Позывной «Ярила»

– Твою мать, Федорук! Я же тебе ясным, простым, русским матерным языком сказал: второй, пустующий модуль! Более того я, для особо продвинутых, но непонятливых уточнил: двухместный отсек, куда мы обычно офицеров из проверяющих комиссий селим. И чтобы там были холодильник и телевизор, желательно исправные. Ну что тебе непонятно? – Прервал речь, выслушивая ответ неведомого Федорука, а затем вспылил по – настоящему:

– Что ты мне горбатого лепишь? Как это нет исправных? Я смотрю, ты совсем нюх потерял. Никакого порядка! Да, и откуда у тебя тот порядок возьмется, если ты больше времени проводишь возле госпиталя и прачечной, разглядывая в бинокль задницы молодых медсестер и прачек, чем на своем хозяйстве! Делом заниматься надо, а не дрочить в кулак, от увиденного в оптику! Несколько секунд слушал, а затем грохнул ладонью по столу:

– Все, хватит! Ты меня уже достал! Плазму из своего отсека перенесешь! В скором времени она тебе не понадобится. И Бородаенко заодно обрадуй: вместе в горы прогуляетесь, жирок немного растрясете. Биноклем вы ведь по очереди пользуетесь? Вот и будете, по очереди, для боевой группы минометные плиты транспортировать.

Кстати: вот и исправный холодильник я вам нашел! У Бородаенко, в личном отсеке шикарный «Аристон» без пользы простаивает! Вдвоем в пустующий жилой модуль доставку осилите? Не слышу ответа!

– Ну, вот и славненько! Через тридцать минут жду от тебя доклада! Ярилов примет укомплектованный отсек лично от тебя. По описи! Я его проинструктирую, как правильно надо принимать! – С треском положил трубку на аппарат:

– Совсем оборзели хозяйственники! Мы уже здесь неделю, а у меня руки до них все никак не дойдут. Они ведь на смену прибыли еще в начале весны. За это время успели неплохо обжиться, присмотреться и понять, откуда ветер дует.

Нас ведь через пару – тройку месяцев меняют, а у них совсем по другому графику ратация. Времени у них больше для того, чтобы корни и щупальца глубже в землю пустить и хлебные тропинки освоить. Управы на них нет! – Было заметно, что начальник штаба рассержен не на шутку:

– Вот я пригрозил им прогулкой по горам, а они, втихую, посмеиваются над такими угрозами. Точно знают, что абы кого спецназ на боевой выход не берет! – Неожиданно подал голос, молчавший до этого старший лейтенант Левочкин:

– Сергей Николаевич! Я не ослышался, что Ярилова вы определили в двухместный отсек? Может и мне в нем место найдется, если конечно он не против такого соседства? Вдвоем, все – таки, веселее! – Вадим пожал плечами, тем самым показывая, что на такое подселение он согласен. – Подполковник махнул рукой:

– Ну, вот и ладушки! Будем считать, что с размещением вас – вопрос окончательно решенный. С завтрашнего дня вы на полном котловом и вещевом довольствии. Оружие и тир тоже в полном вашем распоряжении. Одна просьба: поменьше светитесь вне нашей территории. Да и по своей земле парадным шагом ходить не рекомендую.

Глава 4

Ко второму, нежилому модулю вела узкая, мало хоженая дорожка из тех же самых голышей – окатышей сквозь которые, местами, уже начала пробиваться молодая трава. Так уж сложилось, что предыдущая смена уступала место для жилья в первом модуле – последующей, а стоящий рядом второй модуль оставался пустым, в ожидании «лучших» времен, когда жизнь потребует увеличения численности спецназа. Пока, слава Богу, обстановка в зоне КТО этого не требовала.

Прапорщик Федорук встретил их на входе в модуль. В руке он держал приличную связку разнокалиберных ключей. Возле ноги стоял точно такой же баул, каким пользовались и Вадим с Левочкиным. Этого коротышку прапорщика с круглой, лысой головой и животом, коему было тесно под камуфляжной курткой, Вадим несколько раз видел в прошлой командировке, но знаком с ним не был, и даже ни разу с ним не разговаривал.

