В закрытом гарнизоне. Книга 3

Через месяц свинарник блестел как котовы яйца, а его питомцы усиленно набирали вес и плодились.

– Могешь, могешь, – сказал мудрый Осипенко и на широких плечах Витьки снова зазолотились старшинские лычки.

Впрочем, дослуживать в свиной компании он не собирался и сразу же накатал рапо?рт командованию. Мол, так и так – исправился, прошу вернуть на родную лодку.

Но не тут-то было. Бумага вернулась назад с резолюцией командира «хрен тебе!».

Вот тут-то Витька и решил отомстить страшной местью. А поскольку в душе был романтиком, заклеймил зады свиней именами любимых начальников.

Самый крупный хряк – производитель красовался наколкой «Капитан 1 ранга Охлобыстов, потом шли замполит со старпомом, и вот сегодня старшина сделал борова Ваську капитан-лейтенантом Лузиным.

– И обращаться к ним только по званию! – выстроив своих, теперь уже просвещенных азиатов напротив загородок, – ткнул старшина пальцем в хмурого Охлобыстова, которого накануне укусил приревновавший его к молодой свинке старпом.

– Понятно?!

– Точно так, насяльника! – дружно гаркнули те в ответ. – Панятна!

– То-то же, – неспешно прошелся перед коротким строем Витька. – Вольно, джигиты, разойдись.

И жизнь потекла по накатанной колее.

Днем Бугров жучил и гонял своих подчиненных, в обед вместе с ними наворачивал сочные шашлыки или отбивные, (неправда, что сыны пророка не кушают свинину. На флоте кушают и еще просят), а по вечерам валялся на койке и под гитару исполнял матерные песни про Садко заморского гостя.

А еще он любил слушать рассказываемые хачиками анекдоты. Особенно один, как их отцы делятся, где и кем служат их сыновья.

– Мой сын падыводник! – весело щуря узкие глаза, певуче тянет очередной рассказчик. – В сэкрэтной части на падводе ездит.

– А Мой летчик! – изменяет он голос. – Лет ломам дал бит на Сэвэре.

– Га – га- га! – весело смеются слушатели и Витька вместе с ними.

Но все хорошее, когда – нибудь, да кончается.

Кончилась и служба «бугра», так его звали матросы, на подхозе.

В славную своими делами базу, нагрянула высокая комиссия из Генштаба. Так сказать, для распространения опыта.

Сухопутных генералов покатали на подводном крейсере, показали им так любимый строевой смотр, тумбочки и кровати в казармах, ну, и как водится, один из лучших в Вооруженных силах подхоз, с теплицами и оранжереей.

А когда довольные проверяющие, под армянский коньяк, в одной из оранжерей с цветущими орхидеями похряпали зеленого лучка и огурчиков, зажевывав их нежными эскалопами и признали, что не только Соловецкие монахи могли выращивать такую благодать, сам командующий сопроводил их в блистающий чистотой свинарник.

– Щелк, щелк, щелк, – заклацал блицем своего фотоаппарата, прихваченный по такому случаю корреспондент «Красной Звезды». Такие снимки!

А потом один из генералов наклонился к ближайшей загородке и громко прочитал на спине с любопытством уставившегося на него хряка «Капитан 1 ранга Охлобыстов!»

Ну, дальше была немая сцена, как в гоголевском «Ревизоре». С той лишь разницей, что она быстро превратилась в озвученную. И с весьма колоритными выражениями. Приводить их я не буду.

Следующее утро Витька встречал на жестком самолете гауптвахты

– Да и хрен с вами, – сладко потягивается он, глядя в зарешеченное окошко.

– До ДМБ всего ничего. Вон и с крыши уже капает.

Примечания:

Обрез – обрезанная наполовину металлическая бочка, исполняющая роль урны.

Шильница – плоская морская фляга для ношения спирта.

Фильма – он же фильм (жарг.)

Самоход – самовольная отлучка (жарг.)

Режимная зона – зона радиационной опасности, в которой стоят атомные подводные лодки.

КДП – контрольно-дозиметрический пункт.

Комдив раз – командир дивизиона движения (жарг.)

Шило – лодочный ректифицированный спирт (жарг.)

Спич – короткая проникновенная речь. Культивируется у офицеров флота

Западная Лица. Декабрь 1980.

«День Нептуна»

Третий месяц крейсерская подводная лодка Северного флота по натовской классификации «Танго», находится на боевом патрулировании в Северной Атлантике.

Днем, неслышной тенью она скользит в пучинах, а по ночам всплывает для вентилирования отсеков и подзарядки аккумуляторов.

Допущенные в рубку счастливцы, напиваясь в ней до одурения сигаретным дымом, мечтательно взирают на висящий в бездонном небе золотистый диск луны и мохнато мерцающие оттуда звезды.

Потом грохот дизелей и вой отсечной вентиляции разом замирают, кругом слышна вселенская тишина, нарушаемая командой вахтенного офицера «Всем вниз! Срочное погружение!

Часы сменяются сутками, сутки неделями.

При подходе к экватору температура воды за бортом достигает двадцати восьми градусов, и солнечные лучи падают практически отвесно. Бескрайняя гладь океана пустынна, и лодка кажется затерянной в нем песчинкой.

Теперь практически все время она идет в надводном положении, и счетчик лага исправно отсчитывает оставленные позади мили.

По ночам, когда в усеянном мириадами звезд небе появляется круглая луна, свободные от вахты выбираются из душных отсеков и с разрешения командира располагаются на кормовой надстройке, наслаждаясь свежим воздухом и ночным бризом. В нем порой возникают неведомо откуда прилетевшие запахи травы и цветом и морякам снова хочется видеть землю.

В один из дней в дверь каюты командира корабля Туровера раздается стук, она плавно отъезжает в сторону и на пороге возникают старпом Котов с помощником Майским.

С чем пришли? Присаживайтесь, – кивает капитан 2 ранга на диван и вопросительно на них смотрит.

– Послушайте, Иван Васильевич, вы пересекали раньше экватор? – усевшись, вытягивает длинные ноги Майский.