Целитель. Двойная игра

– Выходи, Миша! – Безродная посмотрела на меня с веселой приязнью. – Изложишь нам свое мнение!

Я пожал плечами, и вышел к доске. Класс оживленно задвигался, а третий секретарь вцепился в свою папку, будто боясь, что ее вот-вот отнимут.

Спасибо Инне, настроение – чуть выше нуля. Потому и зажатость еле отразилась на моем лице – так сухая тряпка стирает с доски задание на дом, оставляя меловые «тени» буквочек. Обведя класс глазами, я длинно вдохнул воздух и неторопливо начал:

– В школе учат, что Ленин – это вождь пролетариата, что он создал первое в мире государство рабочих и крестьян. Все верно, но это уже готовые ответы. А вам приходило когда-нибудь в голову, что было бы с нашей страной без Ленина?

Весь класс смотрел на меня, кроме Инны – девушка упорно отворачивалась к окну. Уголки ее губ поникли, а крупная прядь пшеничных волос апатично спадала на щеку, чуть закрывая лоб. Зато беззащитная стройная шейка вся на виду, и за лилейным кружевом воротничка прятался слабый розовый след поцелуя.

От прилива горькой нежности мне сдавило горло.

– Роль Владимира Ильича в нашей истории… – хрипловато проговорил я, унимая волнение. – Мы… Мы часто повторяем: Великий Октябрь, Великий Октябрь… А почему он великий? Давайте, вспоминайте! Мы же все проходили Февральскую революцию! Только никакая это была не революция, и даже не переворот, а предательство. Генерал Алексеев выбил у царя отречение, и кто он после этого? Это же все равно, что на пассажирском лайнере поднять бунт, а капитана – за борт!

– Да царь сам виноват! – громко сказал Андрей Жуков, и на него стали оглядываться. – А чего? Слабаком был Николашка! На фиг такой капитан нужен…

По классу перекатился смех.

– Все правильно, – миролюбиво согласился я. – Но хоть кто-то должен же у штурвала стоять, да еще во время войны? Сам подумай – учинить разброд под натиском врага! И вы посмотрите, какое время выбрали для переворота! Ведь летом семнадцатого русские войска готовились перейти в наступление. Тысячи складов были забиты оружием, боеприпасами… Даже новые шинели с «разговорами» нашили, шлемы-«богатырки» наготовили – те самые, которые позже прозвали буденовками. Царская армия могла бы уже к зиме расколошматить немчуру и пройтись победным маршем по Берлину, а тут измена! Здрасьте, приехали!

Третий секретарь беспокойно заерзал, видимо, сравнивая мои суждения с «Историей КПСС», и глядел на меня по-прежнему настороженно, как Ленин на буржуазию.

– А шо за «разговоры»? – завертелся Куракин.

– А это хлястики такие, нагрудные, – со знанием дела объяснила Маша. – Ту шинель художник Васнецов придумал, чтоб была похожа на стрелецкий кафтан.

– А-а…

– Бэ-э! – Шевелёва озорно показала язык.

Циля Наумовна строго постучала карандашом по парте, утихомиривая «шалунишек».

– До власти дорвались болтуны и сколотили Временное правительство, – продолжил я, вспоминая демократический угар девяносто первого. – Для начала «министры-капиталисты» упразднили погоны, а заодно и дисциплину в армии. Теперь нижние чины не службу несли, а семечки лузгали на митингах. Командир кричит: «В атаку!», а солдатня ему: «Тебе надо, ваш-бродь, ты и шуруй! А нам и в окопах хорошо».

Одноклассники засмеялись.

– Пошли самосуды над офицерами, братания с немцами, а сотни тысяч дезертиров-крестьян маршировали до дому – землю делить… – я поймал себя на том, что ищу в классе серьезные глаза тех, кому не смешно. – Ну, и прихватывали с собой винтовки, пулеметы, даже пушки. Так вот и начиналась Гражданская война…

– Я не понял, – озадачился Почтарь, горбясь над партой, – они что, эти «временные», совсем, что ли, дурные были?

