Последняя любовь Хемингуэя

–Хорошо, дочка.

–Встретимся на площади Сан-Марко. Ты меня узнаешь в маскарадном костюме?

–Ты от меня не спрячешься и на дне океана.

7

Венецианский карнавал святого Стефана как всегда длился десять дней, беспрерывно. Даже холодные февральские дожди не могли загнать участников карнавала под крышу. Карнавал пульсировал в древнем городе от окраин, к центру – площади Сан-Марко. Она была горячим сердцем карнавала. Жар от сердца карнавала передавался тысячам туристов, приехавших поглазеть на необыкновенное зрелище и самим в нем поучаствовать. Десять дней горения сердец счастьем жизни! Венеция неистощима на радостные выдумки, а теплота ее древних зданий и скульптур, каналов и мостов, дружелюбие и открытость венецианок и венецианцев заполняют всего тебя, от пяток до головы или наоборот, смотря какой у человека темперамент. Кажется, дышит сама Венеция, – город и человек слились в одно неразделимое целое. И над всем этим счастьем парит крылатый лев – защитник Венеции и покровитель ее радостных жителей.

В день открытия карнавала Хемингуэи пошли в магазин, чтобы купить себе маскарадные костюмы. Но их ждало глубокое разочарование, – все экзотические костюмы были раскуплены. Осталось что-то упрощенное, без масок. В конце-концов Хемингуэй купил себе плащ Казановы с полумаской, а Мэри – только полумаску. Костюм доктора со страшным вороньим клювом она не захотела брать, объяснив, что не желает быть чудищем.

В первый день по улицам Венеции прошел парад масок, закончившийся на площади Сан-Марко, и сразу же началось всеобщее веселье, прямо здесь же, на булыжных улицах.

Хемингуэи пробирались к центру карнавала – площади Сан–Марко. Но это было трудно сделать. Толпы людских тел затромбировали узкие средневековые улочки, и еще здесь же, в неимоверной тесноте, умудрялись не только плясать, но и водить быстрые хороводы. Хемингуэй, в плаще Казановы, крепко держал за руку Мэри, чтобы она не потерялась в толпе. Приходилось идти медленно, продираясь сквозь наэлектризованную радостным весельем толпу. Еще более задерживался их темп в результате частых остановок возле наспех разрисованных прилавков и очагов огня, где продавалось вино, привезенное со всей Италии. Хемингуэй не мог отказать себе в желании попробовать стаканчик неизвестного ему вина и, с каждым стаканом, новый сорт вина ему нравился все больше и больше.

Уже стемнело, когда они пробрались по Пьяцетте на площадь Сан-Марко и остановились у базилики. Площадь была украшена лентами и гирляндами, и чуть ли не все гуляющие были в маскарадных костюмах. Здесь Хемингуэй договорился встретиться с Адрианой. Поэтому он сюда так упорно стремился и тянул за собой Мэри.

–Смотри, какое великолепие?! – Крикнул он на ухо Мэри.

Музыка оркестров, песни и гам людей, скинувших узы условности поведения, сливались в один шумовой поток, наглухо забивающий человеческие уши.

Густой, замешанный на многовековых традициях и фантазиях, фон народного гуляния, был главным героем венецианского карнавала.

–Очень весело! – Прокричала в ответ Мэри. – Не отпускай меня от себя далеко.

–Хорошо! Пойдем, вклинимся в хоровод!

Они разорвали один внешний круг, потом другой и встали в цепь неизвестно какой окружности хоровода. А он двигался, то по часовой стрелке, то напротив, притопывая и приседая, сходясь и расходясь, с шутками и смехом беспрерывно, будто перпетуум мобиле, наконец-то созданный венецианцами, вопреки всем физическим законам. Уставшие выходили из круга, подкреплялись бокалом вина и вновь плясали. От костюмов Коломбин, Арлекинов, Пьеро и множества других одеяний без названия, пестрело в глазах. Хемингуэй видел нескольких импозантных Казанов и почувствовал себя членом их братства. Хотелось кружиться, петь, всех обнимать и целовать, как делали другие и плакать от счастья, что у тебя больше нет никаких проблем, кроме веселья.

Задохнувшаяся от бега по кругу Мэри, крикнула Хемингуэю:

–Когда-нибудь этот танец закончится?!

–Никогда! Он вечен, как сама Венеция! – Радостно прокричал в ответ Хемингуэй.

–Давай отдохнем?

–Подожди еще немного! Давай напляшемся от души, на всю жизнь! Когда еще представится такая возможность!

И он весело во всю свою глотку, как рыбак во время шторма, загоготал, и его смех подхватили танцующие рядом, и он естественно вписался в необузданное веселье. Женская цыганская маска, в восторге от его гомерического хохота кинулась к нему на шею и он, отпустив руку Мэри, захватил в свои сильные объятия цыганку. Она громко смеялась и целовала Хемингуэя, а он ее, точно также – целовал и смеялся. Но вот цыганка, привлеченная новым зазывным криком, выскользнула из его рук и бросилась на шею другому. Хемингуэй, несколько разочарованно, остановился на бегу, но его снова, кто-то схватил за руку и вовлек в хоровод. Он взял чью-то руку и почувствовал, что это рука не Мэри. Действительно, ему широко улыбалась Коломбина без маски. И он улыбнулся ей в ответ, забыв о потерянной в танце Мэри, об ищущей его Адриане, и необходимости ее поиска самому. Коломбина призывно улыбалась ему, он улыбался ей в ответ. Она схватила его за руку, и они ринулись прочь из круга. Кажется, они остановились возле Кампанилы. Запыхавшиеся, они рассматривали друг друга. Коломбине было лет тридцать, и она произнесла что-то по-итальянски. И Хемингуэй ответил по-английски.

