чей взгляд непритязателен и робок.
Серов иль Репин – нам какое дело,
кто подарил ей пагубную славу.
Она глядит светло и неумело
на древнюю печальную державу,
где паруса надежд всегда надуты
очередным нелепым искушеньем,
где, лязгая, смыкаются редуты
перед большим бессмысленным сраженьем.
Она не остановит этой смуты,
она привыкла видеть мир иначе.
Но знаю я, что каждую минуту
она осознает, что это значит.
Не потому, что сердце неумело
колотится под платьицем убогим,
а потому что в юности несмелой
ничем не провинилась перед Богом.
Её не знали Павел и Иаков,
ей не читал никто святых писаний,
но отчего-то ей хотелось плакать
у царских врат в годину испытаний.
Осенний вечер
Осень, словно мир подводный,
льдом закованная даль.
Поцелуй её холодный,
непривычен, как миндаль.
Выхожу гулять под вечер,
ветер дует мне в лицо.
Мир беспечен, но не вечен.
Жизнь – незримое кольцо.
У кольца – привычный образ:
нет начала, нет конца.
Вот и встретились мы оба
у знакомого крыльца.
Ты сказала: «Всё напрасно.
Я другая, ты другой.
Мир подводный, мир неясный
окружает нас с тобой».
Осень выставили сети,
сердце замерло в груди.
Я один на белом свете,
и разлука впереди?
Оттепель
Оттепель, капли дождя на березе,
в небе туманная серая и муть.
Липы застыли в скучающей позе,
вяз у плетня попытался зевнуть.
Темное всё, всё – осенняя слякоть.
Мысленно выйду во двор погулять.
Там куст калины, готовый заплакать,