Воительница Ольга. Книга первая

Ярила, готовился закончить свой дневной путь, а результатов все не было. Густая, высокая трава надежно укрывала землю. Приходилось, чуть ли не на коленях, выискивать следы появления ребенка на лугу.

Заливистый двойной свист донесся со стороны, куда направился Симак. Пометив места, где приостановлен поиск – трое направились на сигнал. Сотник стоял, наполовину выступая, из зеленого моря и призывно махал им рукой.

Находка была интересной, и выглядела инородной для этого места. Клочок земли, на который наткнулся везунчик, круг размером в шесть аршин (аршин – 0,71см) – напрочь был лишен растительности и был покрыт серо – зеленым, ноздреватым налетом. Больше всего это походило, если не обращать внимание на цвет, на верхушку каравая или на шляпку громадного гриба. Только была совершенно плоской. В молчании, все четверо, какое – то время разглядывали странное образование. Среди густой травы лысый пятак выглядел дико и притягивал взгляд. Первым опомнился старшина:

– И что же это за блин и кто его здесь пек? – нагнулся и провел по шляпке перстами:

– Кость напоминает, или засохшую в давние времена, глину: – вынул из ножен боевой нож и стал ковырять землю возле кромки диска.

– Толщины в нем четыре вершка (вершок – 4,45см), не больше. Края в наплывах и не ровные. Такие бывают, когда нагретый воск растечется. А ну навалились на него скопом – надо его перевернуть: поглядим, что под ним прячется!

Перевернуть блин не составило большего труда: вес он имел подъемный, а вот под ним, кроме бурой золы, ничего не было. Зола – это прогоревшая земля, сразу догадались искатели. Симак мечом ткнул в бурое пятно. Тот, как в масло, провалился по самую рукоять. К лезвию зола не пристала. Михей озадачено поскреб затылок:

– Это какой же жар надо было развести под днищем, чтобы на такую глубину земля в пыль выгорела! Да и жег он невместно: под ним сплошная гарь, а на перст от него – обычный луговой чернозем. Надо отколоть от этой шляпы кусок. Дома, по свободе, ближе познакомимся. Кузнецам покажем – может они, что раскумекают. Сотник, займись делом!

Легко было сказать – трудно сделать: тяжелый меч с жалобным звоном отскакивал от плоской поверхности не оставляя на ней ни малейшей царапины! Симак вспотел, пробуя на крепость найденное блюдце. Рубил с одной стороны. Переворачивал, и со всей дури, снова опускал клинок. Результата не было, если не считать того, что булатный меч начал терять изначальную остроту. Сотник, не веря очам своим, распалялся. И неизвестно чем закончился поединок меча с находкой, если бы его не остановил старшина:

– Оставь это пустое занятие, отступись! Чуешь, булат даже искры высечь не может! А так не бывает, когда железо с железом в рубке встречаются! Не для нашей силы и ума сия загадка! Пришлю обозную телегу, перевезем его целиком на подворье – там и мудрить будем. А пока давай вокруг этого места еще осмотримся. Может, есть вокруг, что – то более понятное.

Дальнейшие поиски результатов не дали. На ночлег решили не возвращаться в реке, а остаться прямо здесь: подстилка из травы мягкая, да и комаров меньше чем у воды. Стреножили лошадей и стали готовиться к вечере.

Застелили на примятой площадке холстину и достали домашние припасы. Пока с этой женской обязанностью справлялась Ольга – мужчины сидели в сторонке и обсуждали дневные новины. Все сходились на том, что съездили не впустую, но радости в том мало: находка ясности не внесла, а загадок добавила.

Михей предложил по утру наведаться в Лукмышский лес. Может там обнаружится что интересное. Не зря же Найдена смотрела так заворожено в его сторону, что даже приближения Немтыря не заметила! Возражений не последовало.

Мужской совет прервала отроковица, закончив с приготовлением к трапезе. Порезала каравай и вареное мясо поросенка, выставила целиком зажаренного тетерева, большую миску соленых рыжиков. Копченого, фунта на четыре (фунт – 410г), угря. Домнины пирожки с зайчатиной. Молодой травный (майский) лук и флягу со сладким взваром. Старшина, покопавшись в своей седельной сумке, добавил полу – штоф ерофеича (штоф – 1,23л) и три шкалика.