Дверь в пустующий модуль была распахнута настежь, и из неё тянуло затхлостью нежилого помещения. Отсек куда их проводил Федорук, светя себе и им под ноги фонариком, находился почти по центру модуля: сразу за умывальником и пустующей комнатой для хранения оружия и боеприпасов.

Когда Федорук щелкнул выключателем – Вадим застыл на пороге от изумления. Это был не отсек: это был VIP отсек! Под потолком сияла пяти рожковая люстра, линолеумный пол почти полностью скрывался под широченной ковровой дорожкой. На стене довольно приличная плазменная панель, в углу двухметровый, зеленый холодильник. Две новые деревянные кровати, вместительный, темный шкаф, современный телефонный аппарат на прикроватной тумбочке и низкий полированный столик – довершали убранство приюта для проверяющих особ. Пожив в таком люксе, у проверяющей комиссии наверняка не поднимется рука поставить низкую оценку!

Тем временем прапорщик Федорук приступил к сдаче отсека: включил телевизор и настежь открыл для обозрения совершенно пустой «Аристон». Потоптавшись на ковре, засветил оба прикроватных бра, поднял, послушал и положил трубку телефона. При этом на его лице без труда читалось искреннее недоумение: как это мог начальник штаба поселить в «генеральский» номер столь мелкого по званию офицера и с ним прапорщика, которого он где – то видел, но вот вспомнить где – никак не получалось.

Кряхтя, наклонился над своим баулом и начал выкладывать из него в холодильник увесистые свертки, завернутые в пищевую, пергаментную бумагу. При этом он вначале нюхал, а затем комментировал каждую закладку: семга копченая, слабосоленая; колбаса сыровяленая; ветчина из хрюшки; сыр голландский; индейка, копченная по особенному рецепту; печеночный паштет с чесноком; масло сливочное; сервелат финский.

Сделал небольшую паузу, и в чрево холодильника пошли продукты в заводской упаковке: жестяные банки, картонные коробки и коробочки, тюбики с импортными соусами и кетчупами. Парад деликатесов завершали две бутылки «Гжелки», две коробки зефира в шоколаде и коробка с вафельным тортом. Про упаковки с соками, неизвестный благодетель тоже помнил.

Вадим стоял столб – столбом. Ему казалось, что он спит и видит расчудесный сон. Такого быть не могло, потому что не могло быть в принципе! Вокруг – война, кровь, цинковые гробы и изнуряющие, смертельно опасные выходы в горы. Причем здесь «Аристон», забитый по маковку продуктами, вкус и запах многих из них он в своей жизни не знал и не нюхал?

Но – было! И никакой это не сон! Только взгляни на потное лицо и размазанную по нему подобострастную улыбку прапорщика Федорука и сразу поймешь, что все это происходит здесь и сейчас. Никакого намека на морок или мистику!

Левочкин, подпиравший во время загрузки холодильника дверной косяк, отклеился от него и шагнул вглубь отсека:

– И что, вы всех прикомандированных так принимаете? И в каких таких закромах вы такие вкусности добыли? На полках нашего военторга, что – то я такого ассортимента никогда не видел и не припомню ничего подобного. – Взгляд Федорука вильнул из стороны в сторону:

– Не всех, в только тех на кого начальство пальцем укажет. Мы, старожилы, народ не только гостеприимный, но и исполнительный: как нам велят – так мы и делаем! Кого, где и как принять – не нашего ума дело.