– Хуже, Паха! – я безнадежно махнул рукой. – Это были самые настоящие вредители. Они ж не только армию и флот разложили, а и полицию разогнали, и жандармов, и даже суды! Зато уголовников выпустили из тюрем, как жертв царизма! – Я немного помолчал, словно делая перерыв на осмысление былого. – На заводах и фабриках – разруха, на транспорте развал, деньги обесценились… По всей России хаос и анархия… Вот тогда-то и грянула Великая Октябрьская социалистическая революция! Большевики взяли власть в свои руки и стали наводить порядок…

Я «пощупал» Пивоварова – третий секретарь малость успокоился насчет моей диссидентской сущности.

– А теперь представим, что случилось бы, не будь компартии и ее вождя. По-моему, тут без вариантов! Сценарий один: Россия быстренько распадается на уделы, а в восемнадцатом году к нам заявляются незваные «спасители» из Антанты…

– А чё это в восемнадцатом? – выкрикнул с места Изя. Альбина на него зашикала, но он-таки договорил, вжимая голову в плечи и жмурясь, как нашкодивший кот: – Чё не раньше?

– Так ведь война же шла! – изобразил я кроткое недоумение. – Германия и сама была не прочь «расширить жизненное пространство» за наш счет. А вот, как сдулись немцы, так Англия, Америка, Франция с Японией и начали бы отхватывать от русского пирога самые смачные куски – Север, Украину, Кавказ, Дальний Восток…

– А Япония тут причем? – неподдельно удивился Динавицер.

– Ой, Изя! – не выдержала Аля. – Историю надо было учить!

– А нам такого не задавали! – вывернулся Изя.

– Мон шер, самураи тоже входили в Антанту, – подсказал Жека.

– Вот! – обличающе сказала Ефимова. – Он знает, а ты почему-то не знаешь!

– Да ладно… – заныл Изя обиженно.

Циля Наумовна грозно застучала карандашом. Динавицер сел в позу примерного ученика, и поднял руку.

– И чё? Захапали бы весь наш Дальний Восток?

– А кто бы им помешал? Развалили бы наше отечество на бесправные колонии, протектораты и подмандатные территории! – выдержав паузу, я договорил: – А Ленин собрал их в «великий, могучий Советский Союз». Вот такая была роль у Ильича. Можно хвалить его, можно ругать, но без него и о самой «нашей истории» не пришлось бы говорить, мы бы потеряли ее вместе с державой. А теперь вот учим «Историю СССР»!

Ненадолго зависла тишина. Петренко крякнул, первым захлопав в ладоши – и я сорвал бурные аплодисменты. Только Пивоваров рукоплескал как-то неуверенно, а Циля Наумовна то хлопала, то грозила мне пальцем, чтоб не пугал так райком.

– Молодец, парень! – заценил старый рабочий и крепко пожал мне руку, привставая. – Все, как полагается, как надо! А ты не куксись, Кирилыч. Видал, какая смена растет?

– Вида-ал… – с сомнением протянул секретарь.

– Что? – ехидно прищурился Петренко. – Не все уложилось в параграфы? Так это потому, что пацан сам думает, а не чешет по писанному да согласованному!

Задренчал звонок, и классная повысила голос:

– Не расходимся! Все на торжественную линейку!

– На улицу, Циля Наумовна? – дисциплинированно спросил Заседателев.

– В актовый зал! Товарищи, вы с нами?

– А как же! – хмыкнул пролетарий, залихватски подкручивая пышные усы.

И девятый «а» повалил в актовый. Инна продефилировала рядом, но даже не посмотрела в мою сторону. А я не огорчился. Привыкаю, что ли?

– Миша, подожди!

Меня догнали близняшки – и решительно взяли под руки.

– Миша, ты был молодец! – серьезно похвалила меня Светлана.

– Почему – был? И остался! – рассудила Маша.

– Балда! Я имею в виду, что этого деятеля уделал, райкомовского.

– Сама балда!