–У-ю! – Удивленно присвистнула итальянка. – Американо?

–Си! Си! – Радостно ответил ей Хемингуэй, обрадованный тем, что она его поняла и он ее тоже.

Она, улыбаясь, потащила его к разносчику напитков. Хемингуэй взял два запечатанных бумажных стаканчика с вином, бросив на поднос деньги. Они стали пить вино. Коломбина продолжала что-то щебетать, видимо, приглашала к себе в гости. От холодного вина Хемингуэй пришел в себя. С этой Коломбиной хорошо, но в каком костюме Адриана? Может тоже в костюме Коломбины – символе чистоты и нежности. Вот поэтому Коломбина должна быть без маски, показывать своим открытым лицом любовь только к одному мужчине. Но и мужчина должен быть всегда рядом с ней. Вот и эта Коломбина нашла, наконец, себе Казанову. Кругом бегали и плясали другие Коломбины, но не Адрианы. А итальянка продолжала что-то ему рассказывать, видимо, не собираясь его сегодня покидать. Она нашла своего мужчину, прижималась к нему всем телом, и даже укрылась полой его плаща Казановы. А где, Мэри? Ничего сама доберется до дома. Надо было крепче держаться за мужа, успокоил себя Хемингуэй. И он, схватив чужую Коломбину за руку, пошел с ней через площадь, ища свою Коломбину. Почему-то он верил, что Адриана должна быть именно в этом костюме.

Перед его глазами промелькнула Коломбина в черной маске и белом платье. Он, с высоты своего большого роста, рассматривал танцующих. Его за руку крепко держала итальянка, не хотевшая далеко от себя отпускать иностранца. Они остановились возле прилавка, заставленного бутылками с вином, прилепившегося в крохотном уголке здания – квадратная колонна и стена, всего-то с полметра торговой площади. Хемингуэй взял две бутылки вина и одну протянул итальянке. Он приставил горлышко бутылки к губам и почувствовал, что кто-то сзади постукивает его по плечу. Он обернулся. За его спиной стояла Коломбина в маске, которую он только что видел, и прикрывала лицо веером. Хемингуэй всматривался в маску и видел сквозь нее знакомые очертания.

–Адриана! – Закричал он и схватил ее в свои медвежьи объятия. Маска сползла с лица Коломбины, и он увидел Адриану. Она радостно и в тоже время укоризненно глядела на него.

–Так вот, как ты меня искал, Казанова? Хвастался, что разыщешь на дне океана. – С улыбкой спросила она его.

–Я тебя ищу давно! Пол-Венеции обошел. Хотел уже окунуться в океан. А почему ты в маске?

–Чтобы меня не сразу узнал мой Казанова.

–Так не положено Коломбине!

–Так надо делать, чтобы не попасть в лапы Казановы. – У них началась игра в маски.

Итальянка, которая не отставала от Хемингуэя до встречи с Адрианой, потянула его за рукав. Она все поняла и самое главное, что теперь она лишняя. Но обиды на ее лице не было, карнавалу до утра веселиться еще двенадцать часов. Настоящее веселье начнется после полуночи.

–Чао, американо! – Крикнула она и что-то добавила еще.

–Переведи, что она сказала? – Обратился Хемингуэй к Адриане.

–Она сказала, что ты настоящий Казанова. Гордись такой оценкой, Папа-Казанова!

–Горжусь. Эй! – Крикнул он Коломбине без маски, вытянул из кармана купюру в тысячу лир и протянул итальянке.

Та в ответ засмеялась, отрицательно замахала руками и, что-то крикнув, скрылась в толпе.

–Что она сказала? – Снова спросил Хемингуэй Адриану.

–Что ты, американский кретин, а не Казанова! – Засмеялась Адриана. – Настоящий Казанова никогда не платит деньги девушкам за услуги. Он только дарит им любовь. Сегодня в Венеции расплачиваются любовью, а не деньгами. Понял, Папа?

–Понял. Пойдем отсюда. Только сними маску.

–Уже сняла. Ты тоже сними.

Они по Пьяццете Леончини, через мост, вышли в Кастелло. Здесь тоже было много гуляющих, но все же меньше, чем на площади.

Вдруг Адриану окликнули. Она посмотрела в сторону столов, типа импровизированного кафе, под открытым небом.

–Адриана! Иди к нам со своим кавалером! – Крикнул ей кто-то, из сидящих, за столом.

–Папа, подойдем к нашим друзьям. Ты их знаешь или видел. Вон и Афдера там.

Они подошли к столам. Хемингуэя узнали, и юноша уступил ему стул. Адриана присела на краешек стула Афдеры, рядом с Хемингуэем.

Наверное, окликая Адриану, компания не рассмотрела, что рядом с ней Хемингуэй и теперь смущенно молчала. Хемингуэй понял, что только он может снять возникшую неловкость, и сказал:

–Каким вином у вас угощают?

–Кьянти.

–Великолепное вино, если оно только из виноградников Венетто. Наливайте мне и всем тоже.