А насчет продуктов, – на Центральном продскладе, с недавнего времени только птичьего молока нет. Президента ждем в «гости», вот и затарили склады, по самое не могу! Приноси писульку с печатью от начальства, и тебя отоварят по каждому, указанному в ней пункту! – Говорил, а сам пятился, спиной вперед, к входной двери:

– Вы уж извините, если что не так. Я – человек маленький, но стараюсь выполнить все, что мне прикажут. В точности и вовремя! – Толкнул задом дверь, и прежде чем исчезнуть из отсека пробубнил:

– Ключи от номера на столике. Будете уходить – запирайте. Хотя, у нас насчет этого спокойно, но мало – ли что! – В пустом модуле шаги уходящего прапорщика сопровождались гулким эхом. Левочкин легонько пнул ногой свой баул:

– Ну что, давай располагаться? Потом накатим по рюмочке, перекусим тем, что нам бог послал, а прапор доставил – и в коечки! Что – то я сегодня подустал от насущных новостей и неожиданностей. Да и подумать над тем, что происходит – не вредно! – Вадим, против такого плана, возражений не имел.

Будильник, установленный в подкорке сознания Вадима, сработал минута в минуту: ровно в семь часов утра. Сквозь мелкие полыньи, небрежно закрашенного зеленой краской окна, во всю пробивались острые лучики августовского солнца. Было понятно, что это единственное, ослепленное краской окно «VIPномера», смотрит на восток. В этих лучиках, в развеселом танце, словно искорки мельтешили невесомые пылинки.

Вадим поглядел в сторону кровати Кирилла. Возле неё, на ковре, лежала пустая пистолетная кобура. Рукоять Стечкина торчала из – под подушки. Сам же Левочкин лежал без одеяла в позе эмбриона: перед утром похолодало, вот и продрог контрразведчик, досматривая предрассветные, сладкие сны.

Желание посетить спортивный городок и хорошенько размять мышцы на местных тренажерах – имело место быть, и Вадим не стал ему противиться. Кроссовок на босые ноги и штанов от спортивного костюма, которые всегда имелись в его бауле, для посещения тренажеров было вполне достаточно. Ярко светило солнце, щебетали утренние птицы, настроение было под стать утру, и Вадим быстро облачился в «спортивную» форму.

Перед тем, как покинуть отсек, аккуратно, чтобы не будить Кирилла, укрыл его одеялом. Не тут – то было: Кирилл спал очень чутко. Еще не открыв глаза, его рука метнулась под подушку, но признав Вадима – мгновенно вернулась на место. Вадим усмехнулся:

– Вставайте, граф! Рассвет уже полощется! Нас ждут великие дела! – Улыбнулся во весь рот:

– Не желаете – ли проследовать на свежий воздух к тренажерам? – Кирилл сладко зевнул и тут же насупил брови:

– Я, что, на дефективного похож? Или на сына нищих родителей? Какой нормальный человек в такую рань кровать покидает! Это ты, языческий бог солнца, обязан ни свет, ни заря за народом бдеть и железо, почем зря, тревожить. Мне иное полагается: утренний кофе с булочкой и мягкая пастель с дурочкой! Гуляй без меня! Как говорится: кто на что учился! – Натянул одеяло на голову и отвернулся к стенке.

Вадим заржал на манер легендарного коня Буцефала и направился к выходу. Вслед ему донеслось ехидное хрюканье неженки и лентяя.

Спортивный городок был пуст, как морской пляж в зимнее время. Все тренажеры, установленные на бетонированной площадке, были в полном его распоряжении. Памятуя, что силовой зарядкой он не занимался уже недели две, решил сильно не нагружать обленившиеся мышцы. Три – пять минут на одном тренажере и, не давая телу остыть – спешный переход к следующему. Сделав два круга и добившись обильного выделения пота, посчитал, что задачу, поставленную перед собой, он успешно выполнил. Постоял несколько минут под утренним солнышком и направился в хозяйственный железный модуль, который служил для спецов баней.

