Медведь с лабаза. Записки сахалинского таёжника. Одиннадцатая книга

Если бы ребята взяли ружьё, то не известно, что было бы сейчас! Было бы всё что угодно, кроме одного, медведя бы не было. Об этом впереди. Два товарища медвежатника чуть ли не бегом бросились к лагерю. Заскочили в автомобиль, Судзуки сорвалась с места как формула один. На полных оборотах Николай прогнал машину до частных шлакоблочных гаражей, когда-то кооперативных гаражей. Он вообще-то редко лихачет, обстоятельства вынудили выжать из Судзуки все её сто сорок километров. Было бы на спидометре сто восемьдесят, выжали бы и их.

Парниша остался в машине, старший товарищ поехал автобусом до своей хаты, за ружьём. Пост ГАИ в полукилометре южней гаражей. Автобусы ходят часто, Николаю ехать пять остановок. Такой вариант доставки ружья гораздо быстрей и безопасней, чем объезжать пост ГАИ. Опасность на объездных дорогах заключается в дырках на колесах.

Метров триста надо проехать по местной свалке. Что интересно, множество раз проезжали через свалку, ни разу не пробили колёса. Но как говорится, раз на раз не приходится, множество, раз видели автомобили и с двумя пробитыми колёсами на одном мести. Большое количество автомобилей объезжает пост, каждый со своим; нет прав, техосмотра, выпивши, транспорт не исправен, причин хватает.

Через часок старший, ведущий медвежатник вернулся с рюкзаком. В котором ружьё, термосок, Тимохин чайный котелок, чайные дела и две куртки. Снова курс на Березняки, Судзуки оставили на старом месте, вприпрыжку вперёд. Примерно за километр до лабаза услышали вороний хор.

– Вороны твари, селёдку жрут. Медведя нету, ушёл.

– Тимоха, вороны могут на пару с медведем жрать. По телевизору вон показывают.

– В том то и дело, что по телевизору, а жизнь это не телевизор. Ты хоть раз слышал рёв медведя?

– По-моему мы сейчас про ворон говорим. Тимоха, я зуб даю, медведи не каркают! А как они рычат, я слышал сотни раз и опять же по телевизору! – Николай рассмеялся. – А вот в природе не приходилось слышать, как рычит!

– Вороны что ли рычат? По чаще в лес ходить надо, таёжник.

– А ты слышал рёв?

– Чей, вороний?!

– Слушай, я же могу и перепутать, у меня зрение не ахти.

– Да я знаю, у тебя не только зрение не ахти.

– Ты на себя посмотри. Отвечай быро, слышал медвежий рёв, сколько раз?

– Ни разу, хрюканье много раз слышал, тяжелые медвежьи вздохи, напоминающие человеческие, слышал, а рычанья слышать не приходилось, окромя телевизора!

– Ну ты же в лесу живёшь, почему не слышал?

– Потому что у меня в лесу телевизора нету!

С дороги свернули намного раньше. Форсировали Колку, как Китайцы Амур форсируют. Тимоха сбросил обороты, Николай стволы наизготовку, крадучись пошел вперед. Парниша своим малым ходом постепенно увеличил дистанцию. Так, на всякий случай, что бы фору было больше. А вдруг промахнется, знает, что Николай как стрелок далеко не снайпер. Нет, для любителя почти снайпер, а для профи так себе.

Если бы за место Николая был Васёк, у Тимохи бы в мыслях не было насчёт промаха. Хотя Васёк промахивался по серьёзному, в том случае был виноват не пристреленный карабин, точней сбитый прицел. Парниша как чувствовал, если бы у бочки был медведь и если бы Николай не промахнулся, то пришлось бы рвать когти! А если бы Николай промахнулся, то когти рвал бы медведь.

На бочке кроме воронья некого. Николай к лабазу шумно подошел, поднял птиц. Что творится у лабаза, ужас, косолапый весь ельник обгадил.

– Видал Тимоха! Он прямо под лабазом жил.

