Чёрная бабочка на красном колесе. Разные судьбы – разная правда

Потом И. Ермолаев переехал в Нижний Новгород и всю жизнь работал в строительстве. Писал свои воспоминания о кронштадтских событиях, но понимал, что не скоро еще они увидят свет. Ждал, что правда наконец восторжествует.

Так кто же виноват в тех событиях?

– Ленин и Троцкий, – считает И. Ермолаев, – они отдали приказ о подавлении восстания не разобравшись. Неправильно их информировал и М. Калинин.

Он дожил до времени, когда о тех событиях можно писать и говорить правду, и в этом видит Иван Алексеевич Ермолаев свое счастье.

11.02.94 г.

СТОИТ ЗАКОЛОЧЕННЫМ РОДИТЕЛЬСКИЙ ДОМ

Когда Павел Семенович Томаров приезжает в свою родную деревню Волчиху и проходит мимо дома, где он родился, с трудом сдерживает слезы. В этот дом заходить ему нельзя, он давно уже не принадлежит ему.

А дом этот сегодня пустой, с выбитыми окнами, дверь едва держится на одной петле. Одно время здесь был сельский медпункт, сейчас же этот крепкий, каменный, но заброшенный дом числится на балансе сельского Совета.

В апреле 1932 года крестьянин Деревни Волчихи Лысковского района Семен Томаров, середняк, неграмотный, беспартийный, несудимый, имевший на иждивении шестерых детей, приговором народного суда был осужден к пяти годам лишения свободы с конфискацией всего принадлежавшего ему имущества.

Чем же так провинился перед советской властью этот обыкновенный русский мужик?

По наследству С. Томарову досталась ветряная мельница. В 1929 году, еще до образования колхоза, он передал ее в комитет взаимопомощи, безвозмездно. Осенью 1931 года С. Томарова обязали сдать государству 80 пудов зерна. Сдал. Вскоре обложили вторым твердым заданием, Сдал еще 50 пудов. В марте 1932—го потребовали еще 30. У него на всю семью оставалось только 20 пудов. Пришли местные активисты и выгребли из амбара это последнее зерно. Сам же С. Томаров после этого за невыполнение твердого задания по сдаче зерна был осужден как политический преступник. Местные активисты всю семью С. Томарова выселили на улицу. Двое старших детей уехали в Нижний на заработки, мать же, поскитавшись с младшими детьми по чужим углам, вскоре умерла.

Отбыв срок, С. Томаров вернулся в деревню, вступил в колхоз, где и работал до самой смерти. Все это время жил он в какой – то баньке.

Прошло много лет. Сын С. Томарова Павел все это время работал. Жизнь его то выдвигала, то задвигала, сказывалось прошлое отца. Прошел, тем не менее, путь от землекопа до главного инженера крупного предприятия.

Вышел на пенсию, а тут и закон о реабилитации репрессированных граждан подоспел. Решил восстановить честное имя отца, да и дом родительский вернуть, пока он совсем не развалился от советской власти.

Обратился Павел Семенович по инстанциям. Из прокуратуры области пришел ему было ответ, что дело его отца, С. Томарова, в архивах КГБ и УВД не обнаружено. А раз нет дела на человека, то как же его можно реабилитировать? А нет оснований для реабилитации, как же можно возвращать дом?

Павел Семенович, однако, проявил настойчивость, и приговор по делу его отца в архиве отыскали. Все обстоятельства дела подтвердили и свидетели, которые остались в живых. Нашелся документ, подтверждающий факт конфискации имущества. Теперь, казалось бы, дело за малым. П. Томаров написал заявление в сельсовет с просьбой решить вопрос о возвращении наследникам сохранившегося в деревне Волчихе каменного дома. Тем более что отец его был к этому моменту реабилитирован в законном порядке.

И что же потомки и наследники активистов 30—х годов решили? Просьба П. Томарова была отклонена, ибо действующим законодательством не предусмотрено возвращение конфискованного имущества реабилитированным гражданам и их наследникам. Значит, чтобы восстановить справедливость – не придумали мы еще такого закона.

Зачем же тогда, спрашивается, вообще закон о реабилитации, если он изначально рожден половинчатым и неработоспособным?

П. Томаров и его близкие в своих просьбишках к властям сейчас уж не мечтают вернуть хотя бы стоимость хозяйства. Ведь тогда у них отобрали корову, лошадь, овец, инвентарь, всю одежду. Узаконенный грабеж, хуже чем при крепостном праве, – иначе и не назвать тогдашнее отношение советской власти к С. Томарову и его односельчанам (посадили тогда из деревни нескольких таких мужиков).

А ведь ничего не стоило бы администрации и малому Совету принять решение о возвращении П. Томарову его дома. Кого сейчас – то им бояться? Сталина? Нужно просто было поступить по – человечески, тем более что дом – то фактически не нужен этому сельсовету.

24.3.93 г.

ПОМНИ ГУЛАГ!»

«Я выжил назло тем, кто меня посадил», – говорит Мстислав Павлович Толмачев, за плечами которого семь лет колымских лагерей.

На бумаге льгот много

Лет десять назад в списке ассоциации реабилитированных политзаключенных Автозаводского района, возглавляет которую старый колымчанин Мстислав Толмачев, было 26 фамилий. Сейчас – 11. Люди, пережившие ГУЛАГ, тихо уходят из жизни.