Надеяться на продолжение вчерашних чудес, что ради них с Кириллом будут топить печь и греть воду, было в высшей степени глупо. Но это его совершенно не огорчало: графом он себя не считал и запросто мог мыться и под холодной водой. Что он и проделал, зарядив себя на весь день дополнительной энергией и возбудив вспоминания о времени, проведенном с женой за цветастой ширмой. Скрыть результат возбуждения, бугор на штанах – потребовал некоторых усилий. Поскольку полотенец он с собой не брал, баню пришлось покинуть с влажной головой и мокрым торсом. Открыв дверь своего отсека, Вадим удивленно замер: Кирилл, предпочетший утомительной зарядке сладкий утренний сон, полностью одетый сидел за столом и что – то внимательно разглядывал. Завидев вошедшего, сделал круглые глаза и приложил палец к губам, призывая Вадима к осторожности в разговоре:

– Ну, Ярилов, ты и садист! Разбудив меня, прервав эротический сон на самом, что ни на есть интересном месте – сам сбежал качаться на тренажерах, а я после того, так и не сумел заснуть. Век тебе этого не прощу! Только шикарная девочка трусики с себя совлекла, а тут ты, со своим долбанным одеялом. Одним словом – садист! Пойдем, что ли свежим воздухом подышим, заодно и перекурим. – Сгреб что – то со стола и зашагал на выход. Выйдя из модуля – открыл сжатую ладонь. В ней покоилась черная таблетка, размером не более монеты достоинством в один рубль. Подбросил в воздух, ловко поймал её в другую ладонь и в усмешке скривил губы:

– Жучек. Кто – то, вельми любопытный, желает слушать, о чем говорят в нашей с тобой обители! А вот это уже непорядок. Это есть не что иное, как неприкрытое вмешательство в личную жизнь двоих военнослужащих. Или, говоря языком контрразведчиков – скрытый сбор разведывательной информации. А если совсем просто— шпионаж! Прием старый, как мир!

Глава 5

Некоторое время молча пускали дым в небо. Вадим докурил сигарету первым:

– И где ты этого шпиона надыбал?

– В самом удобном и прогнозированном месте – в люстре. Особо и не искал. Я еще вчера, при вселении, обратил внимание на песок, что оставили на сидении стула. Мне сразу стало интересно: кому и зачем понадобилось становиться на стул в грязных берцах в нежилом отсеке?

Ответ «зачем» нашелся сразу: эта штучка покоилась рядом с лампочкой, в плафоне. Её замаскировать даже и не пытались. А зачем? Кому придет в голову, лезть под самый потолок и осматривать источник света? Вот «они», или «он» – не стали особо заморачиваться: пристроили «жучка» в плафон и на этом успокоились. Или дилетанты, или лентяи. Либо инструктаж исполнителей, перед установкой «уха» был не к черту!

Закладка свежая. Жука ставили совсем недавно. От одного до трех дней назад. Пыль не успела сесть на следы, после их работы. Причем работали в перчатках: «пальчиков» нам не оставили. – Вадим с интересом рассматривал атрибут шпионских игр:

– Это серьезный аппарат?

– Так себе. Не супер, но и не театральный реквизит. В радиусе сотни метров, сиди в машине или в модуле, приложив к уху штатный приемник, и слушай или пиши на носитель все, о чем говорят в этом номере. Качество звука – как будто ты находишься в отсеке. Такие игрушки можно свободно купить на Ростовской барахолке, баксов за тридцать – пятьдесят. Как сможешь договориться. Китайская «лицензионная» штамповка: работает недолго, но качественно. – Вадим с уважение поглядел на Левочкина:

– Лихо ты все это провернул! Вот бы еще найти, кто его устанавливал, или того, кто нас собирался слушать. – Кирилл поскреб ногтем небритый подбородок:

– Бум стараться в этом направлении! А сейчас, понесли его обратно. Включим – и на старое место. Пусть себе жужжит дальше! Но с этой минуты – ни одного неосторожного слова в разговоре. Ведем себя так, как – будто ничего о его присутствии мы не знаем. Прежде чем фразу молвить – семь раз думаем, в уме её смысл на вкус пробуем, а затем уж произносим! А чтобы не ошибиться и в дерьмо не вляпаться – будем стараться, как можно меньше в нашем VIP номере находиться, а значит и разговаривать на микрофон. Береженого – бог бережет!

А я сегодня человека одного в гости приглашу. Пусть он в наше отсутствие, хитрым прибором порыскает. Вдруг в нашей шикарной комнате, еще и другие сюрпризы имеются!