Формат вещания

По дороге снова зашел в гипермаркет и докупил всем подарков. Маме павлово-посадский платок (удивило, что появились в гипере), брату – фонарь, детям одинаковые модели автомобилей разных цветов. И даже Веронику не забыл, взял книгу рецептов, памятуя, что сноха совсем не умеет готовить, да и не любит этого дела. У них была давняя традиция – злить друг друга, дарить на праздники ненужные чепушинки.

Район, в котором Василий теперь жил, находился на окраине Зеленых Горок. В восьмидесятых годах город разросся и съел две деревни, Каменку и Филенки, от которых остались одни названия – теперь так зовутся два соседних микрорайона. В девяностых строительство заморозилось, но через десять лет снова развернулось и продолжается до сих пор – то тут, то там над крышами домов возвышаются железные трудяги – башенные краны.

У родителей долго засиживаться не собирался – к двум часам должна подъехать Маша, а к четырем Кир.

Мама накрыла на стол, папа выставил из холодильника запотевшую бутылку водки, вино для женщин и лимонад для внуков.

Светлана Львовна подарила Васе комплект постельного белья, а отец – почти такой же набор инструментов, можно сказать, обменялись одинаковыми подарками. Игорь еще был на работе (надо же, припахали перед праздником), из кельи вышла сонная Вероника в неизменном своем когда-то цветастом халате.

Вася недолюбливал ее – сидела дома, на работу и не пыталась устроиться, почти ничего не делала по хозяйству, все сваливая на свекровь да на свекра. И всегда напоминала, что она мать («я же мать!»), воспитывает двух детей, и все ей должны в этом помогать. Василий на месте Игоря уже давно приструнил бы такую женушку, приобщил бы к общественно полезному труду в их большой и дружной семье. Но Игорь был слабохарактерным и позволял Веронике ездить на себе, и даже защищал перед родителями.

– Хм… ну спасибо! – ядовито улыбнулась Вероника, разглядывая подарок. – Завтра же начну изучать. Ух, поваром стану! – ее красивое лицо на миг скривилось. – Ненавижу готовить! Я тебе тоже кое-что прикупила.

Сходила в спальню и вернулась, неся перед собой маленький сверток, перетянутый ярко-синей лентой. Вася развернул презент. Под подарочной упаковкой была коробочка, в которой сиротливо лежал один носок.

– А второй?

– А второй на следующий год. Его еще заслужить надо.

– И на том спасибо. – Вася сунул носок в задний карман джинсов и подсел к столу.

Мама неодобрительно посмотрела на сноху и сына.

– Что ж вы, как кошка с собакой? Не можете, чтоб не подколоть друг друга?

– Мы любя, – улыбнулся Вася.

– Знаю я ваше «любя», – проворчала мама, завершая сервировку.

Вася раздал остальные подарки. Племяши, шестилетние близнецы Славик и Юрик, схватив игрушки, убежали в детскую (бывшую Васину спаленку) и принялись спорить, кому достанется желтая машина, а кому зеленая. Мама обрадовалась платку и сразу повязала на голову. Отец одобрительно кивал, разглядывая инструменты – даже если у него было сто отверток, сто первой радовался не меньше, чем первой.

– А это тоже мне? – он взял книгу.

– Конечно. Разве не помнишь, ты мне про нее рассказывал?

– Я? Когда?

– Давно, я еще классе в восьмом учился. Ты говорил, что это была твоя первая книга, купленная после службы.

– М-да… старость не радость. Совершенно не помню.

– Ничего, почитаешь, вспомнишь.

Иван Юрьевич раскрыл первую страницу и с хмурым видом стал читать, шевеля губами. Постепенно морщины на лбу разглаживались, а лицо приобретало обычный добродушный вид. Он улыбнулся.

– Точно! Я все вспомнил! Однако давно это было, почти тридцать лет назад. Немудрено забыть. Отличная книга, кстати.

– Ну ты у нас и доктор, – засмеялась мать. – Отцу память вернул! Ну давайте, садитесь уже за стол. Отец, убери книгу! Вероника, не стой столбом, садись. Разливайте. А ты, Васенька, скажи тост!

– Да не умею я тосты говорить, – замялся Вася.