– Да походу и не один. Одному тяжело столько куч наделать. И заметил Коля, маленьких кучек много. Такое чувство как будто юные туристы и здесь лес обгадили. Для полной картины не хватает кусков туалетной бумаги и фантиков от жвачки.

– Медведица с пестунами здесь пасется. Полез я на лабаз, а ты Тимоха сходи проверь сколько в бочке рыбы осталось. Ты не бойся, в случай чего я тебя прикрою! – Николай рассмеялся от своей чёрной шутки.

– Ты смотри не накрой меня, не попутай с медведём.

– Не ссы, я трезвый и до такой степени не напеваюсь. Не суди по себе о других.

– Да ты трезвый дурней пьяного.

– Ещё пару слов и приманки прибавится, – товарищ внимательно, оценивающе посмотрел на товарища. – Килограмм на сорок, вместе с сапогами! Вперёд! Не бойся, я крикну, в какую сторону бежать. Да ты Тимоха не Рафик. Ты смелый, чуть было кых медведю не сделал. Да, был бы черпак, ты бы ему кых сделал! – Николай полез на лабаз.

– Я не напивался до такой степени, что бы медведя бить пустой бутылкой по башке.

– У тебя не заржавеет. Будим считать, что медведю повезло, Тимоха трезвый был!

Тот, который трезвый был, сходил до бочки, хороший, однако у косолапого аппетит, осталась всего одна четвёртая бочки. Перешел ручей, немного поднялся по слону. Полез по приставной лестницы на лабаз.

– Ну вы и лестницу сообразили, недолго и грохнутся. Не могли, что ли стационарную сделать? Строители, надо всех вас к стенки, или к бочке.

– И амбулаторная пойдёт! А вот ты попадёшь в стационар только после реанимации, договоришься. Ты Тимоха на Пятом, на лабаз не залазил. Но у тебя будит время сравнить. Этот лабаз я с Витком строил. А на Пятом Рафик со своим корешком строил.

– На пятом лестница то не приставная.

– Ты шепотом разговаривай и курить прекращай, на лабазе находимся. Рыбы много?

– Да почти всё сожрал. Я Коля уверен, что не один медведь здесь кормится.

– Да это и по дерьму понятно, весь ельник загажен, что туристы юные, туалетной бумаги только не видно.

– Что пожрать взял?

– Да нечего нету, хлеба да селёдки.

– Давай поедим.

– Надо реже шевелиться, и говорит шепотом.

– У бочки ручей шумит. На лабазе можно песни орать.

– А если с этой стороны пойдёт?

– Если с этой стороны пойдет, то он нас увидит. Нет, Коля, косолапый с той стороны ходит, там тропка набита, а уходит под лабаз.

– Тропку я видел, но всё равно нужно вести себя тихо. И предупреждаю последний раз, не курить! Понял?

Охотники умяли по одной селёдке на брата, рыба крупная, здоровенная селёдка. Хоть она и малосол, но пить захотелось, спасу нет. Два дурачка, нашли чем подкрепляться на лабазе в летнею жаркую пору. Что сделаешь кушать то охота. Тимоха не вытерпел, ему можно не терпеть, ружьё одно. Ведущий охотник остался на посту, помощник аккуратно слез с лабаза.

Вылез на дрогу, сходил до тупика, подобрал пластмассовую полутора литровую бутылку, на пару километров ушел вниз по течению. Завёл костерок, сделал чаю, напился до горла. Второй котелок чаю залил в бутылку, пошел обратно. К лабазу подходил крадучись. Какой-то шум сверху не понятный, но отдалёно знакомый. Ага, главный охотник храпит, во сурок! Пока залазил наверх, Николай проснулся.

– Тебя только за смертью посылать, а здесь чуть не помер. Чай давай.

– Ну, чуть не помер и захрапел на всю тайгу, – вытащил с кармана рюкзака бутылку. – На держи! Испугался, подумал, что медведь на лабаз лезет, да?

– Ага, я хотел ногой лестницу сбить, но чая больше хотел! Кто храпел, что ты врёшь? Попробуй, усни на этом кругляке!

– Да ты где угодно спать будишь. А почему тот лабаз с досок, а этот с кругляка?