Третья планета от солнца

– Ставьте стяги, – повелительно произнёс Святослав после разговора с Богомилом, что означало строиться и готовиться к бою. – Свенельд, строй пешцев и конницу, а то, как бы булгары не нагрянули.

Медведь быстрее других построил свою сотню и, ухмыляясь, глядел и слушал, как строится лучшая сотня Святослава.

– Бова, ну куда ты прёшь, дурик? Русалку что ли в реке увидал? – гоготнул Чиж.

– Нет, увидал, как на липе ворон чижу задницу треплет, – отдарился подначкой недовольный приколами приятеля гридень.

– На какой липе? – захлопал глазками Чиж.

– Да одну булгарку так зовут, – загыгыкал Горан, подтянув сбоку ремень на кольчуге помечтав: «Неплохо было бы на Липе очутиться».

– Доброслав, ну что ты вечно топчешься со своим дурацким щитом передо мной? – решил шуткой разрядиться и сбросить волнение Святослав.

– Дык, эта-а, – растерялся отрок, развеселив князя.

– Иду-уть, стервецы булгарские, – выставил перед собой руку Молчун.

– Чё-то ты, братец, ноне вельми разговорчивый, – подколол приятеля Горан, мысленно готовясь к бою и разглядывая подступающую к русскому строю булгарскую пешую и конную рать, перекрывшую засеянное раздольное поле от реки и до леса.

Над вражеским строем стоял гул от топота ног и копыт, лязга железа, говора людей и команды вождей, стоящих под бунчуками на длинных древках.

Весь этот шум перекрыли сигналы боевых труб, и частокол копий, украшенных конскими хвостами, двинулся в сторону русичей.

– Ну что вы рты разинули и на копья опёрлись, как бабы на коромысла!? – взъярился воевода Свенельд. – Никогда булгар что ли не видели? К бою, робяты!

Стена русской пешей рати сошлась с отборными воинами булгарской пехоты, что шли в первых рядах, держа перед собой копья и прикрываясь круглыми щитами с выпуклыми металлическими умбонами в центре. Островерхие шлемы с наносниками и кольчужные сетки с прорезями для глаз, защищали головы и лица.

Варяги Свенельда в кольчугах и шлемах с закруглённым верхом и железными наглазниками, встретили достойного противника.

Отбросив ненужные в ближнем бою копья, русичи и булгары с упоением рубились мечами и секирами.

Сотня Святослава заставила врага попятиться, но вскоре булгары стали брать верх. Их панцири из скреплённых друг с другом металлических пластин гнулись, но выдерживали удары мечей, если вдруг они разрубали щит.

Лишь пудовая секира Возгаря крушила любую бронь.

Рядом с Медведем упал, сражённый мечом противника, его десятник. И тут волна ненависти придала силу рукам с двуручным мечом, и разрубленный на две части булгарин, которому не помогли ни щит, ни панцирь, свалился к его ногам, а следом и другой пеший воин с остроконечным шлемом и кольчужной сеткой на лице был легко, словно куриная тушка, рассечён на две половины. Медведь вклинился в строй булгар и рубил их, словно неопытных отроков, то шагая вперёд, то отскакивая назад, легко парировал удары их мечей. Один из булгар попытался достать его со спины, но Медведь, сам удивившись своему чутью и реакции, ударил вражину рукоятью меча в лицо, размозжив нос и выбив передние зубы: «И кольчужная сетка не помогла», – подумал он, рассекая панцирь и отхватывая по самое плечо руку с саблей у другого противника.

Двуручник звенел, нанося и парируя удары, и рубил, рубил, рубил врагов.

Медведь удивлялся себе, а удары меча рождали песнь. Песнь не жизни, а смерти. Кровь пульсировала в висках, он стал силён и проворен, как медведь, и загодя чувствовал движение врага и даже читал его мысли.

А меч пел песню смерти, и летал, будто отдельно от него, нанося и отражая удары. Медведь двигался вперёд, бросался из стороны в сторону, отпрыгивал назад, и для булгар это стало напоминать пляску. Он и сам чувствовал, что исполняет какой-то ведический древний танец. Песнь меча ускоряла ритм, и он крутился вокруг своей оси, круша всех, кто оказывался рядом. Он танцевал, разя противников и уже не понимая – кто он, и кто руководит его душой, руками и телом. Он просто танцевал, а меч задавал ритм и пел песню смерти. Медведь уже не испытывал к булгарам ненависти, он просто их убивал, как убивают на охоте зверя.

– Берсерк! Берсерк! – кричали, шарахаясь от него враги.

Следом за ним шла и рубила булгар его сотня. А там бросилась вперёд сотня князя и варяги Свенельда. С боков ударила русская конница и печенеги, враг не выдержал и побежал.

– Слава Перуну! – ревели, преследуя противника, русичи, а волхвы с помощниками упоённо дули в огромные, окованные медью рога, которые хрипло гудели, оповещая дружину о победе, о доброжелательности Богов и о крепости русской души, давшей силу рукам и телу.

Медведь проспал сутки в невысоком холщёвом шатре, а проснувшись, не мог вспомнить, что с ним было, и как сражался с булгарами. Голову ломило, и во всём теле была слабость.

– Испей мёду, отец, – поднёс деревянную кружку к губам Медведя Клён.

– Сын, простой водицы дай, холодной, – облизал сухие губы Медведь, не понимая, что с ним происходит.

