Комдив

Комдив
Валерий Николаевич Ковалев

Библиотека «Мужского клуба»
В учебном корпусе Академии пограничных войск ФСБ России стоит бронзовый бюст начальника погранвойск НКВД СССР, комдива Ковалева. О героической судьбе Александра Антоновича Ковалёва написал его двоюродный внук Валерий Ковалёв.

Книга выполнена в характерном для Валерия Ковалёва жанре художественной биографии. В этом жанре автором были написаны и полюбились читателям романы «Морской ангел», «Диверсанты», «Чистильщик». Роман «Комдив» повествует о человеке, который прошел путь от ротного командира Красной Армии в Гражданскую до комдива, начальника погранвойск НКВД СССР. Биографии А. А. Ковалева хватит на несколько жизней простых людей или на несколько увлекательных приключенческих романов. Он воевал на Западном фронте против поляков в 1918 году, сражался с бандами на территории Гомельского уезда, участвовал в создании и становлении погранслужбы Белоруссии, участвовал в операции по захвату Бориса Савинкова, организовывал погранслужбу в Закавказье и Средней Азии, вел борьбу с контрабандистами на Каспийском море, воевал с басмачами, командовал погранвойсками Ленинградского военного округа и в конце концов был поставлен во главе пограничных войск и войск по охране тыла НКВД СССР…

Книга рекомендована для чтения лицам старше 16 лет.

Валерий Ковалев

Комдив

Белый аист летит,

Над белёсым Полесьем летит,

Белорусский мотив

В песне вереска, в песне ракит.

Всё земля приняла

И заботу, и ласку, и пламя,

Полыхал над зёмлей

Небосвод, как багровое знамя.

    Автор текста Николай Добронравов

© Ковалев В., 2021

© ИК «Крылов», 2021

Предисловие

Погожим осенним утром 2008-го у бокового входа Академии пограничных войск ФСБ России, рядом с Белорусским вокзалом, под сенью старых лип, тихо беседуя, стояло несколько десятков мужчин. Все старше средних лет, в костюмах при галстуках и с фрачными значками «Щит и меч» на лацканах, а трое с фотокамерами.

– Заходим, ребята! – приземистый крепыш отворил изнутри дверь из светлого дуба. Группа понемногу стала втягиваться.

Внутри было просторное помещение с окошком слева, за которым сидел прапорщик в зеленой фуражке. Он брал в руки паспорта с удостоверениями и, сделав отметку в журнале, возвращал. Когда все собрались, молча стоявший у противоположной двери моложавый полковник сказал:

– Прошу следовать за мной, коллеги.

Гости прошли длинным коридором с жужжащими на потолке плафонами, свернули за угол и вошли в открытые двери актового зала. Там в глубине над сценой висел портрет Дзержинского, поднимаясь кверху, желтели ряды театральных кресел, четыре хрустальных люстры заливали все ярким светом.

Усевшаяся в центре зала группа была выпускниками факультета военной контрразведки Высшей школы КГБ СССР. Группа отмечала тридцатилетний юбилей и решила навестить родные стены. Отсюда уходили на фронт Николай Кузнецов с Дмитрием Медведевым, читали лекции Конон Молодый и Рудольф Абель. Теперь здесь обучали начальствующий состав погранвойск ФСБ России.

– Для начала, ребята, посмотрим фильм, – встав, обернулся к остальным один их выпускников.

Свет люстр понемногу стал меркнуть, на сцену опустился пластиковый экран, а полумрак прорезал луч кинопроектора. В тишине возникла музыка из «Семнадцати мгновений весны» и на экране появились сидевшие в зале люди, но только молодые. Одетые в курсантскую форму (сухопутную и морскую), они занимались в учебных классах, стреляли по мишеням в подземном тире и отрабатывали в спортзале приемы боевого самбо, обучались захвату диверсантов на полигоне ОМСДОН[1 - ОМСДОН – отдельная мотострелковая дивизия особого назначения имени Ф. Э. Дзержинского.] и многому другому. Было в фильме и про досуг: посещение музеев, театров и концертных залов, встречи с интересными людьми, работа в студенческих строительных отрядах на Камчатке и Памире.

Сидевшие сейчас в зале люди отслужили ни один десяток лет внутри страны, многие побывали в служебных командировках в Анголе, Афганистане, Югославии и Чечне. Сентиментальностью они не страдали. Но когда фильм закончился и вновь зажглись люстры, глаза у многих повлажнели.

– А теперь, товарищи, с учетом ваших пожеланий, – встал сидевший крайним в ряду полковник, – я покажу вам нашу Академию.

Все поднялись со своих мест и направились за ним в учебный корпус. Там было всё, как и раньше: два крыла с теми же аудиториями, классами и чекистским кабинетом, где на стендах с множеством экспонатов отображалась вся история органов ВЧК-КГБ. Пройдя пустынными коридорами (было воскресенье) и слушая пояснения, группа спустилась по широкой, с перилами лестнице на первый этаж фойе главного входа. Оно было высоким, просторным и отделано светлым мрамором. Справа, на специальном помосте, в стеклянном футляре алело бархатное знамя, рядом с которым застыл курсант-пограничник с автоматом, слева, на стене висели два ряда серых гранитных плит с именами выпускников школы – Героев Советского Союза, а также закончивших ее с золотой медалью.

Рядом с входом, лицом в центр стоял поясной, из бронзы памятник. «Начальник погранвойск НКВД СССР, комдив А. А. Ковалев. 1899–1942 гг.» значилось на пьедестале. В молчании оглядев фойе, знамя и памятник, группа подошла к плитам, воскрешая в памяти знакомые имена, а один человек так и остался у скульптуры, беззвучно шевеля губами.

– Твой однофамилец, Валера? – подошел к стоявшему однокашник с фотоаппаратом.

– Да нет, Виталий, это мой двоюродный дед. Вот где встретились.

– А почему, когда учились, о нём не рассказывал?

– Тогда предполагал. Сейчас знаю точно.

Глава 1. Польский фронт

«Чтоб спасти изнуренную, истерзанную страну от новых военных испытаний, мы пошли на величайшую жертву и объявили немцам о нашем согласии подписать их условия мира. Наши парламентеры 20 февраля вечером выехали из Режицы в Двинск, и до сих пор нет ответа. Немецкое правительство, очевидно, медлит с ответом. Оно явно не хочет мира. Выполняя поручение капиталистов всех стран, германский милитаризм хочет задушить русских и украинских рабочих и крестьян, вернуть земли помещикам, фабрики и заводы – банкирам, власть – монархии. Германские генералы хотят установить свой «порядок» в Петрограде и Киеве. Социалистическая республика Советов находится в величайшей опасности. До того момента, как поднимется и победит пролетариат Германии, священным долгом рабочих и крестьян России является беззаветная защита республики Советов против полчищ буржуазно-империалистской Германии».

    (Из Декрета Совета народных комиссаров РСФСР от 21 февраля 1918 года «Социалистическое Отечество в опасности!»

– …р-р-а!! – вопили бегущие по заснеженному полю цепи в обмотках на ногах, длиннополых замызганных шинелях и с примкнутыми к винтовкам трехгранными штыками. Тут и там в воздухе рвалась шрапнель, навстречу длинными очередями били «максимы», падали убитые и раненые.

Впереди одной цепи, призывно махая зажатым в руке наганом на длинном ремешке, месил сапогами снег молодой ротный. Командовал ротой он третий месяц, до этого был помощником.

Над головами в очередной раз лопнул снаряд, бежавший впереди стал валиться набок, ротный выхватил у него винтовку. Сунув револьвер за обшлаг шинели, поудобнее перехватил винтовку, в последнем усилии вскочил на бруствер.

– Бей пшеков! – сиганул вниз и, отбив удар, всадил штык в грудь жовнежу[2 - Жовнеж – польский солдат.] в конфедератке. Вырвав штык, размозжил прикладом голову второму, замечая краем глаза, как его бойцы с ревом прыгают в траншею. Завязалась рукопашная, кровавая и беспощадная. Слышался русский мат, хряск саперных лопаток и одиночные выстрелы. Кто-то тонко завизжал: «Матка боска!»[3 - «Матка боска» – матерь божья (польск.)]

Траншеи были захвачены по всей линии обороны, вслед бежавшим к городу полякам зачастили выстрелы.

– Оставить! – приказал своим ротный, выщелкнув затвором в грязь дымную гильзу, когда последний из них растворился в белом мареве.

Красноармейцы прекратили стрельбу. Одни, утирая лица рукавами и шапками (у кого остались), привалились спинами к брустверу, другие, опустившись на корточки, задымили махоркой.

– Да, Петро, много они наших положили, – глубоко затянулся один, устроившийся на убитом офицере с серебряным галуном на вороте шинели.

– Мы их не мене, – лаконично ответил второй, окинув взглядом траншею. Покосился на хорунжего: – А сапоги у него важные. – Надо снять, – пошевелил вылезшим из драного ботинка пальцем.

Ротный между тем занялся делом: вызвал двух взводных (третьего убило), выслушал их доклад о потерях, приказал развернуть в сторону города захваченный пулемет, выбросить за бруствер трупы поляков и отрядить пятерых для поиска раненых с последующей доставкой в лазарет.

– Ты, Рубан, остаешься за меня, – ткнул в грудь пальцем старшему, в кудлатой папахе, – я к начальству.

Фамилия ротного была Ковалев, имя – Александр, от роду он был двадцати годов, сын белорусского крестьянина. Родился в уездном городке Чериков Могилевской губернии, куда семья в поисках лучшей жизни переселилась из деревни. Отец трудился грузчиком и кочегаром на винокуренном заводе, мать занималась по хозяйству, у Александра имелись братья – Левка и Михась, а еще две сестрички. Левка вернулся с империалистической, Михась был пятью годами младше, двойняшки еще пигалицы.