В закрытом гарнизоне. Книга 3

– Или вот, – вскакивает он с разножки

Ночь, улица,
Фонарь, аптека,
Таблетка —
Нету человека!

и поочередно тычет пальцем в подволочный плафон, шкафчик с лекарствами и почему-то доктора.

– М-да, – переглядываются майор с капитан-лейтенантом. – Талант, несомненный талант!

– А вы думали? – солидно изрекает комдив и усаживается на жалобно скрипнувшую под ним разножку.

– Ну а теперь, Яков Павлович, давайте немного лирики, – говорит мечтательно Лунев и подливает себе пунша.

– Хорошо, – щурит выпуклые глаза Штейн, слушайте.

Где-то в Южных морях,
Каравеллы Колумба,
Синь морскую пронзая,
К горизонту летят.

И поет в парусах,
Свежий бриз, налетая,
Волны плещут за бортом,
Ванты тихо звенят.

Хорошо кораблям,
На бескрайнем просторе,
Уноситься вперед,
За своею мечтой.

Горизонт убегающий,
Ветер и море,
И в кильватере сзади,
Пенный след за кормой

заканчивает он, и все некоторое время молчат.

– Да, красиво, – нарушает первым тишину Хорунжий. – При бризе под парусом всегда здорово, одно слово, романтика. Не то, что у нас, сирых, плывем словно в валенке. А ну, давай, тисни еще

– Можно, – улыбается доктор. – Теперь про нас, – и снова читает.

Бескрайняя Атлантика, ночь, океан.
На небе мириады звезд мерцают,
Под ними лунная дорога,
Блестит, у горизонта тая.

А посреди дороги, той,
Стуча чуть слышно дизелями,
Крадется лодка, словно тень,
Покой вселенский нарушая.

Давно видать в морях она,
Покрыта рубка ржи налетом,
Погнуты стойки лееров —
Пучин таинственных работа.

В надстройке мрак и тишина,
На мостике ночная вахта,
Команда изредка слышна,
С центрального, и вниз, обратно.

Стоим у выдвижных, молчим,
Озоном дышим, жадно курим,
Как мало нужно для души,

Подводным людям.

– Хорошо, очень хорошо, – проникновенно смотрит на майора Лунев. – Чем-то напоминает морские стихи Байрона.

– Да ладно тебе, Семен Федорович, – смущается Штейн. – Куда мне до него. Почитай нам лучше что-нибудь из Гейне.

– С удовольствием, – улыбается минер, на минуту задумывается и негромким голосом декламирует

Горные вершины
Спят во тьме ночной,
Тихие долины
Полны свежей мглой;

Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного —
Отдохнешь и ты.

– Здорово, всего несколько строк, а какая сила, – почему-то шепотом говорит Хорунжий. – Семен Федорович, а можно еще?

– Отчего же, можно, – отвечает Лунев, и в тиши изолятора снова звучат вечные стихи Гейне, Байрона и Петрарки.

Ночь. Мерцающие стрелки часов на переборке подбираются к трем.

Кругом спящая Атлантика и три военных человека с Музой.

А может так и надо?

«Месть»

Лежи, лежи, Васька, – попыхивая зажатой в углу рта беломориной и щуря от дыма светлые глаза, ласково потрепал борова по сытому загривку Витька.

– Хру-хру, – сонно ответил Васька и лениво пошевелил лопухами ушей.