Трапезничали не спеша. Отсутствием аппетита, на свежем воздухе, не страдали. Найдена запивала еду взваром, мужчины налегали на ерофеича. Когда с едой было покончено – на луг опустились голубые сумерки. Костер палить было не из чего, поэтому ко сну готовились почти в темноте. Каждый нарезал себе подстилку из душистой травы, под головы подложили седла. Получилось совсем не плохо.

Мужчины укрывались походными плащами, Ольга – подаренной Домной, накидкой из козьей шерсти. Воительница, уставшая от непривычки к седлу, сдалась первой, погрузившись в глубокий сон без сновидений.

Пробуждение её было легким. За ночь отдохнувшее тело, забыв о вчерашней усталости, было полно свежими силами. Настроение, в ожидании новых приключений – безоблачно радостным.

Проснувшиеся чуть раньше мужчины, седлали лошадей. Она сначала умылась, обильно выпавшей за ночь росой и только после этого понесла седло, к заржавшей при её приближении, кобылке. Сота потянулась губами к руке и получила, заготовленную с вечера, краюху с солью.

До леса было верст шесть, поэтому с завтраком решили повременить до прибытия на место. Тщательно укрыли диск среди травы, запоминая приметы, по которым будут его отыскивать, наряженные для перевозки на подворье гридни. Тем – же строем двинулись к не далекому лесу.

Бесполезность поисков они ощутили почти сразу, как оказались среди вековых тридцатисаженных сосен. Бору ни конца, ни края, видно не было. Копыта лошадей неслышно ступали по толстой подушке из павшей хвои и шишек. Видимость – на полверсты.

В какую сторону ехать, как далеко от опушки искать и что искать? Неизвестно! Ехали куда очи глядят, дышали густым хвойным ароматом, слушали пение птиц, скрытых высоко в кронах и дробный перестук дятлов.

– Эх, жаль, что Нилина бобровницкая представилась, никому свой дар ведуньи не передав! – Симак смахнул выступивший на челе пот: под кронами сосен, отсутствовал даже малейший ветерок и было душно.

– Поговаривают, она у здешнего лешего товаркой была! А он все, что в его владения твориться, в мельчайших подробностях разумеет, вот бы кого сейчас спросить!

– В ответ проворчал Михей:

– Попридержи язык, сотник: не поминай нежить всуе! А то три дня будем назад дорогу на луг искать! Вспомни, скольких людей лесной хозяин по – кругу водил! Беду накликать легко – выбираться из неё трудно.

Хотя по разному бывает. Вяхирь мне сказывал: случилось ему пробираться через темный лес, когда он из полона секуртов бежал. Не особо дремучий, но часто на пути попадались непролазные заросли осины и орешника.

Вроде и в лесу он не впервой, а вот заплутал. Направление на Ратынь из головы выпало. Тучи плотные, светила не видно, в какую сторону идти – не ведомо. Ходил, бродил – из последних сил выбился.

Вдруг заметил сороку, которая своим чи – чи – чи, чи – чи – чи – внимание к себе привлекала. Показалось ему, что неспроста это!

Сорока саженей на двадцать отлетела и опять: чи – чи – чи. Пошел за ней и вскоре лес закончился, а сорока, как он вышел на опушку, – по своим делам улетела. Понятно ему стало: лешак сжалился! Вот оно, как иногда в жизни бывает: не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Остановил коня, обернулся:

– Ну что, воротим назад? Видится мне, что здесь наш поиск впустую. К вечеру, с благословления нашего защитника Перуна, и до дома доберемся!

Возразить было нечего: в таком огромном лесу найти что – либо интересное, можно, только если точно знаешь место, где искать.

Развернулись и по своим же следам, потянулись обратно: надежда на удачу улетучилась.

Сквозь красноватые стволы сосен уже проглядывался знакомый луг – как забеспокоились кони. Заплясали ногами, начали пофыркивать и вдобавок, Ольга ощутила холодок на персте. Видя, что спутники подобрались, насторожились – поминать о перстне не стала.

Причина волнения объявилась чуть в стороне от направления пути, по которому следовали путники. Под битой молнией сосной, сидел старик с рыжей спутанной бородой в медвежьей дохе, мехом наружу. У его ног прилегла, положив голову на вытянутые лапы, крупная старая волчица. Михей потянул повод, направляя своего гнедого к загадочному дедку. Лошади, чуя волчий дух – заартачились, желая обогнуть нежданную встречу стороной, но спокойствие седоков заставило их подчиниться.

