – Косыгин ознакомил меня с набросками экономической программы… э-э… перестройки. Со многим я согласен, но зачем такая спешка? Оправдана ли она? Это во-первых. А во-вторых… Причем тут я? Зачем я здесь? Можете вы мне это объяснить?

– Могу, – обронил Суслов, стирая улыбку. – Все дело в том, что… Юра, может быть, у тебя лучше получится?

Андропов, давний приятель Громыко, с готовностью кивнул, откладывая бумаги.

– В прошлом году, Андрей Андреевич, мы вышли на одного очень необычного человека, – начал он неторопливо, опуская на столешницу сцепленные ладони. – Нашего человека, советского. Он молод, но знает очень много. Причем, не только о том, что происходит в данное время, но и о будущих событиях… Не надо морщиться, Андрей Андреевич, это не выдумки для экзальтированных девиц! – убавив силу голоса, председатель КГБ сжато посвятил главу МИДа в подробности операций «Хилер» и «Ностромо».

Зависло минутное молчание. Министр иностранных дел пытался усвоить поразительную информацию – не поверить, так хоть свыкнуться с нею.

– Постойте… – тянул он в ошеломлении, вжимая ладонь в гладко выбритую щеку, чтобы унять легкий тик. – Постойте… Но… Если это все правда… Нет, нет, я верю, верю! Но мы же тогда… Получается, что мы можем как бы поверку нашей политики вести? Узнаём о последствиях – и корректируем курс!

– В точку! – припечатал Суслов.

– Это… это… – не найдя слов, Андрей Андреевич ослабил галстук, и вымученно улыбнулся. – Простите, товарищи, не могу вот так вот, сразу поверить в этого вашего Нострадамуса!

– На сегодняшний день ясно одно, – Андропов с силой потер сцепленные ладони, – предиктор вовсе не предсказывает будущее, как Нострадамус – он его знает. Все, я подчеркиваю, все факты, сообщенные им, подтвердились в точности, на сто процентов. Вот, к примеру, сведения о «красных кхмерах» – это камбоджийские партизаны, взявшие на вооружение не только автоматы Калашникова, но и учение Мао. «Ностромо» сообщал еще в феврале, что «красные кхмеры» под предводительством Пол Пота, «Брата № 1», войдут семнадцатого апреля в Пномпень и захватят власть в стране. После чего начнутся «чистки», то есть массовые убийства. Интеллигенцию и просто горожан сгонят в деревни, где станут морить голодом и каторжным трудом, а то и просто забивать палками, да мотыгами, давить бульдозерами, топить в прудах с крокодилами. Обобществленных детей соберут в концлагеря и… В общем, мерзость зашкаливает, а в итоге – три миллиона смертей!

Громыко переменился в лице.

– Да, – неохотно выговорил он, – до меня доходили слухи о зверствах в джунглях Камбоджи, но таких чудовищных масштабов я себе даже не представлял.

Юрий Владимирович кивнул, поправляя очки.

– Разумеется, мы не могли пройти мимо такого непотребства и договорились о взаимодействии с вьетнамскими товарищами, – продолжил он прежним размеренным тоном, словно пряча эмоции. – Для зачина перебросили большую партию старых танков и самолетов в порт Хайфона, а вьетнамцы направили в соседнюю Камбоджу 304-ю и 325-ю пехотные дивизии 2-го армейского корпуса, усиленные бронетанковыми частями. Убедить официальный Ханой было не сложно – «красные кхмеры» постоянно переходили границу и вырезали население вьетнамских деревушек. У них даже девиз был хвастливый: «Готовы воевать с Вьетнамом 700 лет!» Ну, вот и повоевали! Вьетнамская народная армия отрезала дорогу на Пномпень и окружила отряды «красных кхмеров». Полпотовцы угодили в настоящий «котел», их там и бомбили, и обстреливали из «Градов»… Многим удалось уйти, но товарищ Ван Тиен Зунг заверил нас, что сразу после взятия Сайгона вьетнамцы займут Камбоджу и устроят чистку уже самим тамошним фашистам! Ждать осталось недолго – по информации от «Ностромо», война во Вьетнаме закончится тридцатого апреля. – Председатель КГБ со вкусом договорил: – Около полудня танк Т-54Б с бортовым номером 879 протаранит чугунные ворота президентского Дворца Независимости и замрет на лужайке… – он хищно ухмыльнулся, размашисто хлопая ладонями по столу: – Победа!