– Учись, казак, атаманом будешь! – Отец разлил себе и сыну водки, а женщинам вина. – В жизни пригодится. У нас бригадир из сборочного цеха знаешь, как тосты шпарит. На ходу выдумывает. Ему бы, понимаешь, тамадой быть, а он на мебельной фабрике прозябает.

– Ну… – Вася поднял хрустальную рюмку. – Пусть всегда светит солнце, мирного неба над головой, и там по мелочи – Игорь пусть квартиру купит, детишки чтоб не болели, да и вам, родителям, здоровья.

– Молодец, джигит! Так выпьем же за этот прекрасный кавказский тост! – Отец опрокинул рюмку и проткнул вилкой соленый огурчик.

Второй тост был за Вероникой.

– Квартиру не мешало бы, – произнесла она. – И здоровья всем. А Васеньке второй носочек, если будет себя хорошо вести в новом году.

Мать строго посмотрела на нее, но промолчала и выпила.

Так они просидели часа полтора. Вероника компанию составляла недолго, скрылась в своей келье. Мама вспомнила детство, стала рассказывать о том, как они жили в Каменке. Принесла старые фотографии, которые Вася любил рассматривать в детстве, разложила альбом на столе и предалась воспоминаниям.

– Наш дом.

На пожелтевшей от старости фотографии был изображен сруб, на крыше которого вместо привычного конька стояла деревянная фигура самолета У-2 с пропеллером, вернее, передняя часть с кабиной и крыльями. Вася не раз слышал историю о том, что прадед с детства мечтал стать летчиком, но мечта так и не осуществилась. И когда срубил новую избу, оформил ее вот так вот необычно.

– На ветру винт всегда вращался, – с нежностью в голосе сказала мама, – и сильно громыхал, как трещотка. Я привыкла к этому шуму, и он нисколько мне не мешал.

– Я ваш дом хорошо помню, – проронил отец. – Мы с пацанами бегали смотреть на этот самолет.

Родители познакомились ближе уже после того как всем раздали квартиры в городе, а в детстве и юности они почти и не общались, об этом Вася тоже много раз слышал.

Мама остановила взгляд на старой довоенной фотографии. На ней был изображен ее дядя Фома. Она рассказывала, что в 16 лет, незадолго до войны, дядя исчез – ушел ловить раков и пропал. Объявился Фома после войны. Как был, с раколовкой в руках, так и вошел в дом. И нисколько не повзрослел за все эти годы, хорошо сохранился. Где был и что делал, объяснить не смог, будто память отшибло. А через несколько дней приехали два офицера и увезли его с собой. Больше Фому никто и никогда не видел. Радость матери от встречи с пропавшим сыном длилась недолго.

Долистав альбом до конца, мама закрыла его. Это была их семейная традиция, время от времени просматривать старые фотографии, вспоминать своих предков. Без прошлого, говорила мама, нет будущего, нужно помнить своих дедов и прадедов. В детстве Вася обожал смотреть эти пожелтевшие кусочки бумаги, слушать рассказы матери, но теперь относился к этому как к обязательному обряду – он уже наизусть знал историю своей семьи.

Вася собрался домой – нужно было готовиться к встрече Нового года, да и Машка с Киром должны приехать.

Мать осталась дома, а отец проводил сына до автобусной остановки. Постояли там минут пять, и пришел автобус. Когда Вася занял место у окна, заметил, как на противоположной стороне дороги выходит из троллейбуса Игорь. Помахал рукой, но брат не заметил.

В своем подъезде, поднимаясь по лестнице, встретился с патлатым юношей лет пятнадцати и понял, что этот отрок мог быть тем самым любителем джаза, который развлекал его этой ночью. Уж очень «джазово» выглядел парнишка. Наверное, музыкант.

– Добрый день! – поздоровался Вася. – И с Новым годом!

Парень вытащил из уха один наушник, как истинный джентльмен.

– Спасибо, и вас тоже. Вы наш новый сосед?

– Да. А это случайно не ты ночью джаз слушал?

– Ну… я. И что? Музыка мешает?

– Не то слово, – Вася не стал рассказывать, о том, как ночью чуть ли не до колик испугался этой чертовой музыки. – Но я о другом. Нехорошо так с мамой разговаривать.

– А ты подслушивал, что ли? – юнец быстро завелся и перешел на «ты».