Остановились, не доезжая сажени три до странной парочки, спешились и с интересом осмотрелись. На морщинистом, под цвет сосновой коры, лице старика – выделялся мясистый, красный нос уточкой. Из – под густых, кустистых бровей блестели ярко – синие очи; на голове – драная шапка из неизвестного меха. Кряхтя, старик поднялся навстречу. При туловище взрослого мужчины – он имел короткие ножки семилетнего отрока. При улыбке, открывались крупные, белые, молодые зубы:

– Здравы будьте гости! Это что за посольство в мой лес пожаловало, дозволенья не спрашивая? – вопрос был звонкий, громкий и обращен был к Михею, признав в нем старшего: – Хотел уже обидеться, да имя мне дорогое – Нилина, услышал и решил повременить. Может не из любопытства, а поделом вместе с ней и обо мне поминали:

– И тебе долгих лет лесной хозяин! – старшина, да и остальные, уже поняли, с кем свел случай: – Не гневайся, на непрошенных заезжих! Мы бы рады были не нарушать гостевых законов, да спросить дозволения, сам нам не позволил. Не дал ты возможности зреть себя. Не будешь же кричать на все четыре стороны, что мы пришли с миром, да доброго отношения спрашивать!

– А зачем вам на меня глядеть, чай я не девица красная? Под елочку положили краюшку хлеба, да штоф ерофеича для деда Челака! Я и сам догадался бы, что гости ко мне со всем добром! Мельчает люд, старых истин не помнит, которых раньше малый отрок знал. – Леший вещал сварливо, но в очах мелькали озорные искорки.

– Ошибку свою признаем. Совершили её не по скупости или злобе – по незнанию. И конечно, исправим её тотчас! – Михей потянулся к переметным сумам.

– Да не спеши ты с гостинцами, как голый в баню. Вначале поведай, какая надобность была покойную Нилину и меня в своем разговоре поминать? – Неожиданно вперед шагнула Ольга:

– Дозволь, дядька Михей, мне, как виновнице, самой лесному дедушке свою историю поведать! Негоже за вашими спинами укрываться!

Из – за моей судьбы затеяна поездка, мне и ответствовать! А что не так скажу или упущу из рассказа – вы поправите. – Лесовик одобрительно закивал головой:

– Одобряю дочка, что не робеешь в разговор старших вмешаться. Да и мне, старику, любезнее такую красавицу слушать, чем с таким же замшелым пеньком, как и я сам беседовать! – Кивнул в сторону старшины:

– Чего греха таить, давненько мне не доводилось с молодыми отроковицами задушевные беседы вести! Далече они от моей вотчины обитают, редко в моих лесах объявляются.

Поведай свою беду, может я чем подсобить сподоблюсь. Понравилась ты мне зело сразу! – Дед ухарски упер руки в бока и выпятил колесом грудь; Ольга, как – бы в смущении, долу опустила очи.

Пересказ истории появления на лугу Ольги – не занял много времени. Кое – что к нему добавил Икутар, кое – что сотник. Леший их не прерывал, вопросов не задавал. После окончания рассказа, повисло долгое молчание. Только, перебивая птичий гомон, насторожено всхрапывали лошади.

– А ведь не узнал я тебя, дочка, хотя, что уж тут удивляться, столько зим прошло с тех пор. Хорошо помню то утро, про которое вы сказывали: ни до него, ни после – похожего, в моем хозяйстве, отродясь не случалось.

В ту ночь я с русалина залива возвращался, где с речными девами, Нилину поминал. Уважали мы её, хоть и к нашей породе она не относилась. Внимательная была к нам, сердобольная.

Выпил я тогда медов изрядно, хмельной был зело. Когда земля загудела, я к Сивкиному лугу подходил. Самый короткий путь, до моего дома, через него пролегал. Помню – беспокойно мне стало. Страха ведь не ведаю: сам к лесной жути причислен.

До луга полверсты еще было, когда над головой зашумело и через миг, над землей, зеленый цветок расцвел, блеклый такой и сразу погас. Еще, через мгновение, такой же цветок далеко в лесу над деревьями высветился и тоже погас. Я направление запомнил и к первому месту шибче наметился. А как шибче: трава высокая, ноги заплетает! Да еще хмель из головы не выветрился!