– Ты стал настоящим лесным медведем, друже, – пригнувшись, залез в шатёр Богучар. – И принёс нам победу, – пожал слабую руку приятеля. – А я тебе ушицы притаранил и хлеба ковригу. Не отворачивайся, а поешь. Клён, корми отца с ложки, – распоряжался Богучар. – Ну, куда, куда лезешь, Доброслав? Видишь, места нет, – добродушно бурчал, сам принявшись кормить приятеля. – Не пойму, хорошо это или плохо, что берсерком стал. Хлеб кусай, силы восстанавливай. Люди баяли – Аскольд берсерком был и князь Олег, тот самый, что щит со свастикой к вратам Царьграда прибил. Может, и ты когда прибьёшь.

– Ну да, – через силу улыбнулся Медведь. – К воротам Итиля.

– Где там наш витязь? – услышали у входа в шатёр голос Святослава.

– Здесь он, в логове своём, – выбрался наружу Богучар. – Заходи, княже. Вернее – залазь.

Русичи праздновали победу, запивая её мёдом и брагой, а седой гусляр со своим учеником услаждали слух воинов сочинённой песнью о славной победе русских ратников над булгарами.

Бурлил военный стан, широко раскинувшийся вдоль крутого волжского берега.

Чуть в стороне от холщёвых шатров русичей, на степном лугу, поставили юрты печенеги, окружив их накрытыми шкурами повозками на больших деревянных колёсах без спиц.

– Как их телеги за ордой успевают? – дивился сотник Велерад, обращаясь к Чижу.

– Похоже, как птички по воздуху летят, – хмыкнул, сверкнув двумя передними зубами Бобёр.

– Чернобог меня побери, – опешил чесавший рукоятью меча спину Бова. – А вот как артель скоморохов с моим старинным дружбаном, косолапым мишей, за нами поспела? – раскрыл от изумления рот гридень, развеселив приятелей.

– Будет тебе теперь с кем бороться, – загоготал Чиж. – На долблёнке, похоже, за нами плыли, – махнул рукой в сторону стоящих бортом к борту в камышах на мелководье лодьях и стругах.

Князь Святослав в своём высоком просторном шатре вёл разговор с одним из своих тайных соглядатаев, богатым купцом с весьма соответствующим образу жизни и деятельности именем – Окомир.

Благообразного вида, бородатый и толстый сорокалетний увалень скромно сидел на лавке между воеводами Свенельдом и Добровитом, монотонно повествуя о стольном граде Волжских Булгар.

– Город Булгар расположен на крутом волжском берегу, – бубнил Окомир, словно предлагая купить у него товар. – И хорошо укреплён. Прежде идёт ров перед вратами, образованный глубоким, заполненным водой оврагом. Одни врата, главные, выходят к пристани с домами, мастерскими, складами и караван-сараем, где проживают торговые гости. Другие врата находятся с противоположной стороны, и выходят на дорогу и засеянное рожью поле. Лишь в пяти стрелищах от стены – густая дубрава. Незаметно подкрасться невозможно, ибо рожь невысокая. Стена выстроена на земляном валу высотой в пятнадцать локтей. Возведена срубным способом в виде высоких клетей, заполненных камнями и утрамбованной землёй, высотой – где в восемь, а где и в десять локтей. Над вратами деревянные башни со стражей. Чтобы всё это вызнать, княже, пришлось порядком растратиться, подмазывая загребущие руки знающих людей, – потёр большим пальцем правой руки остальные четыре, рассмешив Святослава, подумавшего: «Ну и хитрец этот махровый купчина. Выгоду свою нигде не упустит», – кинул ему приличной толщины кожаный мешочек с серебром.

– Отправляйся в Итиль. Скоро и мы будем там, – отпустил кланяющегося гостя. – Ну что, воеводы, трубите сбор. Дружина отдохнула, пора и за мечи браться. Спробуем взять город «на копьё» удалым наскоком.

Лодьи причалили к берегу за полпоприща от города, и судовая рать пёхом, стараясь не шуметь и не греметь оружием, направилась к Булгару.

Передовой отряд притаился в дубраве, основная масса остановилась в четырёх стрелищах за их спиной.

– Похоже, булгары давно знают о нас, – пришёл к выводу десятник Возгарь, лёжа в обнимку со своей секирой и внимательно разглядывая стену и приворотные башни со стражей, чего-то горячо обсуждающей и указывающей в их сторону.

– Воевода, когда на штурм пойдём? – вопросил у боярина Добровита, которого Святослав поставил руководить передовым отрядом, гридень Бова, передёргивая плечами. – А то вспотел в кольчуге и подкольчужная кожаная рубаха под мышками чтой-то трёт.

– Жрать следовало вчерась меньше, вот и не тёрла бы, – подтрунил над приятелем Чиж. – Целый каравай хлеба умял с огромным шматом сала вот и стала рубаха мала. Как штаны ещё налезли…

– Уймитесь вы там. Развели тары-бары словно в корчме, – рыкнул на них боярин. – Сигнал подадут, и пойдём город брать.

– Нет, всё нынче ни так идёт. Вкривь и вкось, – разозлился Святослав, разглядывая с небольшой лодьи, как переплывшие без команды реку печенеги, радостно вопя, штурмом взяли пристань, азартно грабя склады, мастерские и дома жителей.