Праведник

Люди черными неразличимыми тенями проносились мимо. Слышно было взволнованное дыхание, и глухой топот.

Вскоре Лот учуял запах пыли, поднятый «нарушителями общественного порядка». Люди набивались в электробусы, как селедка в бочки, и те, не освещенные, утробно ворча моторами и раскачиваясь на ухабах, отъезжали.

Летающие платформы полиции загудели и завыли пару минут спустя, когда перевозчики закончили с эвакуацией. Сверху протянулись узкие лучи прожекторов, стали шарить по земле, нащупали разбросанные плотики, и запрыгали туда-сюда.

С обрыва протрещала очередь, пара лучей погасла, а с днища воздушной платформы посыпались искры. Пилоты тут же открыли люверсы, уводя аппарат вверх.

В ночи нарисовался геликоптер, заколотился пулемет, прочесывая кручу. Сверкнула ракета, ее тут же поразил ослепительный фиолетовый луч лазера. Один – один.

– Блокирование зоны завершено! – заревел металлический голос. – Начать десантирование!

– Третий, я первый! Сматывайся!

– Понял!

– «Аббата» подберешь?

– Не вопрос!

Яков бегом кинулся к «Руссо-балту», а тот уже сам ехал навстречу – машинный интеллект правильно оценил ситуацию и сделал вывод: пора мотать отсюда.

– Спасибо, Балтик, – выдохнул Лот, заваливаясь в кабину и рушась на водительское место.

Джип тут же перевел лобовое стекло в положение инфравизора. Впереди замелькали яркие светлые «тени» – полицейские шли цепью, как в облаве. Внедорожник они заметили не сразу, а когда углядели-таки, то стали светить фонарями и палить из табельных ПП – парализующие лучики прыскали бледной голубизной.

– Ни фига! – буркнул Яков, крутя руль.

Интрапсихическая защита кузова обошлась ему в копеечку, но здоровье и свобода дороже.

Нелепая фигура возникла впереди, разводя шесть рук-манипуляторов. Лот узнал полицейского робота, и добавил газу. Бампер «Руссо-балта» с ходу ударил андроида, отбрасывая его.

– Гол… – проворчал Яков.

Продравшись сквозь кусты, джип выбрался на косогор. Ложбину, где проводилась «политинформация», залило светом. Поднимая облака пыли, садились две летающие платформы. Вертолет висел неподвижно, только прожектора его ощупывали борозды и промоины, выискивая преступный элемент.

– Уроды, – мрачно сказал Лот, направляя джип вниз по склону.

«Балт» засипел турбинами, словно соглашаясь с хозяином.

Сверившись с приборами, Яков притормозил около темневшей рощи, и во мраке тут же нарисовалась грузная фигура «Аббата» Бертрана.

– Садись быстрее!

– Ага…

Кряхтя, Бертран ввалился в салон, с размаху ухая на заднее сиденье. Биоподвеска жалобно пискнула.

– Машину мне сломаешь…

– Это я могу, сын мой! – жизнерадостно хохотнул «Аббат».

Яков фыркнул.

– Кстати, с возвращением, – сказал Бертран. – Удачно прошло? Все живы-здоровы?

– Удачно, – вздохнул перевозчик. – Страху только натерпелись, а так… Нормально.

«Аббат» покивал косматой головой.

– Доброе дело творишь, Яков, – серьезно проговорил он. – Благое по самому высокому счету.

– Брось, – отмахнулся Лот. – Я же не для беженцев стараюсь, а для себя. Мне это в удовольствие – натуралов спасать. Раз польза есть, то и смысл появляется. Да и не бесплатно я благо творю…

– Пустое! – не уступил Бертран. – Я, если честно, бессребреникам не верю – среди них профессионалов не встретишь… Хм. М-да… Божеское ты дело делаешь, Яков, а вот к Господу Богу все как-то… вполоборота. Словно решаешься – и никак с духом собраться не можешь.

«Аббат» вздохнул столь удрученно, что Яше даже стало его жалко.

– Бертран, – сказал он с прочувствованностью, – пойми меня правильно. Не вера меня отвращает, сама по себе, а писания ваши. Понимаешь? Не могло человечество от одних Адама с Евою произойти, выродилось бы. И что Красное море перед Моисеем расступилось – ерунда полнейшая. Там же рифт, пропасть!

Да чего угодно коснись в Библии – на парадокс наткнешься.

Вот, ты говоришь – Священное Писание. Согласись, что Творец, существуй он на самом деле, вдохновил бы писавших Библию истину глаголить – о множественности миров, а не о плоской Земле под хрустальным куполом небес. А коли так, то или Библия всего лишь сборник древнеиудейских сказок, или… Ну, ладно, ладно, замнем для ясности! И то, что человек сотворен по образу и подобию божьему – извини, ерунда полная. Господь, если он вообще существует, не может быть похож на человека. В нашей галактике – четыреста миллиардов звезд, и таких галактик – миллионы! Ты представляешь себе, какой колоссальной мощью должен обладать Творец, чтобы создать космос? Хотя это ерунда полнейшая. Я еще соглашусь, что господь ваш сотворил, максимум, галактику, но никак не бесконечную Вселенную!

– Бог сотворил Землю, – назидательно сказал «Аббат».

– Тем более! Все равно, как хочешь, но бог просто обязан иметь размер… ну, рост, как тут сказать? Величину небесного тела!

Этакая сфера, миллион километров в поперечнике – вот как может выглядеть Высшее Существо. Или… этот… Мировой Разум.

– Сферос? – хмыкнул Бертран. – Хм… По-моему, Эмпедокл, говоря о Сферосе и полноте бытия, имел в виду нечто иное… Ну, да ладно. Видишь ли, Яков… Бог – всеведущ, всемогущ, всезнающ. И, разумеется, вечен и непознаваем. Он – абсолютен. И Троица…

– Тро-оица? – затянул перевозчик. – Бог, поделенный натрое? Еще одна ерунда. Да любой переход Создателя из абсолютного состояния в относительное – Отца или Сына, или Духа Святого, – тут же приводит к потере всеобщности, а значит, и главной сути. Это же элементарно!

«Аббат» теребил бороду, слабо улыбаясь.

– Человеку нужна надежда, его терзают страх и тоска, – негромко проговорил он. – Слабому и смертному, ему потребно обращение к Богу, когда охватывает отчаяние, ему нужно хотя бы верить, что Господь спасет и помилует. А ты ему – Сферос, исполинский шар, затерянный в бездне мироздания…

– Бертранчик… – вздохнул Лот. – Вот ты веришь в Бога. И что?

Ты действительно полагаешь, что Господу небезразличны наши дела и помыслы? Вот ты, часто ли ты задумываешься о судьбах муравейника? Вникаешь в проблемы отдельно взятого «формика руфа»? А ведь муравей для человека гораздо, несравненно более значителен, нежели хомо сапиенс для Бога. Кто мы для Создателя? Не микробы даже, а неразличимо мелкие частички органического студня. Вот ты говоришь – Эмпедокл. Так, хорошо было тому Эмпедоклу! У него всей Вселенной – Земля, прикрытая хрустальным сводом, как сковородка крышкой. Вольно же ему было о Сферосах толковать! А нам как быть, выражаясь высоким слогом, познавшим бесконечность мира? Церковь же упрямо держится за ветхозаветные россказни о рае, о потопе… Вон, и Христа, бедного, сыном божьим объявили – и обнулили его подвиг!

– То есть? – озадачился «Аббат».

– Ну, как же? Будь Иисус сыном человеческим, все бы сошлось – и чудеса явленные, и исцеления всякие, воскресение с вознесением. А так… Ну, превратил он воду в вино, а камни – в хлебы, и что?

Он же Бог! Ему это – раз плюнуть. Если Христос смертен, то его воскресение – это событие из событий! А если он из трио Отца, Сына и Святого Духа… Прости, Бертранчик, но это… как-то убого, что ли…

– Бог простит, – ласково сказал священник, и тихонько